На току

[Глеб]

На току

Посвящается Демьянову

Виктор Петровичу,

охотнику и большому другу.

Вместе с Виктор Петровичем, пожилым охотником, к которому я по дружески обращаюсь «дядя Витя», мы на вечернем слуху насчитали с полдюжины токующих петухов. Ток был небольшой, но удачно расположенный, в паре километров от заброшенной деревни, где мы оставили свой автомобиль. От деревни этой почти ничего не осталось. Лишь задичавшие низкорослые садовые деревья, несколько ям от бывших крестьянских погребов, едва приметная грунтовка, обрывающаяся у леса, да название на областной карте, напоминали об обитаемом в недалеком прошлом селе, местных жителях и их непростых судьбах…

Мы неторопливо отошли подальше от тока и разместились на сухом пригорке у комля поваленной сосны. Позади нас весело журчал лесной ручеек с талой водой. В уголках леса, скрытых от теплых лучей весеннего солнышка, серыми пятнами лежал последний снег. С наступившей темнотой заметно похолодало. При разговоре из наших уст вырывались белые облачка пара. Небо с востока постепенно наливалось чернильной синевой. На ясном небосклоне зажглись первые звезды. Природа вокруг готовилась к весенней ночи. Невидимым «проблеял» бекас. Угомонились птицы, постепенно замолкли, непонятные мне, городскому охотнику, чавкающие звуки в соседнем болотце. Разгорающиеся звезды ярко мерцали голубым светом через еще пока голые ветви деревьев и кустарник. Оглядываясь вокруг, было ощущение, что мы находимся под удивительным огромным темным шатром - сферой и вокруг от самой земли, окружают нас холодным манящим светом звезды. Лес постепенно затих и вокруг наступила полная тишина.

Дядя Витя, нарезав сухой бересты и наломав еловых веточек, неторопливо запалил небольшой костер, над которым мы повесили старый вмятинах чайник, и поставили ближе к огню открытые банки с тушенкой. На разложенном рюкзаке выложили принесенную с собой снедь: бутерброды в фольге, домашнее сало, вареные яйца, пару золотистых луковиц, черный хлеб, несколько мятных пряников.

Вскоре чайник дружелюбно зашумел. Порезав сало и хлеб, очистив яйца и луковицы, мы приступили к трапезе. У костра нам предстояло скоротать короткую ночь и, при первых признаках рассвета, выдвинутся к току - испытать свою охотничью удачу в такой красивой охоте, как охота на глухаря на весеннем току.

Собрав остатки ужина в рюкзак, мы разлили по кружкам душистый чай с брусничным листом и подкинули пару сухих веток в костер. Подвинулись ближе к огню. Спать совсем не хотелось. Душу мою переполняло чувство радости от предстоящей охоты, найденного не потревоженного тока, уверенно шагающей весны и, конечно же, от соседства такого замечательного охотника, рассказчика и просто человека, каким был мой дядя Витя. В такие минуты кажется, что все по плечу. Рекордные трофеи, дальние охотничьи путешествия, карьера на службе, встречи с интересными люди, новые образы и рассказы. И впереди нас ждет бесконечно длинная жизнь для реализации всего этого.

Неторопливый разговор наш крутился вокруг весенних охот. Дядя Витя рассказывал о токах, случаях из жизни и многочисленных курьезах, произошедших с ним за долгую охотничью жизнь. При этом он изменял голос, энергично жестикулировал, что придавало его рассказам особую живость и красочность.

Неожиданно дядя Витя замолчал, глубоко вздохнул и проговорил задумчиво:

- …А знаешь, ведь наша сегодняшняя экспедиция напомнила мне об одном случае, который со мной произошел много-много лет назад. Тоже на весеннем току.

- Расскажите? – попросил я, занимая более удобную позицию на поваленном стволе дерева. Вот его рассказ.

Охота та состоялась лет так сорок назад. Да и не охота получилась толком, а настоящее таинственное приключение. В тот день мы, вначале поездом, затем на подводе до узкоколейки так и добрались до этого забытом богом местечка, что в самом углу московской области. Места были для нас новыми, но по полученной от старого охотника легенде, должны были безошибочно выйти к току. Что нам молодым! «Кукушка», лязгнув вагончиками, попыхивая дымом, покинула нас одиноких на полуразвалившемся полустанке, и мы, закинув рюкзаки за спину, направились по тропе к виднеющемуся лесу. День клонился к вечеру. Через пару часов ходьбы мы вышли на старую просеку, за которой нас, по рассказу, дожидался отличный глухариный ток. Заброшенная просека сталинских строек - узкоколейный железнодорожный путь, по которому в вагонетках вывозили торф.

Определив место тока и направления подхода, мы встали за просекой. Наступила полночь. Наспех перекусили у маленького костерка и решили немного передохнуть. Друг мой начал поклевывать носом. Луна, поднявшись над деревьями, ярко освещала просеку, зарастающую молодой не выше колена порослью. Костер наш догорал, играли пурпурно-желтым светом угли. Глухо заухал филин. Вдруг, что это! По ту сторону просеки, из леса, раздался лошадиный всхрап и гулкий топот копыт. «Как по утоптанной грунтовке бежит!» - пронеслось у меня в голове. – Может там дорога проходит. Так еще ее раньше большаком называли.

- Смотри-ка лошадь. – Задумчиво проговорил товарищ, приоткрыв глаза. – И откуда она взялась здесь, посреди ночи?

Мы прислушались. Звонкий перестук копыт приближался к просеке из глубины леса. Мы вышли на край, осматривая залитую лунным светом открытую местность.

Отчетливо было слышно, как невидимая нами лошадь пересекла просеку, и остановилась, громко всхрапывая под затененными деревьями, уже на нашей половине лес. Наше дыхание затруднилось. Что за черт? Как она, невидимая, смогла призраком пересечь открытое место? Мы обратились в слух. Лошадь, громко фыркая, топталась на месте.

На этом месте дядя Витя замолчал, не торопясь поворошил в костре, отчего снова ярко вспыхнул потревоженный хворост. Такая пауза еще больше заинтриговала меня. Увлеченный воспоминаниями старого охотника, я напрочь забыл про чай в кружке.

- А дальше что? Лошадь вы увидели? – поторопил я его, ярко представляя себе тот лес и чувства, что испытывали в тот миг охотники.

- Я, оцепенев, с обострившимся слухом стал прислушиваться к мистической лошади, топтавшейся и фыркая на одном месте. И тут мы услышали, нет, скорее почувствовали, что расстояние между ними стало быстро сокращаться. Беспричинный ужас охватил нас. А мы были не робкого десятка – друг фронтовик. Одновременно, без единой мысли, мы с товарищем вскочили и, прямо по вещам, через догорающий костер, бросились по набитой нами и едва приметной тропке прочь, к станции. По пятам нас преследовал громкий, леденящий душу, лошадиный всхрап, сопровождаемый ритмичным перестуком копыт. Задыхаясь, мы неслись через заросли к свету, к жизни, испытывая первобытное чувство самосохранения. Топот продолжал приближаться. Спиной я уже чувствовал горячее дыхание. Оглянись и оно поглотит тебя! Навсегда! Тогда я понял выражение «бежать без оглядки». Сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, воздуха не хватало и он со свистом вырывался из работающих, как кузнечные меха, лёгких. Ледяной страх сковал тело.

Впереди, неожиданно засветилась тусклая лампочка полустанка. Это придало сил, которых у нас не осталось. Позади, почти над нами уже нависла вязкая черная дыра ада, готовая накрыть холодным липким саваном. Я бросил мимолетный взгляд через плечо. И знаешь, что я там увидел? Ничего!!! Большую черную пустоту, которая была чернее самой темной ночи. И вдруг донесся едва слышный крик петуха. В этот же миг все преследующие нас звуки резко оборвались. Мы оказались одни в полной тишине, на забытом богом полустанке без названия. Вдалеке стрекотнула разбуженная сорока, выдал пулеметную очередь дятел. Мы молча стояли, приходя в себя, и ни как не могли отдышатся, с ужасом всматривались в черную полосу леса на фоне проступающей зари. Какие темные, древние тайны скрывал этот лес и хранил под сенью деревьев?.. Что мы потревожили, какую границу запретного перешагнули? В наступившей вновь тишине уже ни что не нарушало спокойствие весеннего леса, готовящегося к утреннему пробуждению.

Мы дождались первого поезда и вернулись домой. Вещи так и остались в том загадочном лесу. Друг мой после того случая сильно занемог и слег в горячке. С охотой простился и через пару лет сгинул совсем. Я пару раз пытался разыскать то место, забрать ружья и вещи, но все безуспешно. А расспросы местных ни к чему не привели. С годами желание вернуться туда за ружьем поутихло, а история эта погрузилась в закрома памяти. А сегодня, вдруг, здесь, с тобой у костерка, вспомнил про ту охоту – навеяло что-то…

Я, под впечатлением от рассказа, молча смотрел на угли догорающего костра. Да, рассказ старого охотника заворожил меня и что-то шевельнулось в памяти.

- Слушайте, у меня же был похожий страшный случай! На охоте! И он тоже связан с мистической лошадью! Вот, вы только послушайте…

- Ты, вот что, гаси костер, пора к току выдвигаться, светать начинает… - заливая остатками воды из чайника костер, сказал дядя Витя…

Глеб КРЫЛОВ

16 На току.doc

[a002517]

Интересно получилось, буду ждать новых рассказов

[ЛИС]

Повеяло легендой о белой ночной кобыле (nightmare), уносящей душу спящего человека. Кстати, у англичан nightmare - синоним ночному кошмару. Образ белой лошади в ночи часто используется для придания мистики и ужаса.

[fireman]

Cпасибо за рассказ. Захватывающее чтиво.

[владимирлвл]

Не раз слышал от бывалых охотников подобные истории . И о лесных духах, и о явно слышимых шагах за стеной лесной избы, а также о внезапно нахлынувшем коллективном ужасе во время ночевки у костра.Что то в этом есть !

[yury]

Глеб,

А это все из-за того, что вы кроме чайку после подслуха ничего не принимаете. Не по христиански как-то.

Выпили бы по рюмке, закусили и эту лошадь еще и оседлали бы. Чтоб не бегала по ночам без хозяина.

Вспомнился конь из мультика про алешу поповича и илью муромца. -"Это моя лошадь"!!!!)))))

[Тигрёна]

Глеб, спасибо большое за рассказ!