Охотничьи рассказы

[Stanislav]

Вот на такой рассказ напоролся. Жаль мужика

Рассказ Михаила Лебедева

Фото Владимира КИСЕЛЕВА

У Вали Пугина милиция отобрала ружье.

Конечно, так говорить нельзя, это неправильно. Милиция — это огромная организация; не вся же она в полном составе и экипировке явилась к Вале — простому деревенскому мужику тщедушной наружности, чтобы обидеть его, отобрать самое дорогое. Нет, приехал обычный наряд, трое добрых молодцев (одного, кстати, Валя с детства знает), — ну и протокол, как полагается. Но в деревне у нас только так и говорят: «У Вальки милиция ружье отобрала». Валя к ним по серьезному: «Мол братцы! Мол, Серега! Ружье-то не берите, а меня хоть на неделю загребайте». А те ему: «Нельзя, Валя, работа такая. Вон теща твоя вопит непутягом». Валя ко мне, присутствующем при сем случайно: «Скажи ты им, Митрич! Никак мне без ружья-то!» И тут же теще: «Да не орите же вы!» И я вступился за Валю, хоть и трезв был. Но, разумеется, тщетно.

Теща, Алевтина Петровна, правда, вопила как ненормальная. Вообще-то с ней, с тещей, у Вали особенной грызни не было никогда. Петровна — женщина суровая, дородная, рука у нее тяжелая. Валя однажды, в минуту пьяного откровения, проговорился: «Ничего я в этой жизни не боюсь, вот помереть только боюсь». И добавил после паузы: «И тещу!» Я думал, шутит, а он говорил серьезно.

Отобрать ружье у охотника — это все равно что музыканту пальцы отрубить. Ну, хорошо, сейчас межсезонье, а явится весна — утка, вальдшнеп, как же тогда? А главное, из-за чего отобрали-то? Да из-за ерунды! Валя его даже из чехла-то не доставая, так, подмышкой поносил маленько. Для порядка. Ну, во хмелю он был, понимать надо. А Алевтина Петровна заверещала, да к соседям ломанулась звонить. Вале верезг тещин, конечно, как маслицем по душе, но ружье, елки, жалко до соплей.

Охота для Вали — это все. Если для всей страны, к примеру, осень — это пора свадеб, путчей и экономических кризисов, то Вале не до глупостей: осень — это новый сезон охоты, это осенняя утка, боровая дичь, а там и заяц с лисой подоспеют. Послушать Валю, когда он потропит с неделю зайца, так он каждого из них в округе в лицо, то бишь в морду, знает. Не знаю, врет он или нет, но когда у него была одностволка, то успевал он по выскочившему из-под ног длинноухому пять раз выпалить и пятым выстрелом уложить косого. И ведь как рассказывает! И куст у него, как облако дрожащее, и дерево — живое.

Короче говоря, Валя — охотник, как говорится, до мозга костей. Но есть у него одна причуда, всем известная. Ни на кабана, ни на лося Валя ни разу не ходил. А вот не нравится ему! И всех, кто пристает к нему с расспросами, отчего да почему, посылает. Я долго думал над этой особенностью Вали и не придумал ничего умнее, чем то, что не стреляет Валя дичи, которая крупнее его самого

И вот когда у Вали случились описанные неприятности, я начал думать: как бы я защищал Валю на суде, случись мне быть у него адвокатом? Наш ведь суд эмоций не принимает, ему логику подавай да факты. Что толку объяснять, что Валя хороший человек, это и так все знают. И судья, Александр Палыч, тоже знает. Вот тут бы я и вспомнил про лося. Вот она, логика! Алевтина Петровна пудиков на шесть потянет, и что б Валя в нее палить стал — да ни в жизнь! Но это все мечты.

Валя ночь в «стакане» просидел, а утром повели его к судье, и ни адвоката тебе, ни прокурора. Александр Павлович ему:

— Что ж ты хулиганишь?! Посадить тебя суток на пять — на семь.

А Валя:

— Да как же, Сан Палыч, ведь десять часов уже, а скотина не кормлена!

Вот ведь, логика налицо. Жена у Вали в отъезде, к тетке умотала, а у тещи — свое хозяйство. Кто скотину будет кормить?!

Судья сразу понял и согласился. Валю отпустили, а вот ружье не отдали. Скотину, мол, можно и без ружья кормить.

Потом Валя заходил ко мне пару раз, на жизнь жаловался, да совета спрашивал, как ружье вернуть. Но я помочь ничем не мог, и никто бы не смог. В деревне у нас милиция даже взятки не берет, это ж вам не Москва.

Апрель грянул сумасшедшим солнцем, капель звякает медяками щедрыми, холод уходит благостно из тела, из дома, из деревьев, душа тает, мухи млеют на прогретых бревнах домов. Пчелы жужжат, носятся в поисках спасительного золота мать-и-мачехи. Ручьи смеются над зимой, как воробьи над старым котом, спугнувшим их с проталины: бестолочь, мол, ты неуклюжая!

А что такое весенняя охота! Это — музыка, гимн, лучший из всех гимнов! Даже сборы сами — уже праздник. В этот раз мы с моим соседом Николаем готовились на селезня ехать к Дальним прудам. Пруды не зря зовут у нас дальними, пешком туда не дотопаешь. Пришел Валя и стал уговаривать взять его с собой. Колька стал шутить: «Тебя, Валентин, в качестве подсадной брать или вместо спаниеля будешь за трофеями плавать?» Посмеялись мы, а Валя, похоже, обиделся: ушел и «до свидания» не сказал.

Рано, задолго до рассвета, мы выезжаем к прудам, В корзинке дремлют наши подсадные. Темно и тихо. Скрадки подготовлены с вечера. Вода в пруду чернее черного. Рассвет как будто отменили сегодня, и надо сделать усилие, чтобы представить восход солнца. Подсадная недовольно покряхтывает, когда ее извлекают из корзинки, привязывают кожаным ремешком за лапу к приготовленному колышку. Разозлясь, крякнет пару раз и затихнет в темноте на аспидной воде.

Как только утренний свет едва разбавит густой кисель ночи и даже на несколько минут раньше этого, самые нетерпеливые селезни начнут рыскать в тающем тумане в поисках любви. И тут уж, подсадная, не подведи! Крякай, как положено, зови жениха, зови глупца, ослепленного страстью, на выстрел охотника! Услышит он, сделает коротко круг над прудом, заломит крыло и плюхнется на воду в отдалении. И вместе с этим «плюх» замрет сердце охотника, остановится почти, глаза заломит от напряжения: где он, далеко ли? А подсадная рада стараться, зовет, манит и только с выстрелом прижмется к воде, замолчит на несколько минут, сердя охотника.

Время уходит, с солнцем появляются крикливые чайки, сквернословят, кружатся над прудом, пугая подсадную. Стало быть, и охота к концу. Но радость от удачной охоты в то утро у меня была не полной. Думал я о Вале: «Зря, все-таки мы его обидели. Радость, если ею невозможно поделиться, это половина радости».

Вечером собирались за деревню на вальдшнепа. Охота на крехтуна, так иногда называют вальдшнепа, — совсем другая песня. Тут ни подсадная, никто другой не поможет. Будь любезен, сам угадай, где на вечерней зорьке потянутся птахи, полетят к месту своих встреч. И вот тут уже Вале Пугину равных нет. Словно кто-то сообщает ему накануне, что сегодня надо ждать в низине у реки, а завтра лучше идти за овсяное поле к лесу, да не на прогал, к кривой березе, а к бочагу.

Охота на вальдшнепа скоротечна. Только в момент перехода дня в ночь, когда земля уже захлебнулась тьмой, а небо еще касается макушкой дня и неумолимо насыщается синевой, превращаясь из бледно-голубого и легкого в чернильно-тяжелое, и можно увидеть его, летящего быстрым силуэтом и негромко покрикивающего: «хорк, хорк, хорк». Очень непросто попасть в такую цель.

Я стою один в темноте и смотрю туда, где, может быть, появится вальдшнеп. Тишина. Лишь ветерок шевельнет слегка ветку ивняка, да комар первый и совершенно поэтому безобидный пискнет над ухом, изредка прожужжит майский жук — что-то рано они в этом году.

За бочагом, у кустарника, мне уже неразличимого в темноте, стоит другой охотник. Иногда я замечаю огонек его сигареты. Он, как и я, вглядывается в темнеющее небо, переступает с ноги на ногу и вслушивается в тишину.

«Хорк!» Вальдшнепа еще не видно. Но вот он появляется черным лохматым комочком, скользящей кляксой на синем небе. «Хорк!» Я прикладываю к плечу ружье и веду стволами в след цели. Но — нет! Далеко. Вальдшнеп тянет стороной, прямо на моего напарника. Я опускаю ружье и не вижу, а догадываюсь, как блестят его глаза. Где-то внизу, в ладони, подернулся серым пеплом огонек забытой цигарки. Вальдшнеп проходит прямо над его головой, метрах в десяти. Охотник провожает его жадным взглядом, его губы едва слышно произносят: «Пф-ф!» Тьма сразу становится еще гуще, еще непрогляднее, и где-то из глубины прощальное: «хорк!»

У Вали Пугина милиция отобрала ружье...

http://www.mk.ru/blogs/idmk/2003/04/17/ROG/9410/

[Stanislav]

....Маленький человечек повиновался, отпил немного кларета и

начал:

"Лет десять назад я охотился в самой глубине Африки, в

местности, именуемой Гатгарра, неподалеку от реки Чобе. Со мной

было четверо слуг-туземцев - погонщик, фоорлоопер, или, проще

говоря, проводник, оба родом из Матабелеленда, готтентот Ханс,

бывший раб трансваальского бура, и зулусский охотник Машуне, пять

лет сопровождавший меня в походах. Неподалеку от Гатгарры я

отыскал подходящий, здоровый участок, сущий парк; даже трава

сохранилась очень хорошо для этого времени года. Там-то я и разбил

небольшой лагерь - штаб-квартиру, откуда мы отправлялись в разные

стороны на поиски крупной дичи, главным образом слонов. Однако мне

не везло, слоновой кости я добыл очень мало. Поэтому я очень

обрадовался, услышав от нескольких встречных аборигенов, что в

тридцати милях от нас, в долине, пасется большое стадо слонов. Я

уже собрался перенести в эту долину лагерь вместе с фургоном и

всем остальным имуществом, но быстро отказался от этой идеи,

узнав, что там свирепствует муха цеце, несущая верную смерть всем

домашним животным, кроме ослов. С большой неохотой я решил

оставить фургон на попечение двух матабеле - проводника и

погонщика волов - и отправился к зарослям колючего кустарника

только в сопровождении готтентота Ханса и Машуне.

Мы выступили, как и было намечено, на следующее утро и к

вечеру достигли места, где, по словам аборигенов, паслись слоны.

Но и здесь нас ждала неудача. Слоны действительно прошли тут:

повсюду виднелся их помет, кусты мимозы были выдернуты из земли и

перевернуты вниз плоскими кронами - это огромные животные

лакомились их сладкими корнями. Однако самих слонов нигде не было.

Они ушли дальше. Нам оставалось одно - следовать за ними, что

мы и сделали. Ну и погоня же это была! Недели две или даже больше

мы шли следом за слонами. Дважды настигали их (прекрасное, скажу

вам, было стадо), но затем снова упускали. В конце концов мы

нагнали их в третий раз, и мне удалось застрелить одного самца.

Однако они снова ушли, да в такие дебри, что преследовать их было

бесполезно. Раздосадованный, я прекратил охоту, и мы в прескверном

настроении повернули назад, к лагерю, унося с собой бивни

застреленного слона.

На пятый день мы добрались до невысокого копье, у подножия

которого оставили фургон. Признаться, я взбирался на холм с

приятным чувством путника, возвращающегося домой, потому что для

охотника фургон - такой же родной дом, как комфортабельное жилище

для цивилизованного человека. Я поднялся на вершину копье и

взглянул вниз, туда, где стоял наш чудесный фургон с белым верхом.

Но... фургона не было. А кругом, сколько хватал глаз, простиралась

черная, выжженная равнина. Я зажмурился, посмотрел вновь и на

месте лагеря разглядел лишь обуглившиеся бревна. Почти обезумев от

горя и тревоги, я со всех ног побежал вниз, а за мной Ханс и

Машуне. Не замедляя бега, я пронесся по участку равнины до ключа,

где находился лагерь. Добежал - и тут же утвердился в своих худших

опасениях.

Фургон со всем, что в нем находилось, включая мои запасные

ружья и боеприпасы, был уничтожен степным пожаром.

Отправляясь в поход, я велел погонщику выжечь траву вокруг

лагеря, чтобы предотвратить как раз то, что случилось. За излишнюю

предусмотрительность я и был наказан! Верно, ветер взметнул пламя

к полотняному верху фургона, и этого было достаточно. Не знаю,

куда делись погонщик и проводник; должно быть, они испугались

моего гнева и бежали, захватив с собой быков. Больше я их никогда

не видел.

Я сидел у источника на почерневшей земле велда, тупо

рассматривая обуглившиеся оси и дисселбум моего фургона (1).

Уверяю вас, леди и джентльмены, мне хотелось плакать. А Машуне и

Ханс громко ругались - один по-зулусски, другой по-голландски. В

хорошеньком мы оказались положении. До Бамангвато - столицы

государства Кхамы (2), ближайшего пункта, где мы могли

рассчитывать на помощь, - было не меньше трехсот миль. А наши

боеприпасы, запасные винтовки, одежда, продовольствие - все

погибло! Я остался, в чем был: фланелевая рубашка да пара грубых

башмаков. Из оружия - только винтовка восьмого калибра и несколько

патронов. У Ханса и Машуне тоже по винтовке "мартини" и немного

патронов. С таким снаряжением нам предстояло пройти триста миль по

пустынной, почти необитаемой местности. Могу заверить вас, что я

редко попадал в худшее положение, хотя бывал в разных переделках.

Чего, однако, не случается в жизни охотника! Надо было искать

выход из положения.

Кое-как скоротав ночь подле остатков фургона, мы утром

двинулись в долгий путь к цивилизованным местам. Если б я вздумал

подробно рассказывать обо всех трудностях и бедствиях этого

ужасного путешествия, мне пришлось бы испытывать ваше терпение

далеко за полночь. Поэтому, с вашего разрешения, я перейду прямо к

описанию того приключения, о котором невесело напоминает пара

буйволовых рогов на стене.

Коротко говоря, мы провели в пути около месяца, довольствуясь

чем придется. Однажды вечером мы остановились на ночевку милях в

сорока от Бамангвато. К этому времени положение наше стало уж

вовсе не завидным. Мы шли голодные, совершенно измученные, с

израненными ногами. К тому же, у меня разыгрался острый приступ

лихорадки, отчего я почти ослеп и совсем ослабел; силе моей не

позавидовал бы и ребенок. Боеприпасов, в сущности, не осталось -

один-единственный патрон к моей восьмикалиберке да три на обе

винтовки "мартини", которыми были вооружены Ханс и Машуне.

Итак, мы остановились на ночевку за час до захода солнца и

развели костер - к счастью, у нас еще сохранилось несколько

спичек. Помню, что место для привала мы выбрали прелестное. Сразу

же за звериной тропой, по которой мы притащились, находилась

ложбинка, окаймленная деревцами мимозы с плоскими кронами, а на

дне ложбинки из земли бил ключ; чистая ключевая вода разлилась

здесь озерком. По берегам рос кресс-салат, точь-в-точь такой,

какой только что нам подавали к столу. Есть было нечего - еще

утром мы прикончили остатки маленькой антилопы ориби, которую

застрелили два дня назад. Поэтому Ханс - он стрелял лучше Машуне -

взял два из трех оставшихся патронов к винтовке "мартини" и

отправился на охоту в надежде раздобыть к ужину еще одну антилопу.

Сам я слишком ослабел, чтобы идти с ним.

Машуне между тем обламывал засохшие ветки мимозы, чтобы

соорудить скерм - шалаш для ночлега. Он поставил его ярдах в

сорока от берега. За долгую дорогу львы причиняли нам немало

неприятностей. Не далее как прошлой ночью мы едва не подверглись

их нападению. Я нервничал, потому что из-за своей слабости не мог

надеяться на себя. Не успели мы с Машуне закончить шалаш или,

вернее, некое подобие его, как примерно в миле от нас раздался

выстрел.

- Слышишь?! - напевно произнес Машуне по-зулусски, не то

тревожась, не то радуясь. - Слышишь удивительный звук, который

помог бурам повергнуть на землю наших отцов в битве при реке Блад?

Ныне мы голодны, отец мой; желудки наши малы и сморщены, как

высушенный желудок быка, но скоро они наполнятся добрым мясом.

Ханс - готтентот, а значит, умфагозан - человек низшего сорта, но

стреляет он как надо, конечно, как надо. Да возрадуется твое

сердце, отец мой, скоро на огне появится мясо и мы воспрянем

духом...

Вскоре солнце закатилось в своем алом великолепии, между

землей и небом воцарилась великая тишина африканских дебрей. Львы

еще не появлялись, вероятно, дожидаясь луны, для других зверей и

птиц настала пора отдыха. Не знаю, как вам передать это ощущение

полной тишины; мне, ослабевшему и встревоженному долгим

отсутствием Ханса, она казалась зловещей, словно природа

задумалась над некой трагедией, что разыгрывалась перед ее

взорами. Тишина эта напоминала о смерти, а одиночество - о могиле.

- Машуне, - сказал я наконец, - где же Ханс? Из-за него у меня

тяжело на сердце.

- Не знаю, отец мой, не знаю. Может быть, он устал и заснул, а

может, заблудился.

- Машуне, ты же не ребенок, чтобы болтать такие глупости, -

ответил я. - Скажи мне, видел ли ты хоть раз за все годы,

проведенные на охоте бок о бок со мной, чтобы готтентот заблудился

или заснул на пути в лагерь?

- Нет, Макумазан (это, милые дамы, прозвище, данное мне

аборигенами. Оно означает - "человек, который встает ночью" или

"который всегда бодрствует"). Я не знаю, где он.

Так мы переговаривались, и ни один не хотел произнести вслух

то, о чем думал про себя. А думали мы о том, что с бедным

готтентотом случилось несчастье.

- Машуне, - сказал я после долгого молчания, - спустись к воде

и нарви зеленых растений, что растут там. Я проголодался, мне

нужно поесть.

- Нет, отец мой, там, наверное, собрались духи. Ночью они

выходят из воды и рассаживаются по берегам, чтобы просохнуть. Мне

сказал об этом один исануси (3).

При свете дня Машуне был храбрецом, каких я мало встречал, но

суеверия имели над ним большую власть, чем над цивилизованными

людьми.

- Что ж, мне самому идти, дуралей? - строго спросил я.

- Нет, Макумазан, если твое сердце тоскует по этой странной

траве, как сердце больной женщины, то я пойду, даже если духи

сожрут меня.

И он действительно пошел к берегу и вернулся с большой охапкой

кресс-салата, который я принялся жадно есть.

- А ты разве не голоден? - спросил я рослого зулуса,

смотревшего мне в рот.

- Никогда я еще не был так голоден, отец мой.

- Тогда ешь, - протянул я ему пучок кресс-салата.

- Нет, Макумазан, я не стану есть траву...

- Не станешь есть - умрешь с голоду. Ешь, Машуне.

Некоторое время он с сомнением разглядывал кресс-салат, а

затем схватил несколько листьев и засунул их в рот с жалобным

воплем.

- О, неужели я родился для того, чтобы питаться зеленой

травой, как бык? Знай моя мать такое, она убила бы меня при

рождении!

Так он причитал, поедая кресс-салат пучок за пучком. Прикончив

все, Машуне заявил, что живот его полон дрянью, которая холодит

внутренности, как "снег на горе". В другое время я бы рассмеялся -

уж очень забавно он изложил свои мысли! Зулусы не любят

растительной пищи.

Едва мы покончили с едой, как услышали громкое рыканье льва,

который, видимо, прогуливался гораздо ближе к шалашу, чем нам

хотелось бы. Вглядываясь в темноту и настороженно прислушиваясь, я

различил блеск больших желтых глаз и хриплое дыхание. Мы громко

закричали, а Машуне подбросил сучьев в костер, чтобы огонь

отпугнул льва. Это помогло; на некоторое время лев исчез.

Вскоре взошла круглая луна, накинув на все серебристый покров.

Редко видел я такое красивое полнолуние. Помню, что, сидя в

шалаше, я мог разобрать в ярком свете неясные карандашные заметки

в моей записной книжке. Как только появилась луна, к озерку у

подножия холма потянулась дичь. С моего места было видно, как

звери проходили по небольшой возвышенности справа от нас на

водопой.

Один самец крупной антилопы эланд остановился ярдах в двадцати

от шалаша и подозрительно оглядывал его. Прекрасная голова и

ветвистые рога животного четко выделялись на фоне неба. Я собрался

было подстрелить его в надежде обеспечить нас мясом, но тут же

вспомнил, что осталось всего два патрона, а попасть в цель ночью

чрезвычайно трудно, и отказался от своего намерения. Эланд

спустился к воде. Через минуту-другую оттуда донесся сильный

всплеск, а затем быстро-быстро застучали копыта животного,

пустившегося в галоп.

- Что это, Машуне? - спросил я.

- Тот проклятый лев, бык его чуять, - ответил зулус на

английском языке, о котором имел весьма смутное представление.

Не успел он произнести эти слова, как на противоположном

берегу озерка послышался звук, похожий на стон. В ответ совсем

близко от нас раздался громкий прерывистый рев.

- Клянусь Юпитером! - сказал я. - Их двое. Они упустили

антилопу; как бы им не вздумалось теперь поохотиться за нами.

Мы подбросили еще сучьев в огонь и принялись кричать. Львы

удалились.

- Машуне, - сказал я, - посторожи, пока луна не станет вон над

тем деревом, - к тому времени пройдет половина ночи. Тогда разбуди

меня. Да смотри в оба, не то львы быстро доберутся до твоих

негодных костей. Мне надо немного вздремнуть, иначе я не выдержу.

- Нкоси! - ответил зулус. - Спи, отец мой, спи спокойно. Мои

глаза будут открытыми, словно звезды, и, как звезды, они будут

сторожить тебя.

Несмотря на слабость, я не сразу смог последовать его совету.

Начать с того, что у меня болела голова от лихорадки, а тревога за

готтентота Ханса еще усиливала эту боль. Не меньшую тревогу

внушала мне и наша судьба: как мы пройдем сорок миль до Бамангвато

с израненными ногами, на пустой желудок, имея всего лишь два

патрона? Не прибавляло спокойствия и сознание того, что поблизости

во мраке бродит голодный лев, а то и целая стая; хотя такое уже

случалось со мной, внимание было напряжено, а это мешало уснуть.

Помнится, в довершение всех бед я томился по трубочке с табаком,

но мечтать о ней тогда было все равно что хотеть достать луну с

неба.

В конце концов я забылся неспокойным сном, в котором было не

меньше кошмарных видений, чем колючек на опунции. Мне, к примеру,

снилось, что я наступил босой ногой на кобру, которая встала на

хвост и шипела мне в самое ухо: "Макумазан". Шипение повторялось и

повторялось, пока я наконец не проснулся.

- Макумазан, там, там, - шептал мне в ухо знакомый голос.

Приподнявшись еще в полусне, я открыл глаза. Машуне стоял

подле меня на коленях и указывал в сторону озерка. Глянув туда, я

увидел такое, что заставило вскочить меня, старого охотника, каким

я был уже в ту пору.

Шагах в двадцати от нашего шалаша возвышался большой

термитник, а на вершине, сдвинув все четыре лапы, чтобы уместить

свое массивное тело, стояла крупная львица. При ярком свете луны я

видел, что она пристально смотрела прямо на шалаш, а потом

опустила голову и принялась лизать лапы.

Машуне сунул мне винтовку "мартини", прошептав, что она

заряжена. Я приник к ложу, попытался прицелиться, но тут же понял,

что даже при таком ярком свете не вижу мушки. Стрелять было бы

безумием - я мог промахнуться или только ранить львицу. Я опустил

винтовку и, поспешно вырвав клочок бумаги из записной книжки,

которую просматривал перед сном, стал прилаживать его к мушке.

Дело это было нелегкое, но не успел я как следует закрепить

бумажку, как Машуне опять схватил меня за руку и показал на что-то

темное в тени небольшой мимозы, росшей шагах в десяти от шалаша.

- Ну, а это что? - прошептал я. - Ничего не вижу.

- Это другой лев, - ответил Машуне.

- Ерунда! Твое сердце мертво от страха, у тебя двоится в

глазах.

Я перегнулся через ограду, окружавшую шалаш, и вгляделся

попристальнее.

Тут темная масса поднялась и передвинулась в пространство,

освещенное луной. Это оказался великолепный темногривый лев - один

из самых больших, каких я только видел. Сделав два-три шага, он

заметил меня, остановился и замер, глядя прямо на нас. Он стоял

так близко, что я различал отражение пламени костра в его злых

зеленоватых глазах.

- Стреляй, стреляй! - сказал Машуне. - Дьявол приближается.

Сейчас он прыгнет!

Я поднял винтовку и навел бумажку, прикрепленную к мушке,

прямо на клок белых волос, торчавший там, где горло льва

переходило в грудь. В этот момент лев оглянулся; я по опыту знал,

что эти звери почти всегда оглядываются перед прыжком. Так оно и

было: лев слегка пригнулся, и его огромные лапы припали к земле,

чтобы было удобнее оттолкнуться. Я поспешно нажал на спусковой

крючок "мартини", и как раз вовремя; в тот же момент лев прыгнул.

Гулко и отрывисто грянул выстрел в безмолвии ночи. Мгновение

спустя огромный зверь упал на голову футах в четырех от нас и

покатился в нашу сторону, разбрасывая судорожно бьющими большими

лапами ветки кустарника, вкопанные Машуне вместо ограды. Мы

выскочили из шалаша с другой стороны, а лев ввалился в него и

перекатился через костер. Затем он встал, сел на задние лапы,

словно большая собака, и заревел. Боже, как он ревел! Никогда не

слышал ничего подобного ни до, ни после. Снова и снова он набирал

в легкие воздух и исторгал его с душераздирающим рыком. Вдруг

onqpedh особенно громкого вопля он свалился, недвижный, на бок. Я

понял, что он издох. Обычно львы умирают на боку.

Со вздохом облегчения я взглянул на термитник, где стояла

самка. Она все еще была там и, словно застыв от изумления, глядела

через плечо и помахивала хвостом. Но, к нашей великой радости,

едва издыхающий зверь перестал рычать, она одним огромным прыжком

исчезла в ночи.

Мы осторожно приблизились к распростертому чудовищу. Машуне

затянул на зулусском языке импровизированную песню о том, как

Макумазан, охотник из охотников, чьи глаза открыты ночью, как

днем, засунул руку в пасть льва, пришедшего, чтобы пожрать его, и

вырвал сердце зверя. Прибегая к обычной для зулусов

гиперболизации, он выражал этим свое удовлетворение по поводу

того, что произошло.

Предосторожности оказались излишними: лев был мертв, как

чучело набитое соломой. Пуля, выпущенная из "мартини", поразила

зверя на расстоянии дюйма от белого пятнышка, в которое я целил,

прошла через все тело и вышла у правой ягодицы, близ основания

хвоста. У винтовок "мартини" очень сильный бой, но пуля не

производит больших разрушений в теле, и выходное отверстие ее

невелико. К счастью, убить льва не так уж трудно.

Остаток ночи я спал глубоким сном, положив голову на бок

мертвого льва, хотя от его опаленных волос исходил ужасный запах;

мне казалось тогда, что в этой позе есть некая доля иронии.

Когда я проснулся, легкие розовые краски рассвета уже покрыли

восточную часть небосклона. В первое мгновение я не мог понять,

почему тревога сдавливает мне сердце ледяной рукой, но запах

паленой шерсти мертвого льва, на туше которого покоилась моя

голова, напомнил мне о нашем бедственном положении. Я встал и

осмотрелся в надежде увидеть Ханса: если с ним не случилось

несчастья, он обязательно должен был вернуться с рассветом. Но

сколько я ни смотрел, его нигде не было. Надежды мои померкли:

бедняге, видно, пришлось туго. Поручив Машуне развести огонь, я

торопливо снял шкуру с великолепного зверя, затем отрезал

несколько ломтей мяса, зажарил их, и мы с жадностью принялись за

еду. Как ни странно, львиное мясо очень вкусно и напоминает

телятину, как никакое другое.

Когда мы закончили трапезу, которая была нам так нужна, солнце

уже взошло. Напившись воды и помывшись в озерке, мы отправились на

поиски Ханса, оставив мертвого льва гиенам. Многолетний опыт

сделал из нас с Машуне хороших следопытов, и мы по едва различимым

приметам без особого труда обнаружили следы Ханса. Мы шли около

получаса, когда примерно в миле от места нашей стоянки отпечатки

ног готтентота стали перемежаться со следами одинокого буйвола-

самца. По многим признакам мы поняли, что Ханс преследовал

буйвола. Наконец мы достигли небольшой поляны, где росла старая

низкорослая мимоза; корни ее причудливо нависали над ямой в виде

воронки, вырытой кабаном или муравьедом. В десяти-пятнадцати шагах

от этого колючего дерева начинались густые заросли кустарника.

- Гляди, Макумазан, гляди! - взволнованно воскликнул Машуне,

когда мы приблизились к дереву. - Здесь буйвол бросился на него. А

здесь вот он остановился, чтобы выстрелить. Посмотри, как крепко

он уперся ногой в землю. Вот отпечаток его кривого пальца (у Ханса

на ноге действительно был кривой палец). Гляди! Здесь буйвол

ринулся вниз по холму, словно каменная глыба по склону. Его копыта

рыли землю, как мотыга. Ханс попал в него: у буйвола из раны текла

кровь - вот ее пятна. Все написано здесь, отец мой, здесь, на

земле.

- Да, - сказал я. - Но где же Ханс?

Не успел я произнести эти слова, как Машуне схватил меня за

руку и указал на невысокое дерево рядом с нами. Даже и теперь,

джентльмены, тошнота подступает к горлу при воспоминании о том,

что я увидел.

На высоте примерно восьми футов над землей, между двумя

расходящимися ветвями дерева, висел Ханс, точнее, его труп, видно

заброшенный в развилку рассвирепевшим буйволом. Одна нога

охватывала ветку развилки, верно, в предсмертной судороге. Бок

Ханса, как раз под ребрами, был пропорот, и из отверстия

вываливались внутренности. Но это еще не все. Вторая нога

свешивалась вниз, не доставая до земли футов пяти. С нее была

содрана кожа и часть мышц.

Мы оцепенели от ужаса и, не отрываясь, смотрели на страшное

зрелище. Нам было понятно, что случилось.

С дьявольской жестокостью, которой отличаются эти животные,

буйвол уже после смерти врага стал под его телом и своим шершавым

языком, словно напильником, содрал мясо со свисавшей ноги. Я уже

слыхал подобные истории, но считал их охотничьими выдумками.

Однако теперь у меня не оставалось сомнений. Стопа и лодыжка Ханса

были обнажены до костей - лучшего доказательства не требовалось.

Мы все еще стояли под деревом, не в силах отвести глаз от

истерзанного тела, когда наше оцепенение было прервано самым

ужасным образом. Шагах в пятнадцати от нас вдруг с сильным треском

раздвинулся густой кустарник, и на нас кинулся буйвол, издавая

звуки, похожие на хрюканье свиньи. Я успел заметить в боку у него

окровавленную дыру, оставленную пулей Ханса, и еще большую рваную

рану - след поединка со львом; свирепые буйволы часто вступают в

схватки со львами.

Зверь приближался с высоко поднятой головой, ведь буйволы

обычно наклоняют голову только перед тем, как нанести удар. И

сейчас, джентльмены, когда эти большие черные рога красуются на

стене, я вспоминаю, с какой быстротой они надвигались на меня

десять лет назад, выделяясь на фоне зеленого кустарника. Все ближе

и ближе!

Машуне с криком бросился к кустам. Я же инстинктивно вскинул

винтовку, которую держал в руке. Стрелять в голову зверя было

бесполезно: пуля отскочила бы от толстой кости у основания рогов.

Но мне повезло: когда Машуне кинулся в сторону, буйвол немного

замедлил бег, вероятно, чтобы повернуть за ним. Это дало мне,

пусть ничтожный, шанс на успех, и я выстрелил ему в плечо,

израсходовав последний заряд. Пуля ударилась в лопатку, раздробила

ее и прошла под шкурой в бок. В первый момент буйвол зашатался,

однако не остановился.

Отчаяние придало мне силы. Бросившись на землю, я покатился к

корням мимозы и постарался как можно глубже забиться в яму,

вырытую муравьедом. В следующее мгновение буйвол меня настиг.

Опустившись на одно колено (вторая передняя нога, перебитая пулей

у плеча, беспомощно болталась), он попытался подцепить меня своим

изогнутым рогом и вытащить из ямы. Сначала он наносил яростные

удары по комлю дерева и, как видите, расщепил себе рог. Затем он

стал действовать хитрее. Засунув голову как можно дальше под

корень он принялся описывать рогами длинные полукружия, стараясь

задеть меня. При этом он сердито хрюкал, обдавая меня слюной и

горячим, влажным дыханием.

Я лежал за пределами досягаемости рога. Однако с каждым ударом

яма расширялась, голова буйвола проникала глубже и рог приближался

ко мне. Кроме того, буйвол, мотая головой, нанес мне мордой

несколько сильных ударов по ребрам. Почувствовав, что теряю

сознание, я напряг все свои силы, схватил руками шершавый язык,

свисавший из пасти зверя, и рванул во всю мочь. Чудовище взревело

от боли и ярости и отпрянуло назад с такой силой, что вытянуло

меня на несколько дюймов из ямы. Буйвол тут же снова бросился на

меня и на этот раз поддел крючкообразным концом рога под мышку. Я

почувствовал, что пришла моя погибель, и завопил.

- Он схватил меня! - кричал я в смертельном ужасе. - Гваса,

Машуне, гваса! (Бей его, Машуне, бей!)

Рывок огромной головы - и я был вытащен из норы, как моллюск

из своей раковины! В тот же миг я увидел крепкую фигуру Машуне,

приближавшегося к нам с поднятым над головой широким боевым

ассегаем. Еще через долю секунды я сорвался с рога и услышал удар

копья, сопровождаемый неописуемым звуком, который издает сталь,

разрывая мышцы. Я упал на спину и, взглянув вверх, увидел, что

отважный Машуне вогнал ассегай на добрый фут в тело буйвола и

повернулся, чтобы бежать прочь.

Увы! Слишком поздно. Ревя в бешенстве, истекая кровью,

лившейся из пасти и ноздрей, дьявольское создание настигло его,

подкинуло вверх, как перышко, а затем дважды боднуло распростертое

на земле тело. Словно потеряв рассудок, я бросился на помощь

Машуне, но не успел сделать и шага, как буйвол издал протяжный

стон, тяжело вздохнул и замертво рухнул рядом со своей жертвой.

Машуне был еще жив, однако с первого же взгляда я понял, что

его час настал. Помимо других ран удар рога пробил большую дыру в

его правом легком.

В совершенном отчаянии я опустился рядом на колени и взял его

за руку.

- Он мертв, Макумазан? - прошептал Машуне. - Глаза мои не

видят ничего.

- Да, он мертв.

- Черный дьявол поранил тебя, Макумазан?

- Нет, мой бедный друг, это пустяки.

- Как я рад!

Затем наступило долгое молчание, прерываемое только свистом

воздуха, выходившего из раненого легкого при дыхании.

- Макумазан, ты здесь? Я не чувствую тебя.

- Здесь, Машуне.

- Я умираю, Макумазан, все вертится вокруг. Я ухожу, ухожу в

темноту. В грядущие дни ты, конечно, будешь иногда вспоминать

Машуне, который шел бок о бок с тобой, когда ты убивал слонов, и

мы...

То были его последние слова; мужественный дух покинул тело

вместе с ним. Я подтащил мертвое тело к дереву и опустил его в

яму, а рядом положил ассегай, как того требует обычай его народа,

чтобы умерший не отправился в дальний путь безоружным. А потом,

леди, признаюсь вам без стыда, я долго стоял один у тела Машуне и

рыдал, как женщина".

Из рассказа Генри Райдер Хаггарда..

[NickFears]

Здравствуйте всем!

Знакомство с новым коллективом и своё представление в качестве участника форума, попробую начать с собственного рассказа. События его необычны, реальны, а уж произошло ли это на самом деле, кто знает. Для меня все события и персонажи реальны, водки, много, не пил... так что... будем знакомы...

Леший

Случилось сие проишествие в достопамятном 1993 году, в весеннюю пору. Тогда мы взяли лицензию на отстрел трех глухарей на току, на подслухе.

Мы, это - Дима Быков, МыхалИванович Кузнецов и я ваш скромный слуга.

Дело происходило в славной деревне Пустошка, Новогородской Губернии, в урочище Дунайское.

Что такое урочище? Болото, поросшее сосновым лесом. Сосны корабельные растут прямо из мохового болота. Утром солнце путается рыжими кудрями в сосновых бигудях и с треском прорывается вверх...

Ток, глухарь...Боже мой, ну какой охотник может остаться равнодушным

к этим словам.

Интересней глухариного тока, только медведь на берлоге..мдя...ну и конечно же тяга валюшкина, куда ж от неё.

Но сначала предыстория. Приехали мы в Пустошку на майские... Так получилось...И охоту открыли и на охрану приехали. Путь неблизкий, почти 400 верст от столицы.

Тверь, Эммаусс, Первомайский, питерская трасса, поворот на Березай и ещё полста верст по лесным дорогам северной тайги широколиственной. Именно тайги, чащоба и чапыга с заломами, в которых прячется зверье непуганное.

Почему непуганное? Да вот запретка там была, лет так 40...нельзя туда было посторонним, да вот грянула перестройка с разоружением и всё стало можно...

Приехали мы вначале на Центральную базу, де и познакомились с

Виктором, егерем нашего обхода.

И началась она, Охота. Ну, понятное дело, тяпнули по "двадцатькапель" за знакомство, за мотор, чтобы не глох, за шины, чтоб не спустились, за стволы, чтоб не мазали...

В общем принесли меня в жертву Бахусу, поскольку Дима - не пил ваапче. а МыхалИванович, старый прапор, был за рулем...Надрались мы с егерем очень даже капитально и уютно устроились в кунге нашей "шишиги", ГАЗ-66.

Всю дорогу до Пустошки мы пели с ним песни, каждый свои и под конец окончательно породнились... Он для меня стал Витьша, а я - Кольша, в общем два кореша...

С утречка, едва продравши глаза я решил сходить на речку Рабежку, типа проверить чего...

Ружье, горсть патронов с "пятеркой", сапоги на ноги в портянках и вперед...солнцу на встречу...

До речки от деревни было метров 800, так что дошел я сравнительно быстро.

В первой же заводи подозрительно шебуршало и крякало...Надо вам сказать, что весення охота на утку достаточно серьезно отличается от осенней охоты. Вся фенька в том, что бить можно только селезней.

Упаси вас бог попасть в утицу...штраф, очень солидный и слава браконьера, могу прилипнуть к вам очень быстро. А посему надо осторожно скрадывать уток. Ну, оно конечно, ежели есть подсадная, да ещё и рабочая, так чтож не срезать селезня то, а вот так "самотопом"...

Поэтому на пузе вполз я на пригорок... Два селезня и три утки мирно лопали чего то на мелководье.

Осторожнее селезня птицы я не видел и не знаю... Гад он, крякающий... сволочь...Что не по евойному, такой хай поднимает, сорока плачет.

Ну ружье было заряжено по выходу из села, так что...Вскочил я на колено и выстрелил...Утки взлетели, селезень чисто битый остался в заводи... Типа "с полем"... начало положено.

Покурил, посидел, послушал реку, тяпнул из фляжки за удачу, налил и водяному стопочку, прям под бережок вылил, с благодарностью...И через минут двадцать был уже дома...

Народ радостно воспринял удачу мою и заставил меня готовить добычу.

Утрешняя каша с уткой прошла на ура, бутылек "Анисовки" тоже...

Вечером состоялось знакомство с местной вальдшнепиной тягой... О, тяга весенняя! О, радость охотничья! Ну, нет у замшелой Европы такого развлечения. Эти лентяи бьют вальдшнепа "на лужах"...ума там большого не надо.

Вальдшнеп и его весенние брачные полеты - вот Песня Жизни и Смерти!!! Ромео с Джульеттой - нервно пьют валокордин и что-то там курят...

Ну вот представьте себе... Вечер, ветра нет, чуть туманится река. Лес ещё не совсем одет, только начинается торжество одевания в зеленую тунику... Громадное красное солнце медленно укладывается спать, цепляясь за верхушки старых дубов. А ты стоишь на закрайке, на подлеске, стоишь и ждешь, стоишь и слушаешь торжественную симфонию вечернего разговора Природы. Ты кусочек этой природы, ты тот хищник, которому дано право убрать из обоймы холостой патрон, неумного самца и продолжить естественный отбор.

Сумерки становятся гуще, ветерок начинает забираться под телогрейку, ты уже подумываешь о заветной фляжке в кармашке, рука тянется за "беломором" и тут...

Где то там за спиной, на уровне ультразвука и ощущений слышно "хорр-хорр-хорр" руки сами снимают предохранитель и внутренний локатор разворачивает тебя на позицию выстрела...

Черная точка размером с теннисный мячик несется сквозь сумрак леса...

Вальдшнеп, самец, в поисках подруги... В воздухе и ушах слышится "цвиииррр-цвиррр-цвиррр" и над-по-над-лесом летит он - королевский трофей русской весенней охоты. Стволы вскидываются и раздается выстрел...

Дальше два пути...ты подбираешь трофей или провожаешь взглядом уходящую птицу.

Вновь ожидание, вновь дуэль нервов и недвижности..выстрел...второй..третий...

За зорьку жгем по дюжине патронов и берем трех-четырех куликов.

Вальдшнеп - лесной кулик. Красивая птица и сложный противник. Мало кто знает, что Чехов вначале писал свою пьесу про вальдшнепа. В Пенатах, у Левитана, Антон Павлович впервые в жизни взяв ружьё, сделал подранка, и ему запомнилась птица с перебитым крылом, символ безысходности. Но широкой публике был неизвестен вальдшнеп, для имени пьесы он не подходил. И тогда появилась чайка...

Через два дня, на третий вечер была первая разведка глухариного тока. Ради справедливости надо сказать, что охотники мы были неопытными. У всех у нас это был первый опыт глухаря на подслухе. Нет, читали то мы много, а вот стрелять то не довелось. Урочище Дунайское представляет собой большую лужу глубиной в полметра, моховым дном и корабельными соснами. Имеются в болоте островки сухие. Вот на этих островках и происходят бои

глухариные. Собираются и рассаживаются глухари и копалухи вечером ближе к ночи.

Грамотный охотник за километр слышит как рассаживаются гиганты на ветки. По компасу засекают направление и только утром, по темному, по компасу начинают движение к месту тока.

Тут важно все, важно не спугнуть, не подшуметь ещё с вечера. Костер, разведенный не вовремя, сигарета, выкуренная не там и все. Сторожкая птица не будет токовать, не будет Песни, не будет Охоты.

Мы отошли с километр от урочища, развели костер и замутили чай.

Ночной лес - прибежище первобытного страха. Ощущаешь себя маленьким, одиноким… Огонь

освещает только узкую площадку а там, за ним, полная тьма и неизвестность. Лес начинает разговаривать сам с собой, по ушам проносится шепот деревьев... Скрип-скруп, скрип-

скруп...шшшшшшшшшшшш, тоскливо на душе...и очень страшно. Первобытный страх живет в современном человек со дня его рождения и никуда нам от этого не деться.

На часах всего три часа, а мы начинаем движение. Очень осторожно, шаг в шаг, след в след, за егерем потихоньку, боясь упасть или чертыхнуться. Рюкзаки, все что может звенеть, остались на стоянке под присмотром помощника егеря... Мы идем на Большую Охоту.

Старая береза белеет своим скелетом и говорит нам, что заход в болото вот здесь. От березы направо и через сто метров островок, первый пересед. Посидели, встали, пошли. Егерь останавливается и собирает всех в кружок. Пальцами показывает метки на компасе куда кому двигаться. Три точки, три островка, три возможных удачи. Одному из нас повезет больше, сегодня это Димка. Егерь ведет его, показывая дорогу. Если мы сами сумеем взять глухаря, то охота для нас окончена, если нет, то завтра вечером Витьша поведет меня или Мишу, а Дима будет пытать счастье сам.

Расходимся. Под сапогами неслышно мечется водная гладь. Подход к островкам сродни перемещению по преодолению водной преграды подразделением разведки. Тихо, осторожно, не хлюпая. Оружие наготове. В стволах полукартечь, этого должно хватить, перо прикрывает лесного великана как броня рыцаря. Были случаи, когда выстрел не приносил глухарю никакого вреда. Но мы надеемся, что у нас все будет хорошо. Подранков тоже оставлять нельзя.

Вдруг вижу впереди себя мужика. Он медленно бредет, показывая мне дорогу, махнул рукой, зовет за собой. Виктор? Вроде он. Ушел от Димки? Почему то решаю, что Витьша решил сегодня сделать добычливым Кольшу. Двигаюсь за ним. Медленно продвигаемся вглубь болота. Рука проводника переодически помахивает, как бы зовет за собой. Иду. Десять минут, двадцать...

Пора бы появиться острову..нет острова. Под ногами хлюпает грязь. Уже не чувствую мох под ногами...грязь... и тут я не выдерживаю. Достаю из кармана фляжку с водкой и прикладываюсь к ней. Бульк. бульк..вливается огненое зелье в горло...Пелена падает с глаз...Мужик стоит и смотрит на меня. Я его не знаю, но почему то хочется угостить его водкой... протягиваю флягу и в этот момент из горлышка в болото срываются капли спиртного....

Заухало, захохотало вокруг..., под ногой что то завозилось и я почувствовал приличный толчок в спину...Так подталкивая меня, кто то невидимый вывел на островок...А где это я? Где проводник мой? На месте мужика - корявый пень, болото кругом, до того мерзкое, что ай=ай-ай. Вдали послышался выстрел, потом второй. Ножом срезал молодую сосенку и осторожно, ощупывая дно перед собой, пошел на выстрел. Минут сорок шел, выстрел, еще выстрел...Стреляю в воздух... Витьша, глаза красные, сам весь трясется...

Трехэтажный мат понесся над болотом... Мат радостный, оповещающий все об умственных способностях москвича, ушедшего в топь.

Мой рассказ о мужике немного отрезвил Витьшу.

-Водку, говоришь, пролил в болото... А мужику выпить предложил!?

Хех, паря, да ты с лешаком и болтником на троих сообразил, потому и ушли не тронули.. Счастливчик...

Кличка "собутыльник лешего" долго ещё гуляла среди местных.

Вспоминая москвичей или привязываясь к какой то дате, они ещё очень долго говорил говорили:

-Так ето было, когда Кольша с лешим водку пил...

А Лешему и Лешачихе его я, потом, подарочки в лес отнёс. То, что

Витьша посоветовал, то и отнес... Беломорчику, бутылочку, иголок,

ниток...

Вот такая байка. Хотите верьте, хотите нет.

А в Новогордчине, чего только не бывает...воть

[Stanislav]

Ай, спасибо, порадовал рассказом! Даже немного мураши по спине пробежали, хорошо написал.. Добро пожаловать на форум!

[Stanislav]

Погода с вечера обещала прекрасную порошу. Из густых облаков крупными хлопьями сыпался и сыпался снег. К полуночи все стихло. Тарасу Степановичу не спалось. Несколько раз он вставал с постели, протирал запотевшее окно, выходил в сенцы, окликая старого "Подымая", и снова на время успокаивался в дремоте.

Перед рассветом он с трудом открыл калитку, отодвинув ею толстый слой мягкого снега. Но выходить в лес было еще рановато, Тарас опять вернулся в избу, засветил лампу, отрезал краюху хлеба, кусок сала, не спеша проверил патроны, ружье... Немного подождав, он все же вышел; пробравшись на другой конец деревни, постучал в окно крайней избы. Закадычный его друг Семен Игнатьевич сразу же отозвался на стук.

Старый, глуховатый "Подымай", неизменный четвероногий друг, быстро скрылся в утренней полутьме. "Подымай" был замечательный гонец и, несмотря на свою старость, без сколов подолгу гонял зайцев и лисиц, шел за волком, рысью и куницей. Это была универсальная промысловая собака. За двенадцать лет друзья добыли с ней не одну сотню пушных зверей. Хозяин же собаки Тарас и его друг Семен славились как заправские охотники на всю округу. Им вместе было за сто лет, но их молодила охота...

"Подымай" словно чувствовал, что ему предстоит сегодня большая работа. Не задерживаясь на заячьих маликах, он перехватил свежий лисий след и поднял кумушку в первой болотистой чаще. Пересекая свежий, печатный след лисицы, Тарас остановился и тихо окликнул Семена: - Смотри, по красному пошел!

- Гляди, через гарь проскочит, 'береги! Не прозевай! "Подымай" злобно гнал своим слегка хрпповатым басом; голос его напоминал частый отдаленный стук металлических досок. Охотники торопились занять верный лаз. На втором кругу, на опушке болота, Семен Игнатьевич выстрелил и радостно крикнул:

- Го-то-ва!.. Друзья сошлись, перекурили.

Молодая лиса переходила из рук в руки. У охотников каждый новый трофей кажется не похожим на предыдущий. Приятно было встречать рассвет полной удачей.

"Подымай" добежал до места, где упала лиса, понюхал капельки свежей крови и снова скрылся в чаще.

Теперь он с неменьшим азартом занялся беляками. Место было крепкое, нетронутое, и гон шел не переставая. К вечеру охотники носили четырех зайцев, лисицу и несколько белок.

- Не пора ли, Семен, к дому? - предложил Тарас Степанович.

- Пожалуй, пора, смеркается, - ответил Семен. Но "Подымай" продолжал гонять. Отозвать его было трудно.

Отягощенные ношей, охотники неторопливо подались к дому, до которого было около десяти километров.

Выбирая знакомые тропинки, они скоро выбрались в редколесье. Присев на толстую валежину, друзья решили отдохнуть, подождать "Подымая".

Одетые снегом деревья, пни, метелки высокой желтой травы расплывались в синей мгле. Было совсем тихо.

Вдруг тишина нарушилась резким визгом и лаем "Подымая"; невдалеке от охотников бесшумно мелькнула какая-то тень и скрылась в еловой заросли. Разгоряченный "Подымай" с неистовым лаем заметался вскоре вокруг той же группы деревьев, куда скрылась тень какого-то зверя.

Кого пригнал "Подымай" из чащи, разглядеть не успели.

Охотники, чиркая спички, рассматривали свежие следы. К их удивлению, это были следы старой рыси. А "Подымай" в это время с остервенением лаял вверх, на одинокие, пышные ели.

- Что делать? Как быть? - раздумывали и перешептывались между собою друзья. Взять собаку на сворку, оставить такого зверя до завтра? Немыслимо! Напуганная рысь за ночь уйдет далеко.

Собака не унималась, бегала вокруг деревьев и непрестанно лаяла.

Рысь тут - на дереве, уходить нельзя, придется заночевать.

- Давай, Семен, разводить костер. - Рысь от "Подымая" и при огне не уйдет, - вполголоса предложил Тарас.

Семен согласился, и охотники по очереди, чтобы не отходить от елей, где засел хищник, носили хворост и сухостой.

Вскоре запылал костер. А через час, с подветренной стороны от пламени из хвойных сучьев была сплетена защитная стенка, а под шей расчищен снег и выстлана мягкая хвойная постель.

Непредвиденная ночевка зимой в лесу, под открытым небом, не испугала бывалых охотников. Семен Игнатьевич, укладывая ветки, напоминал другу-однополчанину Тарасу о том, как они в январскую стужу 1942 года несколько раз всем полком дневали в хвойных шалашах. Деревни тогда были выжжены, и войска останавливались в лесах, а ночами шли все вперед и вперед - к Торопцу...

- Дело знакомое, - отозвался Тарас Степанович. - Но сейчас проще, сверху никто не налетит, сбоку не прострелит, костер скрывать не надо, а для рыси пламя огонька - острастка, она не убежит. Так всю длинную зимнюю ночь подсвечивали друзья огоньком деревья и обогревались у костра.

Не видимый в темноте зверь находился как в западне. Охотники время от времени обходили вокруг подозрительную группу деревьев, а собака, постепенно успокоившись, уже не лаяла, но и не отходила от следов, оборвавшихся у деревьев.

Тарас и Семен, не смыкая глаз, терпеливо ждали рассвета. Они знали, что от выдержки и выносливости будет зависеть успех дела.

Наконец, наступило холодное, синее утро. На одной из елок, в гуще веток, сидела, притаившись меж сучьями, матерая крупная рысь. Меткий выстрел Тараса Степановича прикончил хищницу. Но, к удивлению охотников, в эту же минуту с ближайшей елки бросилась к ногам собаки вторая рысь. Между "Подымаем" и рысью завязалась борьба. Окровавленная собака то отступала, то злобно набрасывалась, прижимая зверя к густому кусту можжевельника. Единоборство продолжалось недолго. Улучив удобный момент, Семен Игнатьевич убил и второго хищника. Эта рысь оказалась молодой.

И с того дня у старых друзей-охотников стала незабываемой редкая, замечательная "рысья ночь", проведенная в Вельских лесах Великолукской области.

П. Дебрин

[Hunter-77]

Привет, всем!!!

Это небольшая заметка- скорее, настроение о весенней охоте.

ВЕСЕННЯЯ ЛИРИКА.

Когда в весеннем лесу откроются поляны, и снег, казавшийся всю долгую зиму полновластным хозяином леса, вдруг осядет, почернеет, усыпанный множеством еловых хвоинок и тонких веточек, когда нестерпимо запахнет весной, лесной подстилкой, оттаявшей прогалиной среди чернолесья, тонким ароматом пылящих ольховых сережек, когда лес наполнится голосами птиц, всю долгую зиму неслышных и потому теперь так приятных сердцу охотника – то это значит, что пришла весна лесная и она неотвратима.

Я всегда с нетерпением жду эту весну- жду, когда в лесном царстве начнет пробуждаться жизнь, когда откроется самая короткая и яркая весенняя охота …

Но еще задолго до этого начинаешь замечать лики весны: яркое солнце днем в синем-синем небе и в первых лужах, перистые облака, звонкую капель с крыш, голоса синиц, увеличившийся по продолжительности день.

И вот на охотничьих форумах начинается весеннее оживление в предверии открытия нового сезона: кто-то видел грачей, чибисов, жаворонков , уток, гусей….и вся эта весенняя новостная круговерть в ожидании одного «когда же, ну когда же откроется охота в Московской , Ярославской, Тверской ….» И эти первые весенние вести еще больше будоражат… И тянет в лес…тянет иногда так сильно… в памяти начинаешь перебирать страницы прошлых охот, случайных событий…и нужно ехать, выкроить дни, найти возможность, собственно, ради чего? Ради двух- трех дней скитания по весенней распутице, минут покоя у лесного костра, ощущения обновления и почти детской радости от первого вальдшнепа или краснобрового косача.. Ради того, чтобы увидеть ,чтобы постоять и просто послушать, чтобы почувствовать , чтобы поговорить, чтобы вспомнить и оставить в сердце…

И вот апрель…вечер… На лесной дороге среди чернолесья- лужи чистой, но обжигающе холодной воды, иногда справа или слева попадаются еще островки снега. В лучах заходящего солнца сквозит березовое мелколесье.

Спешу к нему, там на краю поляны я буду стоять на тяге.

Я останавливаюсь и слушаю весенний лес… я приходил сюда и раньше, когда еще учился в школе. С тех пор прошло уже много лет, березы стали гораздо выше, прогалина почти заросла ивняком и молодыми березками- но я пришел сюда снова: я давно здесь не был- и просто в очередной приезд захотел вернуться в те светлые дни моей охотничьей юности, даже, наверное, еще детства…

Я стою и вспоминаю те дни: сколько вечеров я провел в этих местах на тяге, я даже помню тот самый первый раз- когда прочитав в книге о тяге вальдшнепов, еще без ружья пробрался в один из апрельских вечеров на эту поляну и стал ждать: было и страшно и интересно и непонятно сколько же точно ждать, а вдруг не полетят, а вдруг не здесь. Но, я увидел вальдшнепа сразу, и это была удача!

Я иногда вспоминаю с душевной теплотой дни моего детства: я помню деда, как в еще семилетним мальчишкой ходил с ним за грибами, как он учил меня косить в огороде маленькой косой, сделанной специально для меня, как учил пилить дрова зимой во дворе. Я помню весенние разливы воды на поле перед его деревней- казалось, огромное голубое озеро появилось здесь, как мы садили картошку- как косили сено, как дед в летний вечер доил корову на дворе, а я стоял рядом с кружкой и ждал, когда он надоит мне в нее парного молока. Иногда думаешь: господи, хоть на миг разреши оказаться в том времени, только хотя бы на миг вернуться туда снова….

С болью в сердце остался в памяти его разрушенный дом в умирающей деревне в глуши Тверской области- и навсегда нет возврата к тому времени, к тем беспечным дням- но в памяти остались они светлыми образами воспоминаний.

Но жизнь всегда идет вперед- и нет пути к прошлому…

Но вот стал свежеть воздух- с низины потянуло холодком, острее стал чувствоваться запах прошлогодней листвы…где-то рядом затоковал тетерев, в вершине высокой ели завозились, перелетая дрозды. Солнце как в сказке садится за зубчатую стену леса, рядом закуковала кукушка и невольно про себя считаешь сколько же еще накукует она мне.... Летит на западе клин гусей- в вышине слышно, как переговариваются между собой птицы, прикидываю- высоко, наверное метров 100 будет…

Вдруг на поляну осторожно ковыляя выходит грязный и линяющий заяц- беляк, и вспугнутый стремглав мелькает среди темнеющих стволов деревьев…

Вдруг издалека: «Хорх-хорх! Цик!......Хорх-хорх! Цик! Вальдшнеп! Тянет над вершинами …

Раскатисто звучит выстрел в еще голом лесу и первый трофей в моих руках…

С тяги возвращаешься уже затемно в теплый деревенский дом, пьешь на кухне горячий чай и осторожно ложишься спать, проваливаясь в легкий весенний сон…

И потом уезжая, окунаясь в обычную городскую текучку-реальность, к домашним делам и работе, чувствуешь себя уже другим человеком, словно зарядился невидимой энергией, стал более умиротворенным. Успокоился, стало быть….отвел душу…

[Айвенго]

NickFears, Hunter-77 - молодцы, очень хорошие рассказы, прочитал с удовольствием буду ждать еще!

[Александр Л]

"Здравствуйте всем!

Знакомство с новым коллективом и своё представление в качестве участника форума, попробую начать с собственного рассказа. События его необычны, реальны, а уж произошло ли это на самом деле, кто знает. Для меня все события и персонажи реальны, водки, много, не пил... так что... будем знакомы..."

(Ни как не могу освоить эти цитаты...)

NickFears, Мне понравилось, прочитал с интересом, и с мистикой всё отлично, одно плохо тяжко читается с экрана монитора, хотя ... кому интерестно, как мне прочтет, наверное это верно. Ждем новых рассказов

[NickFears]

Спасибо...

С экрана сам читать не люблю. Хотя в последнее время всё читаю с налодонника...

Хочу представить вашему вниманию стихотворение. Оно было на конкурсе...

На ваш строгий суд отдаю...

По серой шкуре белой полосою

Года - мои отментины, легли,

Они всегда, навек,по смерть, со мною

Они меня по жизни берегли.

В тот день, когда нас страхом обложили

Тем страхом, что зовётся кумачом

Мои года мне службу сослужили,

Казалось бы, года мои причём?

Прибылые, волчата - забоялись...

А я, собрав в загривок дух бойца,

Пригнулся и ушёл - они остались,

Остались от картечи ждать конца.

По кумачовой смертушки границе

Стелился бег мой, тенью роковой

Прыжок, второй, охотник веселился,

Стреляя кучно на предсмертный вой.

Пружиною, как будто бы на лося,

Прыжок, клыки и когти по спине

Струною моё тело напряглося...

Он замер, прижимается ко мне.

Молчит, а я завыл, впервые - утром...

Волчата и прибылые - "Ко мне...

Вперёд",- ещё прыжок и тяжким спуртом

Мы растворились в снежной синеве...

А на заимке долго вспоминали,

Они в охоте волчьей знают толк.

Как гнали, как стояли, как стреляли

И как увёл волчатков старый волк...

[павел]

Автора!!!!! Стихотворение настоящее , живое .

[NickFears]

Автора!!!!! Стихотворение настоящее , живое .

дык, я автор и есть...так получилось... :-)

[Hunter-77]

Привет, всем!

А вот и мои:

Солнце скрылось за зубцы еловой чащи,

Над сырой поляной - первая звезда.

И по-прежнему таинственно прекрасен

Тянет вальдшнеп над вершинами...весна..

И как будто не было холодной,

Бесконечно-затяжной зимы,

Снова лес березовый наполнен

Птичьим пеньем, запахом весны.

И как будто не было разлуки

От осенних дней и до апреля.

Нас зовут волнующие звуки,

Что слышны короткие мгновенья.

Сумрак леса станет темно-синий,

На лесной дороге незаметны лужи.

И покажутся далекими, смешными

Все холодные декабрьские стужи.

[Айвенго]

Супер! Мне очень понравилось, и вправду весной запахло...

[Stanislav]

Рассказывает охотник:

- Я-охотник. Собрался я однажды на охоту, взял ружье, собаку, иду по лесу, гляжу - прямо надо мной утка летит. Я, естественно, обрадовался, кричу: \"Утка!\" Прицелился, думаю, сейчас как бабахнет!

Рассказывает ружье:

- Прицелился он, значит... Думал, что я бабахну... И я бы бабахнуло, если бы было охотничьим. А как я ему бабахну, если я игрушечное? Как смогло так и бабахнуло... Скажу честно, получилось не очень громко.

Рассказывает охотник:

- Не очень - это мягко сказано! Я сначала вообще подумал, что осечка. А потом гляжу - утка-то падает!

Рассказывает утка:

- Я вообще-то не утка, я - ворона. Лечу я однажды по небу, никого, кроме облаков, не трогаю... Вдруг слышу какой-то мужик на меня кричит: \"Утка!\" Я думала, он мне комплимент хочет сделать. Присмотрелась, а у него в руках игрушечное ружье. Я подумала, что он хочет со мной поиграть и решила подлететь поближе.

Рассказывает охотник:

- Вижу падает. Попал, думаю. Думаю сейчас упадет и пропадет: где ее потом искать? А потом вспомнил, что я с собакой и говорю ей(собаке): \"Фас!\"

Рассказывает собака:

- Ага. Слышу - говорит мне: \"Фас!\" Я вообще-то не собака, я - кошка. Я, еще когда он меня но охоту позвал, подумала, что он меня с кем-то перепутал, просто отказаться было неудобно.

Рассказывает охотник:

- Вижу - не шевелится моя собака. Говорю ей: \"Тебе русским языком сказано - фас!\"

Рассказывает собака:

- Ну про русский язык это он, конечно, загнул... но стало ясно: пока я на его \"Фас\" не отреагирую, он от меня не отстанет. Посмотрела я на небо, вижу - утка как летела, так и летит. Hу, думаю, сдурел хозин. Даже если он считает меня собакой, то где он видел летающих собак?

Рассказывает охотник:

- Тут я и сам в небо посмотрел. Вижу - плохо падает моя утка. Медленно. Видно, не до конца я ее убил. Хватаю ружье...

Рассказывает ружье:

- Хватает он, значит, меня... Жмет на курок... Я, конечно, старалось, но что я могу сделать, если у меня пульки - резиновые?

Рассказывает утка:

- А тут уже я подлетела. Села на ветку и говорю: \"Ну, давай играй, раз позвал\"

Рассказывает охотник:

- Гляжу, утка на ветку упала и говорит: \"Кар!\" А моя собака ей отвечает: \"Мяу!\" Я думал - с ума схожу. Лег на землю, за голову схватился и уснул. Через пару часов просыпаюсь: с одной стороны - игрушечное ружье, с другой кошка, а на дереве ворона сидит. И голова с похмелья раскалывается. Я ведь вообще-то не охотник....

[NickFears]

Рассказка сия произошла на самом деле.

Всякие совпадения с реальными лицами, именами и географическими

названиями - реальны, верны и не требуют уточнения.

Итак.

Часть 1. Загульная.

Август месяц, новогородчина, деревня Пустошка.

Десяток дворов, развалившегося в результате перестройки колхоза,

коровник, без крыши, внучата, приезжающие на "молоко"

и великолепная охота в любое время года.

Год я уже не помню, до 1995, это точно, поэтому пусть будет 1994.

Страна ворочалась как старый медведь в берлоге, понявший, что талые

воды уже под брюхом и пора просыпаться.

Нам, служивым людям жилось не легко, зарплата маленькая, знания свои

могли применить только в охране челночных караванов или в криминале.

Ни то ни другое не прельщало и мы, как могли "крутились".

К этому времени у наследников бабы насти, скончавшейся к тому

времени, был выкуплен небольшой дом пятистенок и в пустошке у нас

появилась База, свой Дом.

Старенький, скрипящий, но теплый и уютный.

Рассказ как мы привыкали к деревенской жизни, учились растапливать

печь это отдельная песня и не об этом сейчас.

Надо сказать, что за москвичами. а тем паче за военными в деревне

очень быстро закрепилась слава "лихих ребят".

Рации, камуфляж, маскировочная сетка, инструмент и все такое

надежное и крепкое очень помогало нам.

Дом был отремонтирован, егерь с первого дня стал Витьшей, помните, я

рассказывал и мы решились на

многодневную вылазку за мясом.

Решение было принято, бензин куплен, отпуск получен, дело оставалось

за малым - патроны, водка и продукты.

Помните шальные 90-е? Вот вот... А нам продпайки давали. Вот пайков

то мы и ждали.

Собирались капитально и путевки были взяты комплексные, по перу и

пушнине, так что.

Приобрели лицензию на кабана. В общем к середине августа были готовы

по полной программе.Отъезд запланировали от частного дома Димы,

живущего в опалихе.

Весь кайф обломал посыльный, который приехал и привез приказ,

согласно которому наш бессменный водитель МихалИванович, старший

прапор, вызывался в срочном порядке в часть, по очень неотложному

делу.

Надо ли говорить что в часть мы поехали все вместе.

Там нам ненавязчиво объяснили, что "наше всё" в лице любимого зама,

решило испортить нам поездку.

Было много крику и ругани, только вот Мишу забрали наглухо и мы

остались без водилы.

Нет, права то унас были, но ехать вдвоем за 400 верст, без опыта

таких переездов на "шишиге"...

В общем приехали мы к Димке домой и он "развязал поясок".

Вообще-то Димка не пьёт, "вера не позволяет", ага...знаем..Загудели

мы на трое суток, благо водки было много, на месяц ведь ехали.

Вечером третьего дня раздался звонок в калитку и на пороге веранды

возник наш самый главный охотник.

Ну, что сказать. Оглядев наше застолье он сделал нам королевское

предложение.

Типа приехал немец, ну очень крутой, лицензия на медведя, медведя

трофейного, в общем охота по полной.

Нам предлагалось выступить в роли "GWH", великих белых охотников, в

качестве водителя Председатель предлагал себя.

Обеспечить туристу кров, баню, в общем сопровождать его и тут и там.

Серьезное дело требовало серьезного отношения.

Нарезные стволы у нас на тот момент уже были. Правда принадлежали

они юридически Димке, но это дела не меняло.

"Тигр" и Лось-308 заняли свое место в сейфе внутри кунга, мы

выпарились до трезвости в бане и утром были готовы.

Немца нам передали на трассе Москва-Питер у славного города Тверь и

Большая охота, принесшая нам международное признание началась.

Часть 2. С приехалом.

Ехали мы недолго, часов 6, немец балдел от наших дого, а когда

свернули на проселочные дороги - впал в ступор.

Ступор сняли стаканом водки и салом с луком.Оклемался.

Эх, вы, российские лесные дороги! чего только не случалось на ваших

изогнутых маршрутах.

Помню как-то раз вытаскивали из Грязи, именно так, с большой буквы,

свадебную Волгу... Кино, жених психанул, что то там не сложилось,

сел и уехал...

Во брачная ночка то была. Заправили пацана и отпустили с миром.

Помню замызганых девчонок в одних легких платьишках, в середине

мая... Пошли типа за ландышами и заблукали...

Отмахали девицы по лесу 25 км, всю ночь брели в другую сторону.

Отвезли их в охотохозяйство, потом за ними родители приезжали.

папашка одной из них здоровенную бочку меда нам потом приволок!!!

Дороги! Лось и медведь выходили и провожали нас взглядом! Кабанье

стадо дважды пересекало нам дорогу.

Немец чуть умом не тронулся..

Щебет птиц, разноголосица ветра, сктрип деревьев и шум мотора все

это создавало тот неповторимый дорожный колорит, которого нигде

больше нет.

Овинчище, Рабежа, вот и Пустошка, дом родной.

распаковывались недолго, все было уже увязано и оставалось только

перенести. Часа через три оявился Витьша и его начальник, имеющий

очень оригинальное прозвание КольКолич.

Ну оно понятно, деревня, без прозвания нельзя.

Помните я про Герасима рассказывал? А ещё в деревне были Шамили...

вот скажите, ну почему к русской семье могло прилипнуть такое

прозвание? Никто и помнил, Шамили и всё тут.

Бабушка Дорожка, именно так, ни много ни мало - Дорожка.

Меня очень долго погоняли Лешаком, ну оно понятно, с Лешим водку пил.

Много чего веселого случалось в этих краях. И трагического тоже.

Если я все ж таки решусь писать о Новогородчине всерьёз, то вспомню,

много чего.

Итак Витьша, КольКолич и жена его, востроносая женщина Анюта

приехали для обслуживания клиента со стороны охотохозяйства.

Овсы набрали молочную силу, медведь приходил на все три поля, решено

было под утро ехать проверять лабазы и готовить место Охоты.

А до этого была Баня.

Настоящая деревенская баня, которую топили по черному, а воду брали

прямо с реки.

Баня! Черные от копоти доски потолка и белые-белые скобленый пол и

лавки. Три уровня полка, печка-каменка, берестяной ковш и окошко,

затянутое бычьим пузырем.

Экзотика в стиле аля-рюс... Немец балдел. Балдели и мы. Витша

оказался настоящим банщиком. В два веника он парил и парил одного за

другим всех нас.

Сюрпризом для нас и очень приятным стало появление в бане Анюты.

Никаких поползновений, уверяю вас. Просто там это принято,то

нормально. И потом Анюта была в своем естественном виде

действительно красивой.

От вида русской красавицы немца шибануло окончательно и он выпал в

осадок. Был перенесен в предбанник и оставлен на попечение предмена

своего обалдевания.

После парилки и купания в речке было нормальное русское застолье с

вручением московских подарков и местных сувениров.

Ранне утро застало нас в доме. На гостевом месте спокойно спал

умиротворенный немец, ну а мы расположились на топчанах, около печки.

Часть 3. Лабазы.

Утро. Прекрасное время суток. Просыпается природа, просыпаешься ты.

Чуть слышен шум реки, кряканье уток, стрелять их ещё нельзя, вот и

не сторожатся.

Утро. Замычали коровы, собираемые пастухом на выгон. Застучало ведро

по колодезному срубу. Потянуло дымком.

Утро. Старинный самовар растоплен, кипяток бурлит, чай заваривается.

Неспешный завтрак, приготовка обеденных закусок в виде вяленого мяса

и банок тушенки, уложены в рюкзаки. В окно стук.

Баба Тоня. соседка, принесла утрешних блинков.

Мдя..каждый блинок граммов по триста, да плюс литровочка сметанки

деревеской.

У тети Тони свои заморочки. Единственный сын,Борис, только вернулся

с зоны. Работы нет, сидит сиднем. Просит нас взять мужика с собой.

Можно не платить пусть просто с вами пройдется, поможет.

Однако решили, что ежели будет реальная помощь - заплатим.

По хоу знакомства с Борисом узнаем, что из 35 лет жизни 19 он провел

в местах не столь отдаленных..Мдя...бандитсякий Петербург во всей

красе. По Боре можно смело изучать курс "Наколки ЗК".

Немец пытаеися говорить по русски, но это ему удается не сразу.

На улице затарахтел трактор. Приехали КольКолич, Анюта и Витша.

Вдруг выясняется, что Анюта очень даже неплохо владеет немецким.

Немец опять впадает в ступор и похоже серьезно втюривается в нашу

красавицу...

Начался оживленный обмен мнениями по поводу охоты.

выясняется, что господин Ганс, приехал за трофейным медведем. Он уже

стрелял медведей. Стрелял на Аляске, стрелял на Камчатке, стрелял в

Европе. А вот настоящего русского медведя, у него в трофеях нет. За

тем и приехал.

Каждому из нас причитается из его личных средств по 400 марок, так

что деньги неплохие, плюс то что заплатит Общество. Все понятно и

ясно, спасибо Анюте.

Надо вам сказать, что трофейные медведи вычисляются по весу черепа и

диаметру клыков. Есть классификация по зубам и тд.

Немцу нужен был снимок, череп и шкура. Мясо - оставалось нам. ежели

прибавить к этому ещё и нашулицензию на кабана, то очень интересная

охота получалась.

Охота на овсах довольно проста и специфична. В лесу находят поляну,

достаточно широкую и в тоже время одинаковую по расстояниям от

ближних деревьев.

Поляна перепахивается и засевается овсом, рожью, пшеницей.

Во достижению молочной спелости на поле начинают приходить крупные

звери, кормиться.

Медведь садится на задницу, охватывает спелые колось лапами и сосет

овсяное молочко. Кабан и лось просто жуют вкусные злаки. Так что

поле никогда не пустует.

Естественно, что кормится зверье приходит ночью, а днем всегда можно

посомтреть и определить, был ли зверь, каой, сколько.

На деревьях строятся лабазы - помотсы для сидения и стрельбы.

Строятся с учетом возможного сектора стрельбы.

Иногда на поле устанавливают ряд обструганых жердей. Вбивают их

накрепко в землю, помечают номерами.

Все гениальное просто. В темноте шесты видны и если зверь закроет

собой один из шестов, то можно с уверенностью стрелять без промаха.

Для этого на перилах лабаза делаю специальные просечки.

Просто кладем стволы, совмещаем две белые метки на перильцах...

Можно достаточно точно выстрелить.

На полянку, выбранную для охоты мы приехали часов в 10 утра. Следы

медведя были хорошо видны на рыхлой земле. Плоды его ночных забав -

тоже.

Мишка на попке елозил по полю и проеложивал большую потраву. Судя по

размера задницы и следам мишка был не маленький.

Готовили лабазы, проверяли и переделывали до вечера. Вечером четко

определились по номерам, кто где и с каким оружием. Теперь надо было

выждать двое суток, чтобы наши запахи выветрились окончательно.

Немцу достался центральный, гостевой лабаз, там вместе с ним должен

был сидеть Дима.

Я с "Тигром" занимал левую позицию. Остальные охотники были на

подхвате и на подсвете.

Если бы вдруг нужно было мощный аккумуляторный стационарный

прожектор был к нашим услугам. Мы очень надеялись, что он нам не

понадобится.

Прибрав за собой насколько это возможно, мы покинули полянку.

часть 4. Охота.

Мы вернулись в деревню. Если честно, то мне было глубоко всё равно,

с каким оружием приехал немец. Но поскольку подготовка была

завершена и мы начали готовить оружие, то вопрос этот встал во весь

рост.

Немец распаковал кофр и мы увидели великолепный нарезной Браунинг,

12 миллиметров.

Сказка, а не оружие. А уж когда немец достал настоящий цейсовский

оптический прицел моему счастью не было конца.

Я слышал про такие прицелы. Классная вещь. Немец соеденил прицел и

оружиев единое целое и начал тренировку с прицеливанием.

Очень хотелось подержать в руках это чудо. Я спросил разрешения,

получил его и долго любовался на аппарат.

Пару раз я приложился к окуляру прицела. Мдя, это не ЛОМО, скажу я

вам. Это чудо.Мы вышли на крыльцо. Немец прикладывался и

прикладывался, сидя и стоя, с боку и лежа.

Оно и правильно. Чем чаще оружие в руках держишь -тем лучше, меньше

подранков и всё такое.

А выпили то мы уже ну так граммов по 400 в одно рыло самогонки

было...

Ну , в общем, Ганс не удержал ствол то, в руках и он кувырнулся на

траву около крыльца.

Стоит немец ни жив ни мертв. Понятно, за оптику переживает.

Вернулись в дом и тем же самогоноп протерли и промыли прицел.Ладно,

спать, утром подъем, купание, умывание и вечером на Охоту.

Вышли мы около 5 часов вечера. Ну не вышли, а выехали, в прицепе

Беларуся. Шишига должна была к утру подтянуться. Там вся фенька в

том была, что трактор Витьшин зверье за своего принимала, лет 15 он

там куролесил, потому и на нем.

Ну приехали, расположились на лабазах, где то к 21-00. Последний раз

откурились и отпились перед этим. Всё теперь до утра нельзя, ждем

зверя.

Ночной лес, скажу я вам, существо прямо таки для жизни человеческой -

место опасное.

Но я люблю ночной лес. Столько всего увидеть можно, а уж услышать.

Когда нибудь расскажу я вам страшную сказку про выстрел в ночи. Было

дело, ржали всем колхозом..

Ну вот представьте себе... Ночь, темно хоть глаз коли, ты на высоте

в метрах пяти от земли, все запахи и все шорохи - твои.

Вон там слышите, хрюша стоит...сторожко так стоит, вне выстрела,

похрюкивает. На земле никогда бы не услышал, а тут пожалте, нате

вам...

Вон там запруда, бобер на зиму ветки заготавливает, под воду

таскает, шлепает звостом по воде.

В хвосте то том кило три чистого мяса, вкуснотища необчайная.

Трое их там, бобров то, трое.

А вон белочка по моему дереву спускается вниз по ветке. Меня увидела

и офигела. В сткпоре стоит, как немец наш при виде Анюты.

Головой осторожно крутишь, очень осторожно. Хоть и в "Лешаке", хоть

и замаскирован, а хрен его знает.

Темно, тихо, два часа ночи.

И вдруг, где то там на земле первые признаки появления зверя,

Медведя. Кабан исчез, птицы замолкли, волк, что пробегал мимо поляки

в надежде на подсвинка, рыскнул в сторону на полпути...

Крупный зверь на подходе. Большая тень перекрыла первый шест

напротив меня.Секунды на две перекрыла. Хрена себе, вот это Мишка.

И тут, как нарочно - Луна. Зацепилась зараза за крону дуба,

поднялась к макушкам сосен. Светло, красиво и страшно.

Глянь-ка, посреди поля, метрах в сорока от меня мужик в овсе сидит.

Здоровенный такой мужик, ворчит, ругается, и под себя колосья

подминает.

Ух ты! Да это ж Мишка косолапый.

Косолапость медведя - оружие его. Воспринимают его некоторые очень

несерьезно. А зверь то коварный, хитрый и очень быстрый.

Вот говорят геперд самый быстрый... Может быть и так, но тот кто

видел бросок медведя накоротке, у того появляются явные сомнения.

Однажды я видел ствол трехлинейки прокушенный медведем.

И следы когтей на спине одного охотника. Впечатлило на всю жизнь.

Здоров мишка, хорош, трофей. Осторожно поднимаю бинокль и смотрю в

сторону лабаза гостя. Две темные фигуры почти незаметны в ветках

дуба.Скорее вижу, чем слышу как снимается флажок предохранителя.

Гость начал прицеливание.

Острожно подвожу свой прицел под левую четверть тулова. Если будет

надо выстрелю и добью. Но с учетом калибра Браунинга второй выстрел

не будет нужен.

Блац...Ночную темноту озаряет короткая вспышка... Все ж патроны

импортные хороши. Выстрел почти не слышан. Что там наш трофей?

Медведь лежит и не шевелится, вроде чистобитый...Ждем-с... Уже можно

курить, говорить, включаются рации, раздается бульканье фляг с чаем,

кофе и коньяком. Вспыхивают первые огоньки сигарет.

В принципе можно и поспать, прямо тут, до утра все одно слезать не

будем, дураков нет... Медведь недвижен.

Вторая сигарета пошла под глоток коньяка. Отлично, с полем!!!

Поднимаю в верх правую руку и призывно машу немцу, восхищаюсь

прекрасным выстрелом.Он отвечает.

Четыре утра. Утрешний туман застилает поле и в его молоке тонет

медвежья туша.

5 утра, около туши кто то возится. Выстрел и лисица делит судьбу

медведя. Димка постарался, молодец. Заодно помотрим выход пушнины.

6 утра. За перелеском слышен шум мотора, это "шишига" пришла, за

рулем Борис. Взяли, не взяли, домой поедем с комфортом. Если взяли,

то трофей поедет на базу на тракторе.

6-30, егерь спускается с лабазу, осторожно идет к битому зверю. Шаг -

остановка, шаг-остановка...метров за 30 Витьша встал. Слезаю с

лабаза и иду к нему. Спина к спине встали стоим. В лесу тишина. Из

рации голос Димы...веду вас..Слезает КольКолич и Председатель.

Вчетвером подходим к медведю. Готов!!! Дошел!!!

Смеемся, курим, ждем немца. Он подходит, принимает поздравления.

Медведь и вправду - хорош.

Самец и очень крупный.

Немец ставит ногу на тушу, я щелкаю его Поляроидом, второй снимок на

зеркалку и не один раз.

По команде КольКолича все уходим к шишиге, все в порялке, Охота

закончена.

У машины были не долго, с полчаса, не больше.Решили, что будет

правильно подогнать машину и трактор к месту погрузки. Грузимся в

трактор и возвращаемся....

МЕДВЕДЯ НЕТ!!!

Вначале я подумал, что перекурил или перепил. Потом руки сами

нашли "Тигра" всадили магазин на штатное место и передернули затвор.

Второй магазин занял место на запястье. Все шутки кончились - у нас

ПОДРАНОК.

Блин, ну почему я не всадил пару контрольных, как же так. Как мы

снимались на ЖИВОМ звере. Почему он нас не порвал.

Потом решили, что трофей элементарно украли местные жители. Но

тропинка одна. пять стволов смотрели на лес ощерившись и

оскалившись. Все замерли.

Первым прыгаю из прицепа трактора. На гусином шаге подхожу к месту,

где лежал трофей.

Лужа крови и отпечаток лапы. Кровавый отпечаток, медведь наступил в

накапавшую лужу, полусвернувшуюся. Так, а это что... По ходу

движения кровь справа. Ага, ранен, кровотечение открыто...

Это и хорошо и плохо.

Лапы и тело у медведя не повреждены, возможно он контужен, но жив,

едрена батона, он жив...

12 мм пуля не пробила череп нашего медведя, спасовал патрон

импортный.Мда, нашел чему радоваться, звериный подранок, только вот

этого и не доставало в районе.

Отправляем шишигу с КольКоличем на базу, за собаками. Подранка надо

добирать. Надо, а не хочется.

Немец стоит, как будто столб проглотил. Смотрит, то на лужу крови,

то на Браунинг, вертит в руках патрон.

Понятно, переживает.

Через час привезли собак и они сразу пошли по следу.

Дальше рассказывать смысла нет, медведь ушел в болото и там сгинул.

Больше мы о нем не слышали.

А вот фотографии Ганса, стоящего намедведе, опубликовали в журнале

охотничьем западном. Расписали, что это была пробная охота, про

неумелых русских, уронивших дорогое ружье.

В общем мы виноваты оказались. Но деньги он нам заплатил, по

честному.

Вот такая вот рассказка.

Интересно ли?

[UAZAVRIK]

Есть у меня друг. Немец. Немец самый что ни на есть породистый, чистокровный, хотя и потомок в каком-то там колене русских эмигрантов.

Большой любитель рыбалки, настолько большой, что при слове РЫБА он делает стойку и с затуманившимся взором начинает пускать слюни.

Зовут его Курт. Познакомились мы с ним в Германии, довелось мне там работать по контракту в начале 90. Русский матерный он знает в совершенстве (моя заслуга), русский разговорный со словарем.

И вот захотелось ему как -то поймать БОЛЬШУЮ РЫБУ. Ну рыбы у нас достаточно, но вот насчет БОЛЬШОЙ... Рыба то есть, но она по причине своих размеров пропорциональных прожитым годам настолько премудра, что изловить ее стоит немалых трудов (речь не идет о рыбе весом менее пуда).

Пошел я на поклон к знакомому егерю. Дедок в таком возрасте, что еще Наполеона наверное помнит, но тем не менее сколько я его знаю, всегда бодр и прыток не по годам. Всю жизнь он прожил на реке и всю Большую рыбу чуть ли не поименно знает. Слово зА слово, пузырьком пО столу, разговорил я деда. Вытер дед усы и молвил;-Будет тебе БОЛЬШАЯ рыба!

Звоню Курту, сообщаю радостную весть. Проходит некоторое время, он прибывает. Утыканный как ежик колючками удилищами и обвешанный всякими прибамбасами. Едем к деду. У деда есть лодка. Большая лодка, ровестница деда, но такая же крепкая и добротная. Плавает на ней дед, или как он выражается ХОДИТ, он таким образом; берет длинный и прочный шест, стоя на носу лодки втыкает шест в дно и идет к корме держась за шест. Так повторяется несколько раз, а когда лодка наберет скорость, можно просто стоять на корме и шестом, как дед выражается `подсовываться`.

Управляется он с этим шестом просто феноменально и скорость лодки вполне приличная. Ну так вот, приехали мы с Куртом к деду, приезд как полагается обмыли и стали снасти настраивать. Курт уже `на полуспущеных` (немец он и есть немец, что с него взять)пытается сотворить какую-то по его разумения СУПЕРСНАСТЬ для СУПЕРРЫБЫ. Дед посмотрел, сказал;Выкинь на***! и принес из сарая веревку толщиной с палец и крючки, похожие на якорь от авианосца.

Глаза у Курта стали как блюдца, но так как немцы народ деликатный, он промолчал. Затем дед повертел в руках всякие супернаучные приманки и тоже отбросил в сторону. Тут уже стало интересно мне. Приволок дед древний Карамультук и не сходя с места уконтрапупил пару каркуш. Обсмолив паяльной лампой, дед приладил их к своим крюкам.

Примерно в метре от наживки присобачил пару кирпичей.

Снасть готова. Курт в ступоре. Дед добывает из сарая пару камер от грузовика, берет насос и все это хозяйство тащит в лодку. Курт молчит, но его глаза говорят за троих. Грузимся в лодку, дед по одному ему ведомым приметам находит в реке место, накачивает камеры, вяжет к ним свои снасти и швыряет все за борт, потом спокойно суется к берегу и идет домой. Курт в задумчивости, я, если бы не знал деда, тоже уже был бы весьма озадачен.

Дело к вечеру, доедаем шнапс и баиньки.Утром порываемся на реку, дед удерживает. Занимаемся хозяйством, причем Курт все время пристает к деду с вопросами о том, кого мы ловим. Дед отмалчивается. К вечеру берем удочки и идем ловить просто рыбу.

Курт вылавливает солидного леща кило на 4 весом и счастливый сообщает о том, что большую рыбу поймал. Сфотографировавшись с ней, собирается выпустить в реку. Отбираем у него рыбу. Законопослушный Курт, узнав о том, что мы собираемся съесть рыбу, пойманную ( о ужас!)без соответствующей лицензии да к тому же не прошедшую санитарного контроля пришел в неописуемый ужас и с дрожью в коленках все ждал появления `полицай`, готового нас немедленно арестовать и оштрафовать.

Дрожал он до первой рюмки, потом с аппетитом уписывал жареного леща и нахваливал искусство деда.

На следующее утро одной из камер, торчащих поплавками посреди реки на месте не оказалось. Дед с азартно заблестевшими глазами потер руки и сказал;-Ну ребяты, хороший поросенок уцепился, давненько я таких не лавливал. Надо же, кирпич за собой таскает! Айда в лодку, счас мы его супостата изловим!

Прыгаем в лодку, начинаем поиски. Весь день кружим по реке, расширяя круги, а камеры все не видно. Наконец к вечеру дед утомился и решил сойти на берег перекусить. Я тоже увязался с ним, рыбалка рыбалкой, а кусать хоца. Курт, охваченный азартом, решил поиски самостоятельно продолжить. Обнаружил он камеру прямо напротив того места, куда мы подошли после сытного обеда ( или ужина). Нашел он ее по видимому перед самым нашим проиходом, а посему все дальнейшие события мне довелось наблюдать со стороны.

Итак, Курт узрел камеру, подплывает к ней и цапает веревку. Сом ( как оказалось он был очень сердит )недовольный тем, что его потревожили, немедленно несется прочь, попутно выдергивая из лодки Курта как пробку из бутылки. Тот еще в полете соображает, что рыбка шутить не намерена, а посему пора делать ноги. К нашему берегу (ширина Волги в этом месте метров 150)он подплыл ( или подбежал, пес его знает, во всяком случае во время заплыва он не погружался в воду больше чем по пояс)минут через 5, а это я думаю тянет на мировой рекорд. Далее было делом техники. Дед метнулся к соседу, схватил весла, прыгнул в его лодку и на всех парах помелся к выныривающей из волн камере. Из воды он ее доставать не стал, просто привязал к ней веревку, а веревку зацепил за нос лодки. Мы стояли на берегу и наблюдали как сом катает деда по реке. Курт забыл про свою мокрую одежду, с глазами как у совы смотрел то на меня, то на деда в лодке и беспрестанно вопрошал;Was ist das? , иногда вставляя; Ни х#я сепе! Потаскав деда с полчаса, сом утомился и дед стал потихоньку править к берегу. Подошел сосед, заинтригованный неожиданной прытью деда, уволокнувшего весла и лодку.

Всей толпой уговорить сома вылезти на берег мы не смогли, пришлось соседу заводить свою древнюю `Ниву`и тащить рыбку с ее помощью. Вытянули. Померили.2метра 70 см Вес почти 200 кг. Репа как котел. Чавкает. Хвостом по песку возит. Курт от радости чуть его не целует, всю пленку в фотоаппарате перевел, видеокамеру чуть не изнасиловал, все запечатлеть этого сома старался. Сом в обхвате поболее полметра, упитанный, и на его фоне Курт как цыпленок выглядит.

Смотрю, сосед бензопилу прет. Оказывается сома разделывать собрался. Курт чуть не в крик, руки растопырил, сома защищает. Матом как пьяный сапожник верещит, и меня поближе подтягивает. Не дал сома зарезать, отпустили мы его обратно. Да и дед слезу пустил, говорит как в молодости побывал, не осталось почти таких гигантов. Обмыли мы сомово освобождение, на следующий день Курт со всеми сфотографировался, снасти свои все деду подарил и проводил я его в Неметчину полного впечатлений о РУССКОЙ РЫБАЛКЕ.

Минуло с той памятной рыбалки два года.

Курт у себя на родине является членом рыболовного клуба, и когда он там показал фотографии и видеозапись улова, как и бывает в таких случаях, сразу нашлись и завистники, и скептики, и просто желающие тоже поймать такую же рыбку. Ну хотеть не вредно, и возможность осуществить мечту выпала только через годы. В общем снова звонок, поездка к деду, традиционный пузырек и дедово согласие. Прибывают трое. Курт как опытная устрица порожняком, а еще двое фрицев в полной походной выкладке.. Мне как назло в эти несколько дней было некогда, поэтому отвез я их к деду, а все остальное уж извините, рассказываю от его лица, так как сам непосредственным свидетелем не являлся.

Итак.

Ну привез ты фрицев, уехал, мы как водится за знакомство приняли, стали снасти готовить. И надрал же меня хрен кровать в доме передвинуть, чтобы место для ночлега гостям подготовить. Радикулит, мать его за ногу так прихватил, хоть вой. Ну Курта то я уж знаю, наказал ему что делать, а сам отлеживаться пошел. Он все приготовил, пришли они все в избу, на посошок приняли и пошли на реку. Курт то вроде как более трезвый был, а энти двое ну прям в лоскуты. И приняли то вроде немного, пару литров на четверых, а их то уж вон как развезло. Ждать их возвращения не стал, лег спать. Утром просыпаюсь, Курт на полу храпит мокрый насквозь, двоих нет.

Ну я встревожился, стал Курта будить. Куда там, дрыхнет как сурок.

Наплевал на радикулит и покостылял к реке. Выхожу на берег, глядь - ЭсТешка (речное судно, предназначенное для перевозки сыпучих грузов, серия СТ) Михалыча на банке (мель на реке) сидит. На борту никого не видно.

Покричал-покричал, в соседову лодку взгромоздился, и к ЭсТэшке правлю. На борт поднялся - никого. Что думаю за мистика, куда все делись. Зашел в рубку и по УКВ диспетчеру говорю, что мол судно на банке сидит, а экипажа нет на борту. Диспетчер в ответ: Знаю, туда два РБТ (речной буксир-толкач) пошли, а экипаж весь в дурке, у них у всех “белочка”. Ну думаю, дело не чисто. Михалыч на борту никогда в рот спиртного не берет, а уж чтобы до белочки всей командой допиться……

Надо, думаю, Михалыча разыскивать, а до райцентра 30 верст, самому не одолеть. Пошел к соседу на поклон. Завели его Ниву, поехали в дурку в райцентр. Нашел врача, тот мне и говорит; Диагноз ‘белая горячка ' не подтвердился, рассматриваем ‘массовый психоз'. Что, как, ничего не понимаю.

Трясу врача, оказывается они всей командой ( 4 человека) видели говорящий буй на реке. Причем буй разговаривал на ненашем языке, по их словам. Соображаю, что дело нечисто, метемся с соседом обратно. Бужу Курта.

Тот немного приходит в себя и начинает рассказ. Оказывается, они угнездились в лодку, причем двое свежих фрицев были что называется на рогах. Курт, как наиболее трезвый (сказывается прошлый опыт) ухватил шест и решил последовать примеру деда (я описывал способ). Раза три он удачно пробежал по лодке, они вышли почти на середину, ход уже хороший у лодки, и тут решил Курт еще раз подтолкнуться. Всадил шест в дно, добежал до кормы, шест надо выдернуть, а он гад застрял, и следуя законам физики вынул Курта из лодки.

Лодка с приличной скоростью стала удаляться, а Курт остался висеть на шесте.

Глубина в этом месте метра полтора, настоящая глубина чуть дальще начинается, но все равно купаться не хочется, поэтому Курт ухватился за шест поосновательнее и стал с тоской смотреть по сторонам. Стемнело довольно быстро. В этот момент появились на горизонте ходовые огни вышеописанной ЭсТешки. Немецкий умишко Курта вообразил, что плывут спасатели. Он не долго думая, достает фонарик, и начинает моргать светом.

Я не силен в судоходстве, но по-моему судно, идущее вниз по течению должно оставлять буй или бакен, как его называют, моргающий белым светом справа по борту. Рулевой добросовестно берет чуть левее и судно так же добросовестно взгромождается на мель. Курт, думая что судно притормозило из-за него, начинает орать. В минуту опасности ВСЕ люди орут на родном языке, что и сделал Курт. В этот момент с борта судна стаей полетели @буки капитана, почувствовавшего сильный удар судна. До Курта стало доходить, что он сделал что-то не то и его сейчас будут бить. Поэтому он наплевал на все, отцепился от шеста и бросился к берегу, добрался до дома, вылакал остатки шнапса и лег спать. Оставшиеся на судне пришли в себя, включили прожектор, осветили все вокруг и не обнаружили бакена.

Сообщили диспетчеру. Тот выслушал историю про то, что белый бакен сначала моргал, потом стал орать по -ненашему, а потом вдруг прыгнул в воду и уплыл к берегу, и тут же вызвал ‘скорую'. В это время остальные два немца проснулись в зарослях камыша, куда лодку прибило течением, Курта не обнаружили и решив что он где-то поблизости, решили самостоятельно ловить рыбу. Снасти для ловли БОЛЬШОЙ РЫБЫ я описывал в прошлый раз. Немцы их тоже видели, знали для чего они, но не знали КАК. Поэтому они, следуя немецкой логике, для ТАКОЙ лески подобрали на берегу ТАКИЕ ЖЕ удилища (представили, да), в каждом из которых было как минимум по пол-куба дров и забросили снасти в воду.

Назначение камер они понять не смогли и просто надели их на себя, вообразив что это спасательные средства.

Вот в ТАКОМ виде и застал их на реке патруль рыбнадзора. А теперь представьте; крупная водная магистраль, посреди нее в лодке два хмурых типа, ни хрена не рубящих по-русски, увешанные фото и видеоаппаратурой и держащих в руках ТАКОЕ. А вы бы что подумали?

В общем, когда все разъяснилось, пароходство, больница и остальные непосредственные участники в лежку лежали от хохота, к деду прилипла кличка ШТАНДАРТЕНФЮРЕР, Курт оплатил все расходы и штрафы, немцы получили обратно всю аппаратуру и завели много новых знакомств. Людьми они оказались с юмором, ко всему произошедшему тоже отнеслись с пониманием, в общем международного скандала не было, а Курт в задумчивости спрашивал, разрешат ли ему снять здесь фильм.

[UAZAVRIK]

Продолжение истории о немцах-рыболовах.

Теперь я уж сам при этом присутствовал, проникся, так сказать...

Улеглась вся шумиха, все успокоились, кроме немцев. Они ведь рыбу ловить приехали. Отошли они от стресса, пошушукались между собой, и постановили; *** с ней, с БОЛЬШОЙ РЫБОЙ, половим хотя бы обычную. Дед не против.

Предлагает половить щук. Все проголосовали ЗА. Надрючиваются снасти, смазываются катушки на спиннингах, готовятся сапоги-скороходы, в общем обычная суета. Один Курт грустит. Приехал-то он в этот раз БЕЗ снастей!

Ну дед, добрая душа, достает из сарая кружкИ. Рыболовы поймут, а для не рыболовов поясню. Кружок - это круг из легкого твердого материала (чтобы плавал), выкрашенный с одной стороны ярким цветом, а с другой стороны в него вставлен небольшой шестик. Леска намотана на кружок и пропущена через шестик. К леске привязан крючок с наживкой. Когда рыба берет, она срывает леску с шестика и переворачивает кружок, одновременно сматывая леску с кружка. По плавающему перевернутому кружку (для этого красят) определяется поклевка. Ну так вот, рассказал дед Курту что с чем едят, и посоветовал для приманки наловить лягушек (щука на них хорошо берет). Ну взгромоздились на лодку и на острова. Двое немцев пошли вдоль берега со спиннингами, я забросил пару донок на судака, дед взялся кашеварить, ну а Курт взгромоздился на лодку и поплыл расставлять кружкИ к зарослям камыша, предварительно наловив хороших, отборных лягушек. Дед наловил на уху окуньков, ершей и прочей мелочи (хоть и мелочь, но уха вкусная!, заварил, меня позвал, выкушали с ним по соточке, лежим у костра, балдеем. Уха доспевает, водочка теплом по желудку растеклась, на песке у костра уютно, лепота одним словом. Слышим, немцы идут, переговариваются.

Подходят довольные, один хорошего жереха вынул, второй пару тоже хороших щук, в общем довольны. Присели к нам, накатили по 100, мы тоже. Пошел у нас разговор, каждый по-своему трет, но как говорится рыбак рыбака... В общем, друг друга понимаем, ведем неспешную беседу.

Уха готова, пора ужинать. Курта все нет. Наконец показывается. Злой как сто индейцев подходит к костру. Молчит. Наливает СЕБЕ (!), высасывает, не закусывая (!!!) и подсаживается к костру. Мы с дедом встревоженно смотрим друг на друга (ну рефлекс уже!, потом дед осторожно спрашивает Курта что случилось. И тут!!! Курт вскакивает, с остервенением плюет себе под ноги и разражается речью. Что это была за речь!!! На двух языках, с пляской и жестикуляцией, с подпрыгиваниями и подвываниями, с пробежками вокруг костра и потрясанием кулаком в сторону камышей. Мы с дедом с восхищением заслушались, причем дед внимал открыв рот и с уважением покачивая головой в такт словам. Ну что это была за речь!!! По-моему, даже жерех и щуки на кукане, и те заслушались.

Да, с момента нашей последней встречи Курт значительно опередил своего учителя, т.е. меня. Ему и в подметки теперь не годились сантехники, сапожники и слесари. Из его уст лилась МУЗЫКА!!!

По-русски из этой речи мелькало лишь одно цензурное слово - ЛЯГУШКИ, а по-немецки вообще одни предлоги. Немцы тоже раскрыли рты и внимали боясь пошевелиться. Наконец Курт успокоился. Дед сразу налил ему еще 200, и сказал что такой музыки давно не слышал. Немцы уважительно кивали.

Курт высосал шнапс, успокоился окончательно и позвав нас с собой, пошел к лодке, выписывая ногами кренделя. Заинтригованные, мы гуськом поплелись следом. Взгромоздились в лодку. Курт везет нас к камышам.

Подплываем. Он не слова не говоря, берет в руки кружок, на крючок сажает лягушку и опускает кружок в воду.

Вопросительно смотрим. Успокаивающий жест. Снова смотрим. Кружок покачивается на воде. Проходит минуты 3, около кружка всплывает насаженная на крючок лягушка и преспокойно взгромождается на кружок, напрочь забыв свою прямую обязанность. Курт шлепает по воде шестом, лягушка исчезает в воде. Спустя несколько минут все повторяется. Так как кружков у Курта было около полутора десятков, да еще расплылись они друг от друга, то получается, что все время Курт был занят "разгоном демонстрации."

Учитывая немецкую терпеливость и расстояния между кружками..... Словом, было от чего прийти в ярость. Когда до ВСЕХ дошло, от хохота проснулись спавшие на деревьях вороны...

[mih64]

О.Кильдин ( Баренцево море )

" Рыбалка"

Начну как всегда коротенечко.Наконец дождался прибытия контейнера. Съездил в Росту принял контейнер, погрузил шмотки на ВТР-294 и на остров.На восточном опять перегрузка,на этот раз на Захара и домой. А уж дома, я как пират над свими сокровищами.Из своего заветного ЗИПовского ящика извлек спининги, ружье и все остальное.Все - Я "БГ". Послеобеденный развод. Я к старожилу И.Лысякову с вопросом, как мол здесь рыбалка и охота? Он мне - насчет охоты не знаю, не охотник мол, а вот рыбалка знатная. Внизу с пирса треска,пикша и т.д., на Песце форель, на Южном ручье тоже форель. Засвербило во всех местах, Я уже на пирсе, как бы. Жду окончания служебного дня. Вечер. Мы в курилке. Игорь у меня спрашивает- ты сначала на рыбалку или на охоту.Я унего спрашиваю -" Есть разница?" Да нет говорит, просто здесь как то не принято охотиться, погранзона все таки, да и случай здесь был недавно.И так многозначительно замолчал, что меня аж поперло.Расскажи говорю, чо да как? Да говорит олень с материка переплыл пролив и на остров а ребята с поста его засекли и по своим каналам предали. А девчонки с узла связи -далее. И понеслось. Все стали бегать за этим оленем, про службу забыли напрочь, в это же время информация дошла до начальника гарнизона, он же комполка, Немца. Короче. Боевая готовность упалда до "0", у всех. А охотились на олешку как вы наверное догадались с АКМами. Загнали его, говорит аж к сесерному маяку. Директор маяка его и добыл. Ну а охотники различных подразделений стали предъявлять на него свои претензии.Причем все сразу. Чуть ли не до драки. во время Немец приехал - осадил всех. Чем дело закончилось, не знаю, новорит Игорь, но с тех пор Немец запретил вю охоту, так что ты говорит осторожней(а Игорь приколист еще тот, Я в тот момент почему то об этом забыл), на охоту у Немца надо разрешение испрашивать лично. Так что иди на рыбалку, но на службу утром не опаздывай. Понял, говорю, иду на рыбалку. А НА ЧТО ЗДЕСЬ РЫБУ ЛОВЯТ?

- "НА капшуков"

-"Кто это?"

-" А это такие, маленькие жучки-тараканчики" под камнями живут, камень переворачиваешь ловишь их и в банку.Треска их любит, аж как апельсины. Кстати треска идет только при отливе, так что часиков в 11 вечера можешь идти на пирс.

Время "Ч", выхожу из подъезда, и за дом. Подымаю один камень-нет капшуков, другой тоже, третий-так же.4,5,6,7,8,9,10 и ....Часа полтора наверное искал, ну нет и все.Нашел пару дождевых червей ( был приятно удивлен) ище херь какуюто.Нет капшуков и все.Ладно думаю спрошу на пирсе у рыбачков. Рассправил крылья и вниз за рыбой. Я на пирсе, на нем ни кого.Слюна от предчувчтвиярыбалки аж брызжит.Сами понимаете первый раз в жизни ловлю рыбу в море. На де червя, заброс - поклевка последовала сразу,как только груз коснулся дна.Подсечка.Чую - крупняк, начал задыхаться. Вытаскиваю на пирс улов и оху...ю - что за рыба, ЧЁРТ УШАСТЫЙ какой то.Ладно, в сумку тебя, надеваю еще червя.Таже история, но поменьше. Червей нет, херь превратилась в какую то слизь-на крючок не оденешь. Но я то старый рыбак.Похожу по пирсу, может кто чего и оставил.Точно, консбанка с наживкой.Бля - это же капшуки, правда дохлые и сухие.Херня налил водички размочил.надел и пошла рыбалка.Треска, некрупная, но треска. Ни разу ранее не видел, но чуял она и не ошибся.Тут на пирс пришли морячки тоже рыки полавить.

Попросили у меня капшуков. Я им мол так и так, искал говрю, не нашел, наверное говорю погода будет меняться, давление там или еще чо, в землю. на глубину ушли.Как ребята от смеха с пирса не попадали. Ты говорят, чо первый раз рыбу ловишь здесь?

- "Да"

-"Ну тогда все понятно,пошли"

Пришли на берег и показал мне морячок как и где надо ловить КАПШУКОВ.Научился ловить их на всю оставшуюся жизнь.

Рыбалка действительно была знатной, поймал даже селедку крупную.Тоже оконфузился немного.Ну че возьмешь-Москвич.Все жизнь до этого думал, что селедка так пахнет из-за специй, посолы там разные,ну как на банках написано.Ан нет -она в жизне так пахнет.

На службу не опоздал.На Лысякова не обиделся, посмеялись вместе.Он мне потом рассказывал, ка они сидели в доме и наблюдали за мной как я камни переворачивал. Он и другим не пояснил что к чему. Мол парень из Подмосковья приехал, расстроился из-за СЕВЕРА,

вот головой и пошел.Представляю их реакцию. Без юмора на острове прожить было сложно. Вот и хохмили, особенно над новичками, без зла.

"ОХОТА"

Опять выпал небольшой отрезок времени, что бызаняться одним из любимых занятий - охотой. Тем паче на носу проставка, как у вновь прибывшего. Думаю, угощу ребят чем либо небычным, пойду поохочусь на уток. А как писал ранее, разрешение на охоту, со слов И.Лысякова, нужно было спрашивать у командира полка. Вечерок, конец рабочего дня, я стою у крыльца штаба полка и жду командира. Выходит, я к нему. Мол иак и так, хочу поохотиться, прошу дать добро. Он на меня очень такими внимательными глазами смотрит, и произносит, приблизительно такую речь: " У вас там все такие..., мля, на х..., тра-та-та, нах, тра та-та, иди, я тут причем и т.д." Я в непонятках, мол че ты , дай добро на охоту, я ж ведь только на уток.

Да иди ты куда хочешь, я чтоли у тебя ком? Я ему объясняю, мол мне сказали, что добро на охоту надо у тебя спрашивать, потому что олень, драка и дальше по теме. Ну поржали чуть, я опять не огорчился, взял ружо и пошел на "питьевое" . Пришел, утки есть, но на др. берегу. Обошел - они к противоложному, обошел они опять к противоложному. И не улетают ведь. Я на брюхо и ползком, черех бугры. А они как чуют - противоложному, ну ни как на выстрел к ним не подобраться.Хорошо, пошел и сел в засаду в баньку, что на берегу стояла, думаю, вроде как меня не видно, подплывут в мою сторону, тут я их и бацну.Дальше догадались? Правильно, хер в сумку. сидят падлы на середине и смеются на до мной. Устал ждать, да и время два ночи, пора спать, утром на работу. Иду домой, мимо клманды. В курилке сидят дежурные силы, и наши и ваши. Ну чо, тов. ст.л-т? Да не хера. Мой старшина Андрюха и говорит - а пойдемте еще раз сходим. может подплыли к берегу.Сна не было- пошли говорю.Пришли. Утки действительно были у берега, но увидев нас двоих, они в два раза быстрей уплыли на середину. Пойдем старшина домой, говорю. Погоди говорит он, садитесь в засаду, а я их с того берега на вас погоню. Так и сделали. Нагнал он уток на меня, с первого выстрела пару, со второго трех. достал их с воды, и расстроился - чуть больше кулака, на воде поболе выглядели. Давай говорю Андрюня, на соседнее озеро сходим там еще стрельнем.Пришли, по старой схеме - я в засаду, он в загон.Нагнал, я стреляю, но в запале не учел, что Я-утки-Андрюха на одной линии. Выстрел,крик, тишина.Перевожу взгляд на то место,где стоял старшина -нет его. Я очень тихим голосом спрашаю:- Андрюша,ты где?

Здесь я за камнем, вы больше не стреляйте, а то дробь, от воды рикошетит и по мне, не смертельно, но неприятно. Да я все, хватит, еще пара есть, и довольно, сам то пострелять не хочешь - задабриваю, ну ссыканул, чо душой кривить? Настовали банок, бутылок, сожгли десятка два патрон, оба довольные пошли домой. Время около пяти. Старшина в казарму(срочник) я на камбуз, уток щипать. Пришел,ошпарил одну кипятком, ощипал, минут за сорок, вторая чуть побыстрей, но пальцы уже не гнуться, пошел домой взл плоскогубцы. Короче к разводу управился.Замариновал их и на службу. Ну там пучит, мол на охоте был-уток набил, так что прошу всех на проставку, буду угощать вас жарким из уток. Ну вот и настал тот момент, мы за нашим домом, в мангале подходят угли. Наливаем по первой, я представляюсь, по второй -выслушиваю пожелания товарищей, по третьей - поминаем друзей, и т.д. Ну когда же обенщаные утки, все готовлю, нашампуриваю и на угли. И вот он - тот момент.Подаю жаркое на стол, под шильцо.выпили, болтаем дальше, как всегда ни о чем и обо всем одновременно.Смотрю а уток то ни кто не ест. Браты, а чо уток то не едите, да ты их так долго готовил. что

аппетита уже нет,ну да ладно, отламываю себе ногу и начинаю её грызть ( другого слова не подобрал). Мясо, как у старой резиновой галоши со вкусом рыбьего жира, фу бля, до сих пор помню.Ну тогда то мне ребята и рассказали- что попробывал?

-Да, говорю, бяка.

- Вот так Миха, надо всегда советоваться со старожилами, уток местных не едят, они рыбой питаются, и приготовить их архисложно, нужно перья снимать вместе с кожей, вымачивать в уксусе, да и не факт что,уйдет запах.Короче в тот момент моё жаркое ни кто есть не стал. И даже наш дивизионно-полковой пес Гриц, который ел наверное и камни, съел только одну, да и то как то не охотно. Одно порадовало, нашелся опоздавший на "вмеруприятие", срубал утку запил шилом и остался весьма доволен.

Ну а позже я делал жаркое и куропаток - душу травить не буду.

[mih64]

Капшуки-это местные мелкие креветки или бокоплавы, и как вы понимаете на высоте 265 метров над уровнем моря, возле дом в земле их быть не должно.Они в море, по отливу.

[mih64]

А вот еще рассказик про военных охотников ( стырил с форума шнивоводов)

Сперто

ДИЧЬ!!!

Служба за границей всегда сложнее обычной службы хотя бы потому, что за тобой постоянно следят. Шаг вправо, шаг влево – и вот уже есть повод для международного скандала.

Несмотря на все воспитательные меры, предпринимаемые командованием, разнообразные инструкции, уставы и наставления, неожиданности все-таки иногда случаются, да еще такие, что хоть стой, хоть падай…

В последний день учений мой отец, тогда еще лейтенант, услышал жуткие крики. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять – товарищ генерал-лейтенант чем-то крайне недоволен.

Попадаться ему на глаза, когда он в таком состоянии, равносильно самоубийству – в лучшем случае такая встреча может закончиться растянутым сфинктером и звенящей пустотой в голове от ударных децибелов. Но узнать, что же именно случилось, было очень любопытно, да еще и полезно на будущее, и мой отец, умело маскируясь в складках местности, отправился на звук.

В радиусе 50-100 метров от генеральской палатки было пустынно, даже трава пригибалась к земле, что уж там говорить про разнообразную живность и прочий рядовой личный состав, которые просто пережидали грозу, забившись по норам, котельным, кухням, и прикидывались ветошью.

Рядом с палаткой стоял, понурив голову, старший лейтенант в танковом шлеме, и ковырял землю ножкой, всем своим видом говоря: - А я чо? Я же ничо!

Перед старлеем старательно сотрясал воздух генерал:

- Туда, куда Макар телят не гонял! На север! Спиной тереться о земную ось! Нет, сошлю в бункеры какие-нибудь! На подводную лодку, иллюминаторы протирать! Гальюны продувать силой легких! Танкист, мать твою!

Отец с интересом прислушивался к монологу и запоминал речевые обороты. Так… на будущее.

***

А произошло вот что:

У министра иностранных дел Чехословакии случился какой-то праздник. То ли юбилей какой, то ли знаменательный государственный день, это, по сути, не важно. Важно то, что он собрал в своей загородной резиденции глав посольств и консульств всяких разных европейских государств и устроил фуршет со всеми вытекающими последствиями.

Наверное, научившись у русских, после фуршета он организовал общий выезд на природу, чтобы не только весело, но еще и с пользой для здоровья провести день. В программу вечера входила так же и охота. Но не будут же солидные люди, обремененные возрастом, одышкой, алкоголем и пивными пузиками бегать в болотных сапогах по лесу с ружьями наперевес в поисках дичи? Разумеется, нет!

Все было продумано, включая и этот момент. При помощи чешских военных на ближайшем полигоне были установлены шатры, в шатрах носились взмыленные официанты с выпивкой и закуской, а на самом полигоне, лицом к лесу, были вырыты очень удобные такие, комфортабельные окопчики для охотников, для стрельбы из положения лежа и с колена. Там же уже были разложены хорошие охотничьи винтовки, и пока гости разогревались и набирались азарта перед охотой, егеря с собаками гнали в направлении этого полигона небольшое стадо оленей, голов этак на тридцать, сорок…

Старший лейтенант Макаренко, командир танковой роты, вместе со своей ротой возвращался со сданных на «отлично» стрельб в расположение части. Разбитая лесная дорога для танка не проблема, и Макаренко, высунувшись по пояс из люка, сам себе напоминал пирата, стоящего на мостике корабля - идущий по лесу танк плавно раскачивался, а взревывания двигателя у командира ассоциировались со штормом и рычанием соленого ветра. Иллюзия дополнялась еще и периодическими шлепками веток по морде, ну совсем как будто соленая морская вода, бросаемая ветром в лицо морскому волку!

Старший лейтенант был крайне доволен проведенным днем и своими бойцами, за отличную стрельбу ему теперь светила благодарность и может быть даже внеочередной отпуск! Самое время помечтать о поездке домой…

Но чу! Что это? Что за звуки?!

Макаренко резко вскинул руку, и каркнул в шлемофон:

- Колонна, стой!

Из леса слышался топот копыт. Макаренко повел носом. Среди деревьев мелькнула рогатая голова, потом еще одна и еще. ДИЧЬ! Старший лейтенант вдруг со всей отчетливостью и ясностью понял, чего именно не хватает ему в данный момент для счастья! И вовсе даже не отпуска, нет… Древние инстинкты проснулись у него при виде бегущей добычи. Макаренко затрепетал ноздрями, уже ощущая запахи жарящейся на вертеле оленины…

Оленье стадо, перепрыгивая через придорожные кусты, пронеслось прямо перед головным танком, аппетитно помахивая своими вырезками, шейками и филейными частями.

«Без гарнира! Как древние! На костре пожарить без соли и перца, и сожрать, отрывая куски зубами, захлебываясь слюной от жадности. Главное, глаза придерживать», подумал Макаренко, и проводил голодным взглядом последнего оленя, скрывающегося в лесу.

- Колонна! Делай как я! – алчным голосом приказал Макаренко и постучал ладонью по башке механику-водителю, - Разворачивайся налево.

Танк, качнувшись и снеся стволом орудия березку, развернулся поперек дороги, вслед оленям. Все остальные поступили так же.

- Широкой цепью, обходя стадо с флангов, вперед! – срывающимся голосом крикнул командир, одновременно сдергивая с башенного пулемета чехол…

Десять боевых машин, рыкнув двигателями, выпустили черные дизельные облака и рванули в лес. За стадом. Позади них оставались десять свеженьких просек. Лай собак и крики егерей старший лейтенант Макаренко уже не услышал, ему было не до того…

***

Посольские работники крупнейших держав Европы, таких как Германия, Франция, Италия, Испания, Великобритания, хорошо подогретые алкоголем, довольные и распаренные, устраивали свои бренные тела в окопчиках, на одеялах маскировочного зеленого цвета. Возле каждого стрелка стоял помощник, готовый подержать оружие, протереть пот на лысине, или оптику от перегара, да и просто готовый проконсультировать, в какую же сторону стрелять.

Сначала по рациям егеря передали, что стадо выйдет на поле с минуты на минуту, потом эфир заполнили какие-то непонятные крики, но было уже поздно – кусты на краю поля, в двухстах метрах от позиций, раздвинулись и перед охотниками появились олени. Началась кое-какая нетерпеливая стрельба, а потом случился кошмар, Армагеддон и тихий ужас.

Лес зарычал, заревел, затрясся и упал, обрушивая деревья, на поляну буквально вылетели десять танков, они шли полукольцом, зажимая оленей с флангов, а руководил всем этим какой-то безумный русский, с пеной у рта перекрикивающий двигатели машин – он совсем забыл про шлемофон.

- ОГОНЬ!!! – закричал Макаренко, и нажал на спусковой крючок пулемета… Само собой ни шатры ни окопы впереди он не видел. Его взор застилала ДИЧЬ!

Первыми поняли всю сложность даже не более трезвые помощники охотников, успевшие уже попрыгать в окопы к своим подопечным и закрыть головы руками, а посол ФРГ в Чехословакии… Он знал, что такое русская танковая атака. Еще с войны он очень хорошо запомнил, как это выглядит и чем может закончиться, потому, едва услышав знакомый до дрожи в коленках рев двигателей советской бронетехники, он, не смотря на приличный возраст и вес, прижимая пузо к земле, пятясь будто рак, за считанные минуты преодолел по-пластунски расстояние от окопов до леса, там спрятался в овраг и замер. Искали его потом пару часов точно, но нашли спокойным, хотя и бледным, сразу видно – воевал человек.

Министр иностранных дел просто и банально шлепнулся в обморок и закатился в какую-то канавку, потому основное веселье пропустил. Посол Великобритании, с присущим всем англичанам хладнокровием завернулся в зеленое одеяло, на котором лежал, и притворился мумией, сливаясь с ландшафтом.

Пухлый посол Италии безостановочно ругался на всех доступных ему языках не только время этого экшена но еще и пару дней после этого.

Испанец просто обнимал винтовку и молился…

А танковая рота, расстреляв всех оленей, наконец, остановилась. Из машин повылазили мусульмане водители, и принялись забрасывать туши на броню. Во время всей этой операции, робко выглядывающие из окопов охотники гадали, что же это было, но голоса не подавали. И верно, зачем палиться? Вон у них, мусульман этих еще ножи есть…

***

- КАК?! Как ты, бля, до этого додумался, охотник??! Это же международный скандал! – вопил генерал, Макаренко же благоразумно молчал, глядя себе под ноги. – Я… я даже не знаю. Ты можешь себе представить заголовки завтрашних газет? Большим, жирным шрифтом там будет написано «РУССКИЕ НАЧИНАЮТ НОВУЮ ВОЙНУ СО ВСЕЙ ЕВРОПОЙ», да? «МАССОВЫЕ РАССТРЕЛЫ ПОСОЛЬСКИХ РАБОТНИКОВ», точно? «ОТЧЕГО ЗАИКАЕТСЯ ПОСОЛ ФРГ В ЧЕХОСЛОВАКИИ»!?

- Сам тебя убью! Лично! Задушу портянками! Еще, слава богу, без жертв обошлось!! Сказочное везение!

Пока генерал разорялся, на горизонте объявился связист. У него явно было какое-то безотлагательное дело, но он боялся подойти. Даже шел на полусогнутых, чтобы в случае опасности сдрыстнуть в сторону.

- Т-т-тов… т-товарищ генерал! – пискнул, наконец, связист.

- ЧТООО! – обернулся генерал.

- В-в-вас к телефону… Это срочно…

Покачавшись с носка на пятку, генерал все-таки сдулся, изменил цвет лица с багрового на простой красный и отправился в штабную палатку. Буквально через минуту он вышел из нее, и вид имел при этом какой-то умиротворенный и крайне задумчивый.

- Слушай, Макаренко, а где дичь?

- Что?

- Дичь, спрашиваю, где?

- Так это… на кухню отнесли. Сейчас разделывают туши.

- Бери грузовик. Бери эту самую дичь, и езжай по этому вот адресу. Дичь там отдашь, и будем считать, что дело закрыто. Я тебя, конечно, накажу. Но скандала международного масштаба не будет.

Старший лейтенант, которого только что драли звуковой волной, округлил глаза:

- А почему, товарищ генерал?

- Сейчас звонили из министерства иностранных дел. Послы в том же составе, что и вчера, продолжают праздник на даче министра… Нервы успокаивают. Говорят, что хотелось бы попробовать жестоко убиенной тобой оленины. Еще говорят, что такого аттракциона нигде не видели, а так же просили молчать об инциденте… Особенно послы ФРГ и Великобритании.

***

Сдавая оленину, Макаренко каждую тушу провожал со слезами на глазах… Но ведь охота удалась? Не так ли?

_________________

[Александр Л]

Да вы что ребята Айвенго этот материал уже размещал, "Охота в Чехословакии", может ещё кто продублирует?

[хмурый]

А вот еще рассказик про военных охотников ( стырил с форума шнивоводов)

Сперто

ДИЧЬ!!!

Служба за границей всегда сложнее обычной службы хотя бы потому, что за тобой постоянно следят. Шаг вправо, шаг влево – и вот уже есть повод для международного скандала.

Несмотря на все воспитательные меры, предпринимаемые командованием, разнообразные инструкции, уставы и наставления, неожиданности все-таки иногда случаются, да еще такие, что хоть стой, хоть падай…

_________________

[mih64]

Вот накопал в сети рассказик красивый. На развлекательном сайте "ЯПъ"

- Вставай, вставай. Пора уже, – сквозь сон доносился тихий шепот, и я чувствовал осторожное потряхивание за плечо, – всё проспишь.

Я с трудом приоткрыл глаза. Темно.

– Серёжка, ты что ли?

– Да, да. Поднимайся!

Я сел на кровати, потянулся, отодвинул пальцем занавеску и глянул в окно:

– Темно. Сколько времени-то?

– Полпятого. Пока соберемся. Пока доедем, – шептал Серёга, – как раз самое время будет.

Сунув ноги в тапочки и щурясь от электрического света, я вышел из тёмной спальни на кухню и дальше на улицу. Свежий воздух, приправленный лёгким морозцем, окончательно прогнал остатки сна.

Тишина, как в сурдокамере. Только капли росы, стекая с кровли, методично постукивали по проржавевшему старому тазу. Я сделал несколько взмахов руками, десяток приседаний, зевнул и вернулся в дом.

На плите разрывался чайник. Друг хозяйничал на кухне:

– Кофе сделать?

– Ага.

– Тебе сколько ложек класть?

– Кофе две. Сахара три.

– Ты пей пока, а я пойду технику прогрею, – он вяло помешал содержимое кружки. Взял ключи и поспешил на улицу.

– Давай бутербродов с собой возьмём!? – кричу ему вслед и тотчас понимаю, что сделать их не из чего. – Чудо, ты зачем всю колбасу стрескал?

– Попостись перед охотой, – обернулся друг и расплылся в улыбке, – собирайся быстрее. Вабу не забудь.

– В рюкзак ещё вечером положил…

За окном затарахтел квадрик…

– Одевайся теплее. На улице холодно, – Серёжка вернулся в избу. – Ночью заморозки были – трава вон вся в инее. Ждать будем часа три. Может сразу выйти, а может и засветло. До делянки идти метров пятьсот. Фонарь взял?

– Обижаешь, – я отхлебнул кофе.

– Место отличное. Вырубка свежая. Лоси там дурнятся каждую ночь. Я по-тёмному подходил, слушал… Близко не приближался, чтобы не спугнуть. Жалко карабина не было с ночником. Ты рядом с теплушкой сядешь. Там сучья обрубали и в кучу сложили – очень удобное место. Сверху на куче и сиди. Прострел будет метров двести, а я дальше на пальцо пойду. Делянка буквой Г вырублена – вот за углом я и буду. На изгибе небольшой островок леса оставили, есть, где спрятаться.

– Если по-светлому выйдет – ночник снимать придётся. По открытому прицелу стрелять буду.

– Ну, ты уж сам смотри, как тебе удобнее. Допил?

Я быстро проглотил остатки кофе и утвердительно кивнул, отставляя кружку.

– Ну, с Богом. Поехали.

***

Мы осторожно шли по лесной дороге, разбитой трелёвщиками. Местами в низинах блестели зеркальные пятна пепельно-серой жижи, из каждой лужицы пристально наблюдала за нами холодная жёлтая луна.

Вот на краю колеи свежий ночной след – проходил сохатый. Небольшой совсем, года полтора.

Стадо кабанов с вечера спешило на подкормку, перешло дорогу. Один даже повалялся в грязи и потёрся о шершавый ствол ели – бочок почесал. Я живо представил эту картину и улыбнулся.

– Обратно могут делянкой возвращаться, – зашептал Серёжка, увидев кабаньи следы. – Если возможность будет – стреляй. У них тропа метров пятьдесят от теплушки. Я покажу где.

– Хорошо. Но очень хочется свежей лосятинки.

– Не гневи Одина, – товарищ прижал палец к губам, – гаси фонарь. Пришли.

Лес неожиданно расступился, как бы пропуская внутрь. Пряные запахи исчезли. Лёгкие наполнились смолянистым воздухом свежеспиленных елей, аромат которых заглушал сладковато-приторный запах лосиных меток – самцы метят территорию.

– Вот вагончик, – одними губами шелестел друг, – а вот ветки навалены. Залезай на них. Я пойду тихонько краем. В ту сторону стреляй аккуратнее. Как манить начну – ты меня услышишь, поймешь, где я буду. Откуда лось выйдет – не знаю. Не проспи.

– Понял. Держи вабу.

– Ну, удачи.

– Удачи.

Серёжка ушёл. Я осторожно залез на кучу валежника, расстелил плащ-палатку, устроился поудобнее.

Тишина. Медленно, через ночной прицел, осматриваю делянку. Напротив меня, у края вырубки, сверкнули три пары зеленоватых огоньков. Подвожу резкость: есть – корова и два телёнка. Стоят не двигаются – красота.

Первый приток адреналина прогоняет сон, не даёт расслабиться, держит в напряжении своей цепкой рукой. Как я его люблю! Он всегда бывает при виде зверя: снежной лавиной проносится по нутру, но не сметает, а бодрит, оттеняет чувства. Даже дышать становиться как-то легче. Обостряется обоняние, слух. Ощущаешь себя голодным волком, сливаешься с листвой, с травой, с воздухом, с кучей свежего валежника. Становишься частичкой этого таинственного ночного леса.

Может выстрелить? Нет. Нельзя. Стрелять корову – дурной тон. Нужно ждать быка.

– Тр-р-р, – над головой пролетел одинокий тетерев – где-то жировал, краснобровый.

– Яу, яу, – в последний раз жалобно промяукала серая сова, подавая знак солнцу, что можно просыпаться.

Слышу, как вдалеке завабил Серёжка.

Корова стронулась с места и скрылась среди деревьев. Телята смешно потрусили за ней.

– Уэ, уэ, – раздалось справа и, немного погодя, чуть левее, почти в том направлении, где в засаде сидел друг – отозвались два быка.

По сонному лесу прокатился треск сухого дерева, упавшего под напором сильного тела. Идёт…

Бык сейчас очень агрессивен – этим и пользуются охотники. Их задача: подманить зверя, подражая его гонному крику (на вабу), выдать себя за предполагаемого противника. Время гона – единственное время в году, когда на лосиной охоте можно, да и нужно шуметь. Но шуметь нужно грамотно – не кричать, конечно, а ломать ветки, сучья, изображая присутствие соперника. Это очень опасное занятие – не для слабонервных людей. Вид разъярённого рогача, вес которого часто зашкаливает за треть тонны, пришедшего с целью прогнать тебя с помощью физической силы – впечатления на всю жизнь.

– Уэ, уэ, – продолжил друг.

Лось отозвался через несколько секунд и продолжил движение. Второй бык тоже приближался к вырубке.

Вот повезло! Могут выйти оба. Тогда можно стать свидетелем интереснейшего зрелища – боя самцов. И появится выбор: кого из них бить. Если позволяют обстоятельства, то лучше стрелять старого зверя. Толку от него в плане воспроизводства гораздо меньше, а сил хватает. Он просто отгоняет от коровы молодых быков – не даёт им спариться.

Я несколько раз слышал, как рогачи дерутся – не видел ни разу. Один раз даже пытался подходить, но стоял густой туман, и разглядеть что-либо было невозможно. Может сегодня мне подарит судьба такой редкий случай?

Бык, который был справа, подошёл к краю леса.

Чувствую, как внутри нарастает напряжение. Непроизвольно затаиваешь дыхание, в горле пересыхает, приходится сглатывать слюну. Стараешься быть полностью неподвижным. Только сердце колотится, кажется, что оно тебя и выдаст. Кровь бьёт в голову, не ощущаешь ни холода, ни затёкших от долгого неподвижного сидения ног: «Ну, выходи!»

Сохатый постоял с минуту, сделал несколько шагов и с гордо поднятой головой предстал передо мной во всей красе. Сильный и могучий он пришёл сюда, чтобы доказать своё великое право на продолжение рода. Да – это действительно потрясающий вид: зверь-исполин, переполненный злобой и желанием растоптать, снести, превратить в пыль всё, что попадётся на пути.

Жду. Но соперник не выходит. Нужно что-то делать.

Плохо слушающейся ногой пытаюсь наступить на сук с целью сломать его, чтобы подшуметь. Сам внимательно наблюдаю за зверем. Карабин прижат к плечу. Вдруг бросится? В любой момент нужно быть готовым к выстрелу. Ветка не поддаётся. Давлю сильнее – не получается. Эх, досада!

Лось поводил огромными ушами, фыркнул. Дрожь прошла по его телу. Он уверенно двинулся, пересекая делянку, в направлении, откуда вабил друг. Я невольно залюбовался сохатым. Смотрел в прицел, как завороженный, провожая взглядом тёмно-зольный, с проседью, силуэт, увенчанный массивными лопатами рогов.

– Уэ… – начал, было, Серёжка и осёкся.

В ста метрах от него затрещал подлесок, и на вырубку вышел второй претендент. Я замер!

Пропустить такое – равноценно промаху!

Два зверя остановились друг напротив друга.

Перевожу прицел с одного на другого и обратно – пытаюсь оценить размеры и силу каждого. Тот, который пришёл вторым, заметно меньше, моложе. Шансов у него никаких – испугается.

Некоторое время соперники стояли неподвижно. Сколько точно – оценить трудно. Нервное напряжение на пределе. Единственное, о чём я успел подумать, это о том, что ещё достаточно темно. Невооружённым глазом можно различить только силуэты, а в прицел многого не увидишь.

Первый самец мотнул головой, привстал на дыбы и, как-то странно взбрыкивая и лавируя из стороны в сторону, поскакал на соперника…

Как я и предполагал – второй струсил. Не дожидаясь столкновения, он попросту развернулся и стремглав бросился наутёк, в спасительный лес. Только сучья затрещали, когда он продирался через мелятник. Да, боя не получилось. Жаль.

Победитель не стал преследовать противника. Он остановился, наклонил голову и, удовлетворённый победой, заблеял.

Этот звук вывел меня из транса, привёл в чувство. До этого момента я даже дышать боялся. Нужно стрелять. В конце концов, для этого я и пришёл сюда.

Руки от перенапряжения, как ватные. Да и расстояние между мной и сохатым увеличилось прилично, метров под сто пятьдесят, думаю. Вдох – выдох, вдох – выдох – постепенно прихожу в себя. Пора. Будет поздно.

Задерживаю дыхание, расслабляю грудь, пытаясь замедлить ритм сердца. Только бы не промазать…

Чуть заметное движение пальца… Выстрел…

Заспанный октябрьский лес, умело раскрашенный осенней акварелью, нехотя вздрагивает; отряхивается, сбрасывая с листьев капельки утренней росы, и замирает, на секунду, в лёгком исступлении. Безмолвными свидетелями деревья слегка наклоняют кроны, прощаясь с лесным жителем. Лось валится набок.… Попал.

Медленно разминаю ноги, пытаюсь слезть вниз. Вижу, как Серёжка уже бежит к сохатому, неподвижно лежащему на редкой траве, и кричит мне, махая рукой:

– Порядок! Дошёл!

Подхожу к нему.

– А я сижу и думаю, чего это ты не стреляешь? – отрывисто дышит мне в лицо друг, заглушая стук сердца. – Может, заснул? Я сам собирался уже – мне ближе было. Вот только ёлочка мешала – не рискнул. Ты-то на куче сидел – у тебя обзор хороший и тебе, по-любому, не так боязно, а я на пеньке, в кустах – неприятные ощущения скажу тебе. В другой раз вниз пойдёшь.

– Да не спал я, Серёг. Засмотрелся просто – очень красивое зрелище. Сидел, как заколдованный.

– А-а-а. Я в первый раз вообще не смог выстрелить. Точнее – опоздал, – расплылся в улыбке Серёжка и похлопал меня богатырской ладонью по плечу. – Ты молодец. Смог.

– А как тебе бой?

– Да разве это бой. Я в школу ещё ходил, когда отец водил меня на лося в гон. Тогда оба были одногодки. Дрались минут десять. Отец просто выбирал, кто первый бок подставит, в того и стрелял. А этот испугался, молодой ещё, вот и убежал. Здоровый бык, – друг наклонился к лежащему сохатому и, схватив за рога, попытался приподнять голову. Не получилось. – Седой весь. Дедушка уже, а рога-то какие – трофейные. Он своё потомство уже оставил. И не раз. Так что мы всё правильно сделали, Андрюшка. Ну, с полем!

Мы крепко обнялись…

Лес медленно просыпался, наполняясь шелестом подсушенной пёстрой листвы и редкими голосами кочующих птиц.

Из-за верхушек мохнатых елей вырвался на свободу первый лучик восходящего солнца, осветив счастливые лица двух людей, стоящих рядом с поверженным, но по-прежнему гордым и величавым лесным великаном.

© Hunter

[Алексей 44]

Когда только зарегистрировался на форуме и прочитал о проводимом в прошлом году конкурсе, закралась мне одна мысль - дай ка и я запишу свои самые запомнившиеся эпизоды из охотничьей жизни. Вот решил выложить.

Не стреляйте в пианиста - он играет как умеет

Кот

Эта история произошла со мной довольно давно, было мне на то время тринадцать или четырнадцать лет. Сломался трактор в самый разгар осенних работ - время уходит, нужны запчасти, а у отца вступило в спину - идти то нужно до трассы, от деревни километров восемь, а дальше на автобус и в магазин.

В общем, отправили меня со списком запчастей в экспедицию. По утренней прохладе добежал до трассы, уехал в город, наложили мне по списку запчастей - мешок железа - килограмм 30. Ну да ладно, как нибудь донесу, не маленький уже)). Пока ходил по магазинам, ждал автобус и добирался до повертки в деревню день прошел, и дело стало близиться к вечеру. Выгрузился из автобуса, закинул мешок на спину и потопал. Время уже часов 8 вечера, мешок жутко неудобный - все железо впивается в спину со страшной силой - продвигаюсь с трудом и частыми передышками. Дорога идет краем поля вдоль леса, петляет через перелески от поля к полю. Выхожу из-за поворота, смотрю, сидит на дороге котяра рыжий с серым. Еще мысль такая промелькнула "откуда он здесь взялся - деревень то жилых нет в округе". Дай думаю, дружок я тебя с собой заберу - как раз ты в пору будешь, потому как крысы и мыши распоясались в доме - ночами под полом топот, словно стадо бегемотов резвится. Остановился, скинул мешок, думаю - "сейчас я тебя в этот же мешок и засуну", ничего, что железки масляные - дома отмоем. Ну что, говорю котик, пойдем к нам жить, и хвать его поперек спины. Первая мысль была, когда на руки его попер - "что-то тяжел котик". Тут эта котяра изворачивается, и вгрызается мне в руку, а когтями в пузо. Я ору от неожиданности и боли и бросаю котяру обратно на землю, он тоже орет странным хриплым голосом. Из руки кровь хлещет - в самое основание кисти тяпнул, еще бы чуток и по вене, майка на пузе в крови, пытаюсь платком перевязать руку и попутно думаю, что с этой заразой делать - кот то сидит и не убегает. И только тут обращаю внимание на его уши - а на ушах то кисточки! Господи, да это ж рысь, детеныш! Котяра тем временем встает и, не прекращая воплей, делает стойку испуганной кошки - и оказывается размером со среднюю собаку. Пока лежал - маленький казался - а как встал - ноги длинные - подросток. Перемотал я руку платком, рысеныш так и сидит, орет, но не убегает. Ну, думаю, нет у меня ни куртки, ни мешка пустого, что бы тебя поймать и замотать, чтоб не кусался, сиди дальше, познакомились знатно. И пошел потихоньку дальше, а уже дело к вечеру - дни осенью короткие, темнеть начинает, мне идти еще километра три. И вот тут то пришла ко мне мысль - ведь где то рядом мама его должна быть! Волосы на голове от страха резко подскочили вверх, рука прокушенная болеть перестала и скорость ходьбы увеличилась на порядок. В общем, в деревню я уже бегом прибыл - темнота и страх подгоняли. Даже мешок железок за спиной не казался помехой. Первый вопрос отца был - "тебя собаки, что ли драли?", нет, говорю - рысь пытался поймать))) Челюсть у бати до пола, рассказал, что и как. Ну, посмеялись вместе, а утром поехал в больницу прививки от бешенства колоть. На руке шрам небольшой остался. Вот такое получилось близкое знакомство с живой природой. Лет через шесть, уже повзрослев, охотился в тех местах зимой. Мой собакен загнал рысь на дерево - постоял я, посмотрел, не стал стрелять - может и тот котяра, который меня грыз, вырос - красивый большой зверь! 

[Hanter 137]

Хорший рассказ!