Серый Ангел

[Кузьмич60]

Серый Ангел

 

На базу приехали уже затемно, пока разместились в длинном, поделенном на четырехместные комнаты гостевом доме, уже совсем стемнело и только сиротливый, одинокий фонарь тускло освещал прилегающую территорию, да еще более унылая  лампочка Ильича над входом в барак тщетно боролась с  густеющими сумерками.

Мужики между тем, времени даром не теряли и деловито обустраивались на новом месте. То и дело слышался громкий, веселый голос Гаврилыча – одного из обязательных и непременных участников их совместных вылазок «выходного дня». Вот и в этот раз он весело тащил в столовую привезенные из дома припасы, подгонял товарищей и на ходу сыпал шутками и прибаутками.

- Леха, давай не жмись, тащи, что привез в общий котел – в предвкушении столь ожидаемого застолья Гаврилыч был возбужден и сновал из комнаты в комнату, подгоняя товарищей.

- Все, опять раньше полуночи не угомонимся, по всему видно быть хорошим посиделкам, Гаврилыч все равно не отвяжется и, пока все не выпьем, не разойдемся. Впрочем, ничего нового, все как всегда. День приезда самый веселый и хмельной,  – подумал Алексей и прихватив пакет с уложенными в него шматом копченого сала, маринованным чесноком, прочей домашней снедью и бутылкой водки направился в столовую.

Там уже вовсю царствовал Гаврилыч – пожилой мужичок небольшого роста с приличным брюшком, одетый в военный камуфляж и войлочные советские тапки с задниками. Помогал ему его протеже, такой же шустрый дядька, который представился Сергеем Петровичем и быстро был переименован просто в Серегу, с чем тут же согласился и охотно откликался на это имя.

Вообще, чужаков в их компании не особо жаловали и старались не приглашать, но Гаврилыч, был душой и заводилой коллектива, поэтому никто особо не возражал против нового человека. К тому же Серега производил впечатление вполне адекватное, без лишнего апломба и выкрутасов.

- Ну, посмотрим, что это за Серега после нескольких рюмок – иногда такое вылезает, что диву даешься – усмехнулся про себя  Алексей.    

- Что тут у тебя? – Гаврилыч выхватил из его рук пакет и радостно запричитал – Ого! Сальце, чесночок, царица души моей! – бережно вытащил бутылку водки и водрузил в центре стола.

Тем временем прибывали остальные участники предстоявшей завтра  загонной охоты. В этот раз собралась почти вся их проверенная команда, за исключением двух человек и с учетом новичка Алексей насчитал двенадцать человек.

- Хорошую стрелковую цепь можно организовать, если через восемьдесят метров стоять, то с километр можно перекрыть – прикидывал он – впрочем, толковых стрелков примерно половина, ну а там, как повезет.

- Так, прошу к столу, все готово! – Как всегда Гаврилыч взял на себя роль руководителя застолья и приготовился произнести первый тост.

- Ну, за охоту! Он искусно спародировал интонации и голос генерала Иволгина из известного фильма про охотников-алкоголиков. Все дружно выпили, и какое-то время за столом царила тишина – все усердно закусывали, накладывали в тарелки дымящуюся паром отварную картошку и различные домашние яства.

Мужики были все не молодые и почти поголовно бывшие военные, поэтому через некоторое время разговор начал переходить на армейские темы, воспоминания о былых местах службы и различных происшествиях во время оной. Второй тост традиционно был «За тех, кто на посту!».

- Господа офицеры, прошу встать! – сейчас за женщин будем выпивать – догадался Алексей.

- За, дам! До дна! – Гаврилыч лихо щелкнул пятками  войлочных тапок и опрокинул стопку.

Все, обязательная программа закончена и теперь старые товарищи разобьются «по интересам» и уже не слушая друг друга, перебивая и перескакивая с одного на другое начнут рассказывать каждый свое. Уже без тостов будут выпивать и начнется этот веселый, никому не мешающий застольный гомон, наполненный разными фантастическими охотничьими случаями и армейскими байками.  

Народ в основном был степенный, семейный, у некоторых были уже и внуки, поэтому отношения с водкой были уже отлажены и, как правило, никто не напивался, ограничиваясь допустимой приличиями нормой. Если же кто оказывался через чур невоздержан, то безжалостно вычеркивался из состава команды и больше не приглашался на совместные охоты. Никто не хотел превращать любимое увлечение в банальную пьянку. Вновь прибывший Серега вел себя в незнакомой компании тихо, лишнего себе не позволял  и даже рассказал несколько уместных анекдотов, вызвав одобрительный смех окружающих. Гаврилыч довольно поглядывал на товарищей и как бы говорил – Ну, что нормальный ведь мужик! Впишется без проблем!

Через какое-то время, на огонек заглянул начальник охотхозяйства и он же руководитель предстоящей охоты Александр Владимирович. Он хорошо знал большинство собравшихся за столом и с удовольствием выпил с мужиками чарку, не преминув тем не менее сказать:

- Вы, мужики, поосторожнее с этим – и выразительно пощелкал пальцем по горлу.

- Да мы уже к чаю переходим, ты что, Владимирыч?

- Добро, завтра инструктаж в шесть утра – и он вышел из столовой.

- И, правда, мужики, давайте уже расходиться - один из присутствующих начал вставать из-за стола – одиннадцать часов уже.

- Ну и что, что одиннадцать, а традиции? А чай? – неугомонный Гаврилыч протестующе замахал руками, усаживая всех назад – Так без песни и разойдемся?

- Давайте сегодня «Клен ты мой опавший» споем, ведь все же слова знают?

- Под такую песню, для души, разливай еще по одной – крайней!

Через несколько минут из дома донеслись звуки этой рвущей в клочья душу песни на слова гениального Есенина. Поначалу нестройный хор мужских голосов немного сбивался и фальшивил, но со временем окреп и уже негромко и задушевно выводил мелодию этого щемящего душу романса. Когда прозвучали последние строки, на несколько секунд повисла полная тишина, словно все боялись разрушить хрупкое очарование,  навеянное великим поэтом.

- А теперь чай и всем спать! Ведь завтра же на охоту! – разрядил обстановку Гаврилыч, опять очень удачно спародировав интонации генерала – выпивохи.

Улеглись все около двенадцати и уже через десять минут из открытых дверей раздавался здоровый мужской храп. Воинство отдыхало и во сне готовилось к предстоящим приключениям.

Алексей проснулся около пяти утра, разбуженный бряцаньем чайника, который неугомонный Гаврилыч с Серегой громоздили на газовую плиту.

- Вот ведь, незаменимый хлопотун! И стол организует и встанет раньше всех, похоже и Серега ему под стать – нормальные мужики – подумал Алексей.

- Доброе утро, - он поздоровался и широко зевнул, входя в столовую.

- Доброе, Леха. Как спалось?

-  Как в шестнадцать лет – крепко и сладко.

- Ну что, будем будить народ? 

Накоротке позавтракали и около шести утра вышли на еще по ночному темный двор. Невдалеке уже прогревались автомашины ГАЗ-66 с кунгом и «Буханка». В автобусе виднелись любопытные морды двух лаек, которые с интересом наблюдали за происходящим.

- Доброе утро, строимся в шеренгу, сейчас будет инструктаж, охотничьи билеты сдаем Ивану Петровичу – начальник кивнул в сторону пожилого егеря – после инструктажа расписываемся в ведомости по технике безопасности.

- Сегодня мы с вами проводим загонную охоту на кабана. У вас лицензия на двух животных. Поэтому стреляем только кабанов и только пулей, картечь недопустима. Стреляем только секача и подсвинка, кто завалит свинью – штраф пятьдесят тысяч рублей. Все меня услышали? Чтобы не было недопонимания в этом вопросе. Свинью не стреляем ни в коем случае. Если выходит лось, тоже не стреляем, пропускаем его. На выбегающих из загона зайцев и лисиц тоже не реагируем, иначе испортите всю охоту и труд загонщиков. Все уяснили? При расстановке на номера, делаете отмашку рукой и обозначаете свое расположение соседям. Это обязательно. В загоне будут шесть человек и две лайки. Загонщикам надеть сигнальные жилеты оранжевого цвета. Стрелять только по хорошо видимой цели. Выстрелы по силуэтам и на звук запрещены, во избежание несчастных случаев. По окончании загона всем стрелкам оставаться на своих местах, до команды руководителя охоты, не разбредаться, кто куда. Вроде все сказал. Все понятно? Вопросы есть?

- А если на меня баба Яга выскочит, что мне с ней делать? – не удержался Гаврилыч.

- Она с тобой сама что-нибудь сделает, не беспокойся. Из вас хорошая пара получится!

Строй дружно заржал, оценив быстроту ответа и емкость шутки.

- Если вопросов все же нет, тогда грузимся в технику и выдвигаемся.

Загонщики дружно надели оранжевые жилеты, наподобие тех, что носят дорожные рабочие и сразу стали похожи на двуногие апельсины. 

Все  порядком устали и накатывало чувство, что ничего путного теперь не случится. Вот уже седьмой час они в неуютном ноябрьском лесу, начинает смеркаться, похоже и четвертый за сегодня загон опять будет пустым. Небольшой снежок, выпавший за ночь, превращен налетевшим непонятно откуда южным ветерком и мелким, холодным дождем  в грязную жижу, мерзко хлюпающую под ногами при каждом шаге, стало скользко и зябко. Исчезло ощущение нарядности и чистоты, прозрачный осенний лес еще с утра просматривался вглубь на добрую сотню метров, но вот подтаял снег и горизонт приблизился почти вплотную. Темно-бурая земля, сливаясь с почерневшими от дождей стволами деревьев, создавала впечатление плотного частокола.

Шел четвертый и последний в этот день загон, а команда охотников никак не могла закрыть лицензию хотя бы на одного кабана. Загонщики порядком вымотались и уже спустя рукава медленно продвигались к линии стрелков, машинально «гукая» и постукивая палками по стволам деревьев. Даже привычные ко всему лайки не так деловито обыскивали угодья, их обычно лихо закрученные в баранки хвосты намокли и казались ободранными от долгого использования  пеньковыми канатиками. Зверя не было, с утра при наличии снега еще можно было определить входные следы и обрезать кварталы «по зрячему», но со временем тонкий снежок сошел и приходилось проводить загоны  «вслепую», надеясь на опыт и интуицию руководителя охоты.

Алексей стоял на краю лесной просеки шириной около десяти метров и без особой надежды вглядывался в плотную гущу кустарника напротив. Уже послышались негромкие голоса загонщиков и редкий лай собак, движения не было. Похоже и эта последняя на сегодня попытка окончится ничем. Неожиданно, правее него из глубины уже почти не проглядного в стремительно накрывающих лес сумерках послышался треск веток и недовольное, приглушенное всхрапывание, которое то начиналось, то затихало.

- Неужели секач? – он до боли в глазах всматривался в полосу кустарника, но не мог разглядеть даже силуэта.

Кабан стоял прямо перед просекой, надежно скрытый частоколом мелятника и плотными зарослями подроста кустов. Стоял и тщательно внюхивался в холодный осенний воздух, оценивая степень исходившей угрозы от предстоящего броска  через открытое пространство. Его покрытая почти черной щетиной морда медленно делала движения из стороны в сторону, пятачок плоского носа напряженно двигался и капли влаги то и дело скатывались из него, падая на раскисшую землю. Очень хотелось жить, поэтому он все не решался пересечь эти опаснейшие метры. Ветра не было и это могло привести к смертельной ошибке. 

- Эх, черт же меня побрал оказаться в этом месте! Ведь мог с утра уйти в свое любимое болото и понежиться в мелком ельнике, спокойно поваляться в торфяной купели и поесть сладких побегов еще не замерзшего камыша и таких нежных, еще по-летнему ароматных желудей и еловых шишек. Но нет, этот залетный негодяй из соседнего леса спутал все планы и пришлось делать обход владений в надежде найти наглого чужака и преподать ему урок вежливости. Он учуял его еще несколько дней назад, когда неожиданно наткнулся на кучки помета прямо посередине своей тропы, ведшей  к кормовому полю овса. Почуял и сразу потерял покой, с этих пор он методично обыскивал свои владения в надежде найти его, все чаще и чаще натыкаясь на этот неприятный запах и следы соперника. И почти вычислил его, отжимая непрошеного гостя к границам неглубокого оврага, где и должна была состояться решающая встреча. И вот надо же было такому случиться, что двуногие именно в этом месте затеяли свои смертельные игры. Теперь речь шла только об одном – уцелеть, выскользнуть из смертельного охвата, проскочить это опасное место. А чужак? Ничего, никуда он не денется, дойдет и до него очередь.  Сзади, еще вдалеке, но все более настойчиво зазвучали опасные крики, звуки трещеток и такие ненавистные, отрывистые голоса собак. Еще несколько минут и они будут совсем близко, надо решаться. Он сделал несколько медленных шагов, словно проверяя координацию движений и наконец решившись, изо всех сил,  на махах, рванулся вперед через такую открытую и от того смертельно опасную просеку. Цена этого отчаянного броска была так велика, что от напряжения захрустели связки, и тренированные мышцы легко вынесли ста тридцати килограммовое тело на середину просеки. И вдруг он отчетливо учуял ненавистный запах человека, от неожиданности слегка притормозил и попытался на полном ходу изменить траекторию бега, стараясь уйти хоть немного правее. Эта заминка и стала началом роковых событий для всех участников этой драмы.

Алексей по-прежнему напряженно вглядывался в темную стену леса напротив, но ничего не видел. Треск веток прекратился, всхрапывание тоже затихло. От долгого напряжения глаза начали слезиться и от этого окрестности стали расплывчатыми и не четкими. Он переложил ружье в одну руку, а другой стал протирать глаза. В этот момент черный зверь неистовым броском вылетел на середину просеки, неожиданно чуть притормозил и поменял направление бега, на секунду подставив левый бок.  Хлестко прозвучал выстрел и Алексей отчетливо услышал глухой шлепок пули по телу зверя. Секач споткнулся, неверной походкой, покачиваясь, прошел еще несколько метров и лег.

- Попал! – заликовало сердце,  гулкие толчки сердца сотрясали тело и внезапно прилившая кровь вызвала неожиданную пульсирующую головную боль. Ноги мелко дрожали, мощнейшая порция адреналина хозяйничала в организме, вызывая вместе с головной болью чувство восторга и прилив сил. Дрожащими пальцами, Алексей переломил ружье и, вытащив пустую гильзу, вставил на ее место новый патрон с пулей Полева. Когда поднял глаза, то увидел, что секач поднялся и, качаясь на слабеющих ногах, медленно подходит к краю неглубокого оврага. Здесь силы совсем оставили его и он медленно упал вниз, грузным телом ломая заросший кустарником склон. Когда Алексей подбежал к краю оврага, то увидел кабана лежащим на боку в жиже, собравшейся внизу. Он делал  обессиленные попытки встать, но мощное тело не слушалось его и он полустоял, оперевшись на передние ноги, пытаясь подтянуть задние. Надо было добивать зверя и, встав на бровке, Алексей  тщательно прицелился в шею, уже почти нажал на спусковой крючок, как вдруг на предательски скользкой глине «поехала» правая упорная нога и он, от неожиданности выпустив из рук ружье полетел вниз, на ходу пытаясь хвататься за чахлые кустики. Овражек был не глубокий, метра три от силы и через долю секунды Алексей уже лежал на спине в той же жиже на самом дне. С секачом их разделяло всего несколько метров.

Зверь, превозмогая разрывающую все тело острую боль, все пытался и пытался встать, делая попытки вновь и вновь. Задние ноги не слушались, видимо был задет позвоночник. И вдруг, подарок судьбы! Этот двуногий подонок, который так безжалостно искалечил его - вот же он! Беспомощно лежит на спине, совсем рядом – один бросок и он сможет рассчитаться за свою исковерканную жизнь, за эту пронзительную, оглушающую боль, за все! Собрав последние силы, секач оперся на передние ноги и бросил еще недавно могучее и послушное тело к своему врагу, задние ноги волочились, оставляя глубокие борозды в загустевшей жиже из воды и грязи. Еще один такой бросков и его острые как бритва клыки дотянутся до ненавистного врага.

Алексей лежал на спине и с ужасом понимал, что увернутся ему не удастся – так яростно и стремительно, взрыкивая и разбрызгивая слюну, смешанную с кровью, приближался к нему кабан. Нет, никакая вся его жизнь с милыми людьми, эпизодами из детства и памятными событиями не пробегала перед его глазами, как пишут в умных книжках. А только одно занимало его – еще миг и взбешенный зверь навалится на него огромной тушей и будет кромсать его беззащитное тело, вырывая куски мяса, перемалывая своими огромными зубами его кости.    Он не успевал встать, слишком быстро надвигался зверь, похоже все кончено. Вот он уже совсем рядом, яростный кивок мордой и резкая боль пронзила икроножную мышцу. Все, похоже, это конец.

И в тот момент, когда он уже сдался и прощался с жизнью, серая тень, вытянувшись в запредельном прыжке, бросилась на кабана прямо с вершины оврага. Бросок был так отчаян и безрассуден,  что серый ангел промахнулся и, перелетев через вепря, приземлился на другой склон оврага, перекувырнулся через голову и мгновенно встав, прыгнул на загривок зверя. Это на звук выстрела подоспела лайка из загона. Средних размеров серый кобель бесстрашно делал хваты за загривок и уши секача, отвлекая зверя от беспомощного и поверженного человека. Кабан ворочался и, как мог, пытался сбросить назойливую собаку, но та продолжала вырывать клоки жесткой черной шерсти, вновь и вновь бросаясь в атаку, кружа вокруг и отскакивая, готовясь к новому броску.

Алексей воспрял духом и пока лайка билась с лесным великаном, на четвереньках, как краб, цепляясь руками и толкаясь одной ногой с удивительной быстротой карабкался по склону к спасительной кромке. Уже у самой вершины ему протянули руку и рывком выдернули на поверхность, это подоспел егерь, бывший в загоне. Лайка, поняв, что человек вне опасности, тоже прекратила атаки и отбежала в сторону. На дне оврага остался только  измочаленный секач. Он тихо лежал и ждал неминуемого конца. Выстрел егеря оборвал мучения животного.

Тем временем собрались все участники охоты и с интересом осматривали место произошедшего, обменивались мнениями и удивленно покачивали головами. 

Алексей мало, что мог рассказать. Его била крупная дрожь, нестерпимо болела изувеченная нога, и он сидел на земле, раскачиваясь, как маятник.  Серая лайка, которую звали Гоша, весело сновала между охотниками, которые ласково оглаживали ее и не скупились на похвалы. А его спаситель совершенно не понимал, за что его хвалят, ведь он всего лишь выполнил свою обычную работу.

- Да, Леха, спас тебя Гошка от смерти, себя подставил, а тебя спас. Вот собачья душа, хороший кобель растет. Теперь вы побратимы. Жизнью ему обязан. Ведь только два года ему стукнуло, а уже поди ты, так отличился – Иван Петрович, участливо положил ему руку на плечо и поправил накинутый бушлат.   

- Как же тебя угораздило Алексей? Вот не было печали. Теперь отписываться столько, что бумаги не хватит! – Александр Владимирович, досадливо махнул рукой и скомандовал егерям – давайте его в машину и срочно в райцентр, в травмопункт  везите.

Белый, как мел Алексей притянул к себе упирающегося Гошу и, уткнувшись всем лицом в его дымчатую шерсть, что-то долго шептал, непрерывно поглаживая его по непокорным ушам.

С тех пор Алексей каждый раз, когда приезжал на базу обязательно привозил своему другу здоровенный пакет разных собачьих вкусностей, которые вся семья дружно собирала несколько недель, зная о предстоящей поездке.  

А непосвященные, наблюдая, как немолодой, прихрамывающий на одну ногу мужик скармливает внушительных размеров пакет серому кобелю западно-сибирской лайки спрашивали :

- А кто это такой, что это он Гошу откармливает?

- Это Леха, такой же охотник, как и ты. Ему Гоша жизнь спас. Они бооо-льшие друзья! И рассказывали эту историю.

 

Надо сказать, что Гоша был незаурядной собакой и заслуживает отдельного рассказа о своей короткой, но яркой жизни.

Появился он на охотничьей базе можно сказать случайно. Просто в один из октябрьских дней в середине девяностных, дверь кабинета начальника базы открылась, вошел один из местных охотников  и сказал:

- Александр Владимирович, возьми кобелька на воспитание, может быть пригодится в хозяйстве. У меня сука шестерых принесла. Двух друзьям отдал, трех продал, вот один щенок остался. Хочу пристроить его в надежные руки, чтобы делом своим занимался, а не на диване всю жизнь лежал.

Из-за пазухи пожилого охотника выглядывала умильная острая серая мордочка крохотного лайчонка с еще голубыми младенческими глазами.

- Так он малой еще совсем Палыч! Я возьму, так ты потом лицензию на кабана небось просить станешь? А, Палыч? Станешь? – начальник улыбнулся и вопросительно посмотрел на охотника.

- А что! Одаришь, так я и не откажусь! А сам клянчить не буду, это на твое усмотрение…

- Давай так. Сколько ему сейчас?

- Месяц уже… скоро.

- Вот пусть мамка его до двух месяцев  покормит, тогда и приноси. Возьму. Байкал старый совсем уже, смена нужна, может малец и подойдет. Договорились?

- Договорились, Владимирыч, жди нас через месяц.

- А, родословная на него есть?

- Ну, а как же, есть щенячка, все чин по чину.

- Ну, тогда все, приходи через месяц, хитрая душа.

Через месяц, Палыч вновь стоял в кабинете начальника охотхозяйства. На руках у него важно сидел изрядно подросший и окрепший серый щенок западно-сибирской лайки. Карие пуговки глаз с интересом смотрели на хозяина кабинета.

- А, это ты Палыч? А я думал, ты пошутил. Принес бойца, а документы принес на него?

- Вот щенок, вот документы, прививки от чумки и бешенства сделал. Забирай, добрый должен быть кобель, поверь моему опыту. Уже крысу задавил, задатки есть.

- На дворе-то ноябрь, холодно уже. В вольер не посадишь, надо ему теплую щенячку делать, ну да ладно, придумаем что-нибудь. Добро, Палыч, забираю бойца, посмотрим, что из него выйдет. Спасибо, заходи проведать внука.

Так Гоша обрел новый дом на всю свою жизнь. А имя Гоша ему дал, все тот же начальник охотхозяйства, хотя сначала хотели его назвать более лаечным именем – Амур, Байкал, но прижилось Гоша.

Время шло и постепенно, благодаря своему доброму нраву и приветливости к человеку, щенок стал всеобщим любимцем. Даже были опасения,  что слишком, добрый и приветливый. Но все своим чередом.  

Прошла зима и егеря стали все чаще брать подросшего Гошу с собой в лес, где они занимались хозяйственными работами на подкормочных площадках. В охотничьем хозяйстве широко практиковалась охота на кабана с вышек, коих имелось  целых 28 штук, не считая примитивных лабазов. Время от времени было необходимо приводить их в порядок – поправить сгнившие от времени ступеньки лестниц, починить кормушки или привести в порядок хранилище зерна. Всеми этими работами дружный егерский коллектив занимался практически круглогодично и мужики с удовольствием брали с собой подрастающего лайчонка. А Гоша и был этому очень рад. Скоро он побывал на всех прикормочных площадках и с интересом обнюхивал незнакомые ему ранее следы неведомого  зверя. Пока люди занимались своими делами, щенок все дальше углублялся в лес и изучал этот неведомый ему мир, напитывался впечатлениями и новыми запахами. Можно сказать, что с июля и до ноября он вместе с мужиками пропадал в лесу, появляясь на базе только к вечеру. Жил он в вольере по соседству с огромным кобелем Московской сторожевой, которого выпускали наружу только в ночное время для охраны территории. Так в учебе шли месяцы, настала поздняя осень, и открылся первый в его жизни сезон охоты на копытных.

Приехала городская команда охотников, предстояла загонная охота на кабана. Гоше было уже чуть больше года и по размерам он был вполне зрелым, только белоснежные зубы и непоседливый, веселый нрав выдавали подростка. Решено было попробовать его во вспомогательной роли загонщика.  Наконец он ехал на свою первую в жизни охоту! Он изрядно волновался, непрерывно подскуливал и один из загонщиков, весь путь до места подбадривал его, тихо поглаживая по голове и нашептывал ласковые слова. Пес, словно чувствуя важность момента, построжел и неподвижно сидел на полу «буханки»,  преданно уставив карие глаза в лицо егеря.

Начался загон, егеря привычно рассыпались цепью и громко покрикивая, постукивая  палками по стволам деревьев  двинулись вперед. По предварительным данным в этом квартале находилась свинья с поросятами и подсвинками. Гоша привычно ушел в поиск и уже через несколько минут, в самом начале загона почувствовал сильный, но незнакомый запах диких зверей. Впереди был небольшой ельник и манящий, резкий запах неодолимо тянул его туда. Сделав несколько осторожных движений он приблизился и окончательно понял, что ельник буквально пропитан волнующим и дерзким запахом. К тому же была входная тропа с явно различимыми следами множества копыт. Он осторожно начал продвигаться вглубь зарослей, на секунду замирая, принюхиваясь, двигаясь вновь. В одно мгновение ельник взорвался движением. Здоровенная свинья резво порскнула в сторону, уводя за собой все свое семейство. Облачко метели от сбитого снега повисло в воздухе, на секунду ослепив и затормозив его.   Мелкие сеголетки, как горох кинулись за мамой, а три крупных подсвинка трусили сзади, прикрывая отход малышей. Вот одного-то из них и нагнал Гоша. Настиг и вцепился прямо в куцый короткий хвостик. От неожиданной боли подсвинок заверещал и приседая остановился. Свинья с поросятами уходили все дальше, а он, повинуясь неведомым ему ранее инстинктам, кружил вокруг остановленного зверя, злобно облаивал его, призывая на помощь людей. Подсвинок пытался убегать, но пес не давал ему разогнаться, все время преграждал дорогу,  время от времени делая броски наперерез и совершая хваты то за зад, то за бок. Ловкостью движений, резвостью и отчаянным напором Гоша держал его на месте надежно и скоро услышал тяжелое дыхание подбегающих егерей. Заряд картечи прекратил схватку и поверженная свинка, предсмертно дернув ногой, затихла. Кобель еще раз подскочил к ней и с грозным рыком вырвал клок жесткой длинной шерсти.

- Ай, да малец! С первого раза сработал! Видно будет толк из тебя парень! Молодец Гошкан! – егерь поощрительно потрепал его по загривку – а, он все не мог успокоиться и порывался еще раз хватануть поверженного соперника.

- Ну, все, хватит, угомонись, Тубо! – отгонял его егерь, пока другой рубил небольшую березку и связывал подсвинку ноги.

 - Что ж ты его в самом начале загона-то сделал? Теперь тащи его до машины несколько километров -  по-доброму ворчал пожилой егерь – Не мог еще хоть с километр прогнать? Ах, ты обормот малой! Какой быстрый выискался! Ну, давай Петро, потащили.

Егеря подняли на слеге тушу подсвинка и чертыхаясь потащили его вперед. А Гоша гордо скрутив хвост в победную баранку трусил сбоку, зорко и гордо наблюдая за этим процессом.  Так он добыл своего первого кабана в жизни и стал настоящей охотничьей лайкой!

Минула осень. Молодая лайка теперь по праву принимала участие во всех загонных охотах и доборах подранков. Постепенно стал определяться  характер молодого пса и его рабочие качества. К людям Гоша был чрезвычайно дружелюбен, не злобен, но всегда держал некую дистанцию и не позволял панибратства от малознакомых людей. Потрепать его по холке и угостить чем-нибудь вкусненьким позволялось только персоналу базы, да и то не всем, а только егерям и конечно начальнику. Начальника он особо отличал и видимо считал кем-то вроде своего хозяина. Видимо он понимал, что Александр Владимирович здесь главный, ведь наши ушастые друзья прекрасные психологи и великолепно разбираются в интонациях и полутонах человеческой речи. Когда начальник по утрам делал обход хозяйства, раздавая поручения на день, Гоша всегда сопровождал его иногда тыкаясь носом ему в ногу или поддевая мордой опущенную ладонь. Было видно, что им обоим это доставляет удовольствие и начальник для вида слегка журил собаку:

- Ну, все хватит, не мешайся. Тебе, что заняться больше нечем? Сейчас в вольер тебя определю  – А сам в это время довольно улыбался и ласково трепал своего любимца по крупной голове.

Так и делали они обход вдвоем. Происходило это почти каждый день и мужики смеясь говорили:

- Идет парочка, начальник и его секретарь, жаль только Гошка ценные указания записывать за ним не может.

В отношениях с собаками у молодого кобеля проявились явные лидерские качества, агрессии к собратьям не было, но спуску он никому не давал, раз и навсегда установив свою иерархию. Несколько раз он «ставил на место» приезжих, Московских собак, которые вели себя вызывающе и в коротких, но яростных сшибках быстро опрокидывал их. Впрочем, никогда не был слишком жесток и скорее просто призывал чужаков к установленному им порядку. Только один раз на моей памяти ему пришлось серьезно проучить непокорного и сильного гостя. Было это, когда Гоше исполнилось четыре года и на базу приехала для отдыха семья Москвичей с крупным кобелем восточно-европейской овчарки. Времена были экономически сложные и охотничье хозяйство принимало на отдых всех подряд – просто для отдыха, не обязательно охотников. И хотя гости были предупреждены, что выгуливать собаку надо только на поводке, но люди как всегда пропустили предупреждение мимо ушей и отпустили своего кобеля погулять одного по территории базы. Гоша в это время, как обычно лежал на своем любимом месте у входа в егерское помещение. Увидев свободно гуляющего чужака, он встал, предупредил его глухим рычанием и оскалил зубы.    Огромный кобель, который чуть ли не в полтора раза был больше нашего героя тоже в долгу не остался и направился к Гошиной миске. Ну, а это священный предмет для любой собаки. Последовала атака, яростная сшибка и громогласное рычание. Когда дежурный егерь выскочил на улицу, то увидел, что громадный кобель лежит на спине, а Гоша вцепившись ему в горло, удерживает его в этом положении. Кобель уже начал хрипеть и издавал жалобный визг, наподобие щенячьего.  После осмотра пострадавшего стало понятно, что без посещения ветеринарной лечебницы не обойтись и бедолагу отвезли в райцентр, где наложили несколько швов на порванную грудь и холку.  

Даже его приятель – кобель Московской сторожевой, признавал Гошин авторитет и старшинство. Как-то раз я наблюдал такую сцену: Гоша уже в сумерках расположился под фонарем и, придерживая обеими лапами половинку зачерствелой буханки черняшки не спеша, вдумчиво откусывал небольшие куски и с удовольствием лакомился ими. Его друг уже выпущенный на ночную смену из вольера, тоже заинтересовался происходящим и направился в его сторону. Гоша даже не зарычал, а просто поднял голову и внимательно посмотрел на своего соседа. Огромный, мохнатый, семидесяти килограммовый пес, встал как вкопанный и всеми четырьмя лапами дал задний ход. Так попятившись метра на два, он тихо развернулся и убрался восвояси.

В собачьем сообществе охотничьего хозяйства,  Гоша пользовался непререкаемым авторитетом и был общепризнанным вожаком.

Тем временем минуло три года, Гоша окончательно сформировался и превратился в очень ладного, породного кобеля характерного этой породе серого окраса с белым галстуком на груди. Казалось его сухие крепкие лапы не знают усталости и он может часами рыскать по лесу выслеживая добычу. Постепенно он превратился в основную зверовую лайку и любимца всех егерей и охотников. Прочно утвердилось мнение, что если он встал на след, то исход предприятия предрешен и зверь будет добыт. Он постоянно участвовал во всех загонах и доборах подранков. Была у него одна особенность, из-за которой было решено не привлекать его к облавным охотам, а использовать только при выслеживании подранков. А заключалась эта особенность в том, что он обладал такой злобностью к зверю, такой вязкостью и упорством, что при загонных охотах почти всегда  старался остановить зверя внутри загона, не выгоняя на стрелковую линию. Конечно, взрослого и крупного секача он в одиночку остановить не мог, только немного задержать, а вот подсвинки и сеголетки частенько становились его трофеями. Все уже знали, что если Гоша начал работать  « с голосом», то все, зверь найден и надо спешить к собаке на помощь - завершать дело. Частенько команда охотников приезжала с лицензией на отстрел одного или максимум двух кабанов, и когда этого кабана отстреливал егерь, это вызывало справедливое недовольство и нарекания. Получалось, охотники приехали, постояли в лесу – ни разу не выстрелили, да и зверя-то не видели, и все - охота закончена, пора домой. Многие возмущались и, наверное, были правы. В общем, кабанов Гоша «щелкал» как семечки, и если лося он тоже в одиночку остановить не мог, то кабаны, как правило, в охотах с его участием зачастую отстреливались внутри загона. Зато в доборе подранков ему не было равных. Обычно его оставляли в «буханке» ждать особого случая и частенько он представлялся.

Все же, загонные охоты были довольно редки, и их число не превышало полутора десятков за сезон, да и добывались на них в основном лоси во время зимней миграции, нет, конечно, и кабаны отстреливались, но в основном все-таки лоси. На кабанов практиковалась совсем другая охота – с вышек и лабазов. Эта охота и приносила основные поступления в кассу хозяйства.  Частенько как бывает - сядет охотник на лабаз, размечтается или заснет от «взволнованных чувств», потом глядь, а семья уже на подкормочной площадке давно пирует, почти все зерно подъела и уходить собирается. Поросята играют, носятся друг за другом, свинья, как правило, особняком, с краю стоит - стережет секача. Но ее стрелять нельзя, маленьких тоже не резон. Остаются подсвинки, они большие уже, размером почти как взрослые и скоро уйдут в самостоятельную жизнь. И вот наш охотник начинает торопиться, а они как горох передвигаются, боком никак не встают и вот уже свет фар УАЗика бьет по верхушкам берез. Это егеря едут снимать его с вышки, надо стрелять, а не удобно, не с руки. Выстрел – промах, выстрел – подранок – ушел в чащобу. И вот тут-то и нужна опытная лайка. Зашли егеря на площадку, посмотрели – есть «стрижка», есть кровь – значит попал. Если зверь не лег сразу, значит попал не по месту, или в ливер пулю пустил или вообще вскользь зацепил. Сначала проходят сами, без собаки сотню – другую метров, может быть лежит где. Нет, не лежит. Тогда собаку на корде пускают, без корды нельзя – уйдет по следу за несколько километров, и лови его потом. Проходят с ним метров пятьсот и, если нет зверя, то откладывают добор до утра, до светлого времени суток. Утром приезжают опять и пускают Гошу. И хотя прошло уже почти двенадцать часов, пес обязательно разберется в следах и найдет подранка.

Был случай, когда зверь ушел на семь километров в другой район и егеря уже прокляли и этого кабана и этого охотника, но кобель свою работу выполнил и нашел зверя. Ранен он был в брюхо и мог с этим ранением бегать еще несколько дней. Незаменим был пес в таких случаях, больше в районе лаек с такими данными и опытом не было. К восьми годам на счету кобеля  было уже более полутора сотен кабанов и десятка полтора лосей. Не было только медведей, да и то думаю только потому, что в нашем районе они просто не живут. Уверен, что, если бы встретился ему медведь, Гоша отработал бы достойно, на своем обычном уровне.

Слухи об этой не рядовой лайке уже давно вышли за пределы района, и не было отбоя от желающих получить от него потомство. На вязки привозили сук из соседних районов и даже областей. Даже в какой-то момент что-то наподобие очереди образовалось. Кстати, в дипломах у Гоши недостатка не было, так как сами эксперты-кинологи неоднократно охотились в этом охотхозяйстве и видели Гошу непосредственно в работе. Пес имел почетный статус кобеля элитной племенной группы. Рабочие дипломы преимущественно были по кабану и кровяному следу.  Благодаря своим изрядным рабочим качествам к десяти годам Гоша стал многократным отцом и по лесам охотилось уже более двухсот его потомков. Можно сказать, что он основал свою отдельную линию рабочих лаек – кабанятниц. В этой связи вспоминается любопытный и смешной эпизод, связанный с испытаниями лаек «по кровяному следу».

   Ранней осенью в начале нулевых, а именно в 2001 году секция собаководства Военно-охотничьего общества проводила испытания лаек по «кровяному следу», для этого на территории охотничьего хозяйства была обустроена трасса длиной около километра.

И вот в один из дней на территорию базы стали съезжаться владельцы собак со своими питомцами. В основном это были русско-европейские и западно-сибирские лайки, было и несколько дратхааров, которые тоже работают по кабану.

Егеря охотхозяйства, под руководством эксперта-кинолога проложили маршрут, с некоторыми промежутками в 20-40 метров делая метки из заранее припасенной банки с кабаньей кровью. Это имитировало продвижение раненого животного. Задачу пытались усложнить тем, что чуть в стороне от маршрута выкладывались кучки помета кабана и некоторые места метились мочой животного. Таким образом, делались попытки сбить лайку идущую по кровяному следу с основного маршрута и усложнить задачу. В конце маршрута был помещен муляж кабана, как венец поиска. Он представлял из себя шкуру лесной свиньи набитую сеном и грубо зашитую медной проволокой. Собака по кровяному следу должна была найти эту тушу, облаять и сделать несколько хваток. Эксперты оценивали манеру поиска, скорость и время на дистанции, поведение и злобность, возможные  «сколы» и так далее. По итогам собакам присваивались рабочие дипломы той или иной степени. В начале маршрута владелец собаки посылал ее в поиск, далее она работала либо на корде, либо без него. По маршруту были расставлены судьи и непосредственно у муляжа располагался еще один эксперт. Главный судья испытаний получал промежуточные оценки от судей на этапах, суммировал их и выставлял итоговые баллы.

Зная авторитет Гоши, было решено проверить маршрут перед началом испытаний, пустив его первым. Он очень быстро преодолел дистанцию, не обращая особого внимания на подготовленные ловушки, и выскочил к мелкому ельнику, где лежала шкура кабана.  С недоумением обнюхал ее, и презрительно подняв ногу, обильно пометил это недоразумение. Судьи и егеря дружно хохотали над этим выражением собачьего презрения к неуместному розыгрышу. 

Следом были запущены участники соревнований. В основном все  собаки с честью выдержали испытание и успешно обнаружили «кабана-подранка», разница с Гошей заключалась только во времени поиска и поведении собак у муляжа. Лайки демонстрировали необходимую злобность и с удовольствием трепали несчастный муляж, от которого к концу испытаний мало, что осталось. Всего несколько собак так увлеклись заготовленными ложными целями, что ушли с дистанции и не смогли дойти до финиша.

Конечно, трудно сравнивать кондиции постоянно работающей собаки и его собратьев, видевших живого зверя в лучшем случае всего несколько раз в году, да и то зачастую только на притравочных станциях. Отличия поразительные.

Как ни печально, но время неумолимо. К десяти годам старый и заслуженный пес сильно сдал. У него резко ухудшилось чутье и снизился слух, а в довершение ко всему начали мутнеть хрусталики глаз, от чего казалось, что они покрыты мутной белесой паутиной. Конечно, в таком состоянии, ни о каком использовании его в качестве рабочей лайки уже не могло быть и речи. Персонал был так привязан к нему, что его перевели на вольное содержание, из уважения к старости он теперь не содержался преимущественно в вольере, а имел возможность свободно перемещаться по всей территории. На ночь его запускали в теплую егерскую комнату, где он удобно располагался на старом продавленном диване. Он был равноправным членом коллектива и отношение к нему было соответствующее.

По прежнему он встречал всех приезжающих на базу и провожал отъезжающих. Что он испытывал, когда столь любимые им люди уезжали в лес, а он оставался, можно только догадываться. Но в первое время его стариковский, кашляющий вой был долго слышен после отъезда охотников. Казалось, все его существо протестовало против этой стариковской немочи, а как водится, молодая душа рвалась туда – в эти прекрасные леса, где прошла вся его жизнь, где он прожил лучшие свои дни  и испытывал такие незабываемые и потрясающие эмоции.  Потом он немного привык, но до самого своего конца начинал  радостно суетиться, когда чувствовал, что вот оно – начинается! Надежда, что возьмут и его, проходила только, когда плотно закрывались ворота и тогда поникшей, обессиленной походкой он шел на свое место и все равно продолжал ждать – ждать теперь уже возвращения своих друзей.

Так прошло еще два года, пес все больше дряхлел. Было видно, что даже небольшие перемещения по территории даются ему с большим трудом. Походка стала неуверенная, он сильно похудел и все больше лежал на одном месте, положив голову на вытянутые вперед лапы. Дремал. Что ему снилось, да и снилось ли вообще? Если и снилось то, наверное, время, когда он был молод и силен, неутомимо шел по следу и преследовал коварного зверя. Может быть, кто знает?

Ему подкладывали в миску лучшие куски, но он часто отказывался от еды. Глядя на него, было уже трудно поверить, что всего три-четыре года назад это был стремительный и сильный охотник, который мог часами преследовать добычу, неутомимо распутывая накрученные хитрым зверем следы. Теперь это был глубокий, немощный старик.

Как иногда несправедлива природа. Часто задаю себе вопрос – почему нашим меньшим друзьям отпущен столь малый срок? Ведь нет ближе к человеку животного, чем собака и так мало времени им отпущено природой. Только наберется опыта и кажется понимает тебя без слов - еще несколько лет и уже становится стариком, умным, преданным, но стариком. Что это за возраст такой – двенадцать лет? Собака только к четырем годам набирает весь свой потенциал и физический и интеллектуальный, а с восьми лет начинается быстрое старение наших друзей. Как несправедливо! Но, наверное, есть в этом какой-то смысл. Только мне он не понятен.

В довершении ко всему на шее Гоши начала расти какая-то опухоль. Сначала почти незаметная, она быстро увеличивалась и скоро стала размером с большой кулак, начиная распространяться на голову. Из райцентра вызвали знакомого ветеринара, который осмотрев собаку, произнес:

- Боюсь, что это онкология и вряд ли, что-то можно сделать. Чтобы пес не мучился  лучше его усыпить. 

Начальник, выслушав приговор, погрустнел и, проводив ветеринара, зашел в егерскую.

- Ну, что мужики, врач сказал, что рак у Гоши. Предлагает усыпить. Что думаете? – мужики, отводя глаза, молчали.

- А, я вот думаю, что негоже старого бойца усыплять, как экспонат из зоопарка. Он этого не заслужил. Он должен уйти, как солдат в бою. Так справедливее будет. Что думаете? – опять все промолчали.

- Ну, молчите, принимаю решение сам. Кто исполнит?

- Ты, что Владимирыч? Кто тут сможет это сделать? Мы же поседели, полысели все при нем, сколько сапог вместе с ним по лесам стоптали – все дружно стали отказываться .

- Так мне, что самому, что ли прикажете это сделать? 

- Давай, Сашку с дальнего кордона попросим, он недавно работает и Гошка ему совсем безразличен. На том и разошлись.

На это черное дело, специально вызвали нового егеря из дальнего кордона. Он тоже поначалу твердо отказался, но получив жесткий приказ и по-человечески поняв ситуацию, нехотя согласился.

Когда его уводили, весь персонал базы попрятался, только начальник и несколько егерей нашли в себе силы попрощаться со старым другом. Гоша как всегда подошел к начальнику и своей изуродованной болезнью головой ткнулся ему в колени. У немолодого и совсем не сентиментального, много что повидавшего на своем веку мужика, предательски блеснули глаза и дрогнул подбородок. Он в последний раз погладил голову старого пса и глухим голосом сказал:

- Давай Саня уводи его скорее, только за территорию базы уводи.

- Пойдем Гоша, пойдем.

Пес послушно повернулся и тяжелой, нетвердой походкой,  пошел вслед за Саней. Пошел в свой последний путь в страну вечной охоты.

Когда весной я приехал на базу и зашел поздороваться с мужиками в егерскую комнату, то встретил меня увеличенный фотопортрет Гоши, который висел на стене. На нем наш друг был в самом расцвете сил, и казалось, что он слегка улыбается, чуть высунув язык.

Есть поговорка, гласящая, что все псы попадают в рай. Надеюсь, что так оно и есть.