Генерал

[nykin]

Генералом конечно он стал не сразу, суровая школа войны закалила, сделала из него бойца, обладающего опытом и верой в победу в любых начинаниях.

Этот опыт позволил подняться вверх по карьерной лестнице и даже стать героем Советского союза.

Всегда спокойный, рассудительный и очень влюбленный в свою профессию, он был страстным охотником и не простым любителем пострелять по птице или зайцу, а  настоящим медвежатником, не признающим нарезные стволы.

«…Взять медведя с далекого расстояния, много ума не требуется» — это было его любимое выражение — «Только два выстрела, вот что уравнивает наши шансы.»

Брать медведя на берлоге, считал делом несерьезным и даже где-то подлым, все равно что на спящих врагов нападать, или  зверя у ручья поджидать.

 Да  и в берлоге «машка» может оказаться, возможна и не одна, с малышами.

Нет, генерал был тверд в своих убеждениях, но никогда не   поучал, не обрывал своих собеседников, рассказывающих свои методы добычи косолапых.

Одни зверя добывают чтобы выжить, семью прокормить, продав шкуру, желчь или мясо, а для других это эмоции, от которой кровь бурлит по венам.

Такое он испытывал лишь когда у врага часовых снимал, без всякого шума, воинский долг того требовал. Но принцип  в охоте тот же — не ты, значит он.

Несмотря на  возможность охотиться  с вертолета, он даже думать об этом не смел.

А в охоте все больше наблюдал за поведением медведя на воле, иногда ловил себя на мысли, что это его и манит, потому как после выстрела, всегда наступает разочарование, будто прервал полет птицы, и начинались думки всякие в голове вертеться — какое право ты имел сделать содеянное?

Но это лишь мгновения,  его слабость, от любви ко всему живому на земле.

Отпуск он часто посвящал общению с природой, мог в одиночестве жить у лесного озера где-то далеко в тайге, порой даже не доставая патроны из рюкзака. Слушать бормотание косачей, блеяния бекасиков, просиживая у костра,  мог часами наблюдать за  скользящими языками пламени, отхлебывая горячий чай с видавшей войну алюминиевой кружки, с которой пил еще в 42 году, будучи командиром разведроты в Заполярье.

И вспоминал… отца-охотника, его наставления, друзей,  навсегда оставшихся 20 летними .  А вот о службе не думалось никогда, даже не вспоминал про теплый, уютный кабинет в столице.

И медведей всех помнил, с уважением.

Каждую охоту, каждый выстрел, хотя цифра добытых хозяев тайги давно перевалила за десятку, а после  и  вовсе считать перестал.

Были и такие, кто мог одержать  над ним победу, и не кормил бы он  больше комаров в дремучей тайге.

И все же услугами вертолетчиков он воспользовался, но не для охоты, а как  извозчиком, да и поискать косолапого хотелось матерого, в подарок другу — адмиралу. Он не признавал малогабаритные трофеи, потому как сам был почти 190 см ростом.

 Вылетели по расписанию часов в 10 утра и направились на север вдоль побережья Тихого океана. От берега до подножия вулканов простиралась осенняя, ржавая тундра, засыпанная в это время шикшой и брусникой, и лишь кедровый стланик выделялся зелеными пятнами, среди которых и встречались чаще всего косолапые, подбирающие переспевшие ягоды, как добавку к рыбному рациону, отъедаясь перед зимней спячкой.

Еще и еще мелькали силуэты медведей разных оттенков под вертушкой, но все чего — то не нравилось командарму, наконец он высмотрел громадину, с лоснящейся темной шкурой и вертолет приземлился в километре от зверя.

Наскоро собравшись, генерал твердой походкой направился к зверю, заряжая на ходу свой любимый Зауэр и поправляя нож, лишь жестом показав экипажу что — то вроде — ждите.

Он всегда надеялся только на себя, на свою волю, реакцию, смелость, никогда не думая об опасности, был уверен в победе.

Медведя он увидел в пятидесяти шагах.

Комично вытягивая губы, он обрывал водянистую шикшу и смачно разжевывая, медленно двигался к человеку. Здоров, ничего не скажешь.

Шаг за шагом, поединок становился  неизбежным и наконец застывшая на нужном месте мушка, позволила дать команду на выстрел.

Экипаж был у вертолета, и лишь техник в звании капитана, заядлый охотник, с калашом в руках стоял в непосредственной близости от места охоты.

 После первого выстрела  ждал повторения, но его не было. И лишь спустя пару минут раздался второй, стало понятно — не все идет по плану, и он бросился в сторону выстрелов…

Картина, открывшаяся перед ним — ошеломила.

В центре поляны, будто обнявшись после долгой разлуки, стояли  окровавленный человек и медведь, в пасти которого на вытянутых руках было ружье. И молчали, раздавался лишь звук возни, и скрежет зубов по металлу ружья.

Дальше как в замедленной съемке, техник подбежал к обнявшимся и буквально разрезал очередью медведя.

Дальше все было по инерции — оказание помощи, доставка к вертолету или может вертолет доставили поближе, не важно.

Генерала доставили в аэропорт и оттуда уже лайнером в столицу.

Частично снятый скальп вернули на место, а на фотографиях лишь немного прищуренный глаз  напоминал о схватке с серьезным зверем.

Р.S. От автора статьи.

Будто как вознаграждение за спасенную жизнь, генерал подарил  технику вертолета свою дачу в Одессе.

Но спустя много лет я перевелся к другому месту службы и охотился с тем самым техником.

Особо неразговорчивый,  за чашкой водки у костра,  он рассказал мне именно в той подробности, о которой поведал и я, только вот дачи никакой и никому генерал не дарил, а  ответственные лица, наказали ему забыть об этом случае, как о страшном сне.

Теперь их нет  обоих, генерал умер в 1999 году на 82 году жизни , а техник в 2010 от сердечного приступа, не дожив пару лет до 60-ти.

В.Хныкин