Охотничьи рассказы

[Николай Ш]

Да такая же фигня, где то писал уже - как охота или рыбалка - так скандал , и по собаке тож самое. Но у меня псина пока у родителей в частном доме живет - пока ребенок маленький, подрастет - заберу обратно, а кошку выкину.

Не первый раз сталкиваюсь с хорошим отношением охотников к собаке и нелюбовью,даже ненавистью к кошке, причину не знаю, но статистика не оставляет сомнений. Сам такой же.

[surok332]

Не первый раз сталкиваюсь с хорошим отношением охотников к собаке и нелюбовью,даже ненавистью к кошке, причину не знаю, но статистика не оставляет сомнений. Сам такой же.

У меня тоже собак было пару рел , и РГ и две кошки сучка лайка потом все кошек передушила шибко как-то на охоте ей от куницы подранка досталось, в нос в пилась ей куница ,и стех пор она много кошар придавила ,хитра была ловко с ними справлялась.

Изменено 16 мая, 2009 пользователем surok332

[Лисовин]

С моими таксами не то что дома даже во дворе ни одной кошки не осталось, всех передушили. Да и собак и тех шинкуют, поэтому только в угодьях и отпускаю с поводка, а так опасно.

[КАРАВАЕВ]

Алексей, начитался впечатлений море спасибо очень содержательно и интересно!!!

[Лисовин]

ЛЕНИН НА ОХОТЕ.

Михаил ПРИШВИН

Рассказ этот был напечатан в "Охотничьей газете" и относится к воспоминаниям о В. И. Ленине.

«Охотничья Газета», №1, 5февраля 1927г.

Пишу не для охотников и даже не для деревенских людей. Мне кажется, именно горожанину больше нужно, чем сельскому жителю, чтобы там, где за чертой города вдали синеют зубчатые леса, ходили рогатые лоси, вздымались на лапы медведи, гнездились всякие птицы. Чем же объяснить иначе, что даже Ленин при его-то работе и в те-то годы стремился попасть на охоту, что многие из членов нынешнего правительства, ранее не думавшие об охоте горожане, теперь, при перегрузке кабинетной работой, стали учиться охоте? Всем известно, что в живописи сельский интимный пейзаж возник именно с ростом городов. Почему же не предположить, что в будущем государстве именно и возникнет глубочайшая любовь к природе, такая активная, что каждый будет считать нравственным долгом соблюдать строжайшие законы об охране животных и растений.

Для непосвященных кажется парадоксом, что охотник является лучшим охранником природы, но это несомненно: он больше всех заинтересован, чтобы дичь размножалась и сохранялась. Не охотник, например, у нас теперь губит дичь, а Наркомзем. Из фискальных своих соображений Наркомзем. помимо охотничьих кооперативов, выдает всякому свидетельство на право охоты: за I р. 50 к. в год каждый может взять ружье и стрелять. Наркомзем получает доход от массы необученных охотников, носам подрезает себе ноги, рубит сук, на котором сидит.

Результаты ужасные. Повел бы я горожанина в эти синеющие зубчатые дали лесов. Показать можно только волков, на которых охотиться очень трудно и невыгодно: волков не едят, и шкура их малоценна. Лоси выбиты почти совершенно. Птицы нас покидают, даже пролетные птицы с каждым годом высыпают все меньше и меньше. Иногда ходишь весь день и ничего не увидишь, только остается в памяти мухомор, далеко высмотренный через стволы начисто пробитого скотом леса. 1 августа, в день разрешения охоты, на утиных местах, как на войне, и кто дорожит собой, — не ходи. Один мой приятель на утиной охоте глаза лишился, другой хуже: детей больше у него не родится.

Я далеко не из тех, кто вздыхает о феодальных и буржуазных охотах. Чего тут вздыхать, когда я знаю, что у нас будет лучше. Я знаю точно, когда нужно это сделать и, если только доживу, когда будут слушать мой голос — сделаю сам.

Сейчас нужно, чтобы как можно скорее Наркомзем передал охоту всецело кооперации, второе, чтобы каждый союз разрешал своему члену охоту после экзамена, пусть не деньги определяют ценз, а знание. Это знание доступно всем: для элементарной охоты не надо учиться в вузе. Вот пока и все: выдержавший егерский экзамен не будет стрелять в матку, потому что на том самом месте, где он ее встретил в этом году, будущим летом он найдет целый выводок.

Эх, не до того было Ленину в те годы, но, вспоминая Ленина-охотника, я поднимаю и свою охотничью боль, может быть, кто-нибудь более сильный переймет ее и сделает скоро простое нужное дело.

ОШИБКА ВАНИ

Шестой год мои летние наблюдения в Московской и Владимирской губерниях (Ленинск — Переяславль — Сергиев) вертятся около знаменитого утиного озера-болота, и все почему-то я никак не могу собраться побывать на этом «Заболотье». Причина этому: обычное равнодушие охотника с подружейной собакой к утиной охоте. А болото теперь уже не просто охотничье, это историческое место: тут Ленин был на охоте. Буденный принял шефство над селом Константиновым, которое лежит тут в центре бекасиных охот. Я отправился в этот край Дубенских болот за бекасами, не загадывая собирать легенды и факты о пребывании Ленина в утином этом краю. Из Константинова в Сергиев на каждый базар возят яблоки. Утром, разыскав себе подводу, я сговорился с Ваней ехать в Посеево. когда он распродаст свои яблоки. Часа в три дня я был с собакой своей и ружьем вохте «Дома Крестьянина». Ваня тут еле на ногах стоял.

— Эх, Ваня, Ваня, как-то мы теперь доедем с тобой?

— Доедем, товарищ!

Ваня, деревенский комсомолец, беседовал не раз с самим Лениным, когда был еще мальчиком.

— Верно, Ваня, не впрок пошла тебе наука Ильича?

Простодушный Ваня согласился:

— Фа-акт!

И стал сваливать все на Госспирт.

— Врешь, — говорю, — это не потому: наверно, и до того пил самогонку?

Пришлось с этим согласиться.

— Ясно!

Мы сидели на грядке телеги, свесив ноги. Чтобы в этом положении видеть лошадь и дорогу, надо постоянно повертывать туда голову и не забываться: особенность нашей телеги. Случилось, около одной большой колдобины Ваня не досмотрел, колесо скользнуло, телега сильно наклонилась, мы плашмя ляпнулись в грязь, и через нас перелетела собака.

— Эх ты, Ваня... Досадно стало.

— Ошибка вышла, — сказал он. — больше не буду.

— Ну да, не будешь, давай вожжи, бери собаку.

— Не буду, не буду, виноват, простите, сам же Ильич говорил: «На ошибках мы учимся».

— Брехун ты порядочный, не учил же тебя Ильич водку пить.

Согласился и, почесав затылок, сказал:

— Фактически!

Так мы ехали шагом, три-четыре версты в час, непрерывными лесами до Посеевки, откуда начинались знаменитые когда-то охотничьи угодья, арендатором которых был англичанин Мерилиз. В темноте мы подъехали к дому Алексея Михайловича Егорова, который был двадцать лет егерем у Мерилиза и, как оказалось, потом охотился с Лениным.

У ЕГЕРЯ

Всю жизнь слышал «Мюр и Мерилиз» и представлял себе это немецкой четой: Мюр — супруг, Мерилиз — его дама. И тут оказывается: Мерилиз — мужчина, англичанин и страстный охотник. Он снимал огромное пространство болот и лесов, много охотился, но всегда в меру, зараз больше восьми тетеревей не стрелял и, если собака делала стойку по девятому, — отзывал ее и отправлялся домой. Не жалел денег, в каждой деревне держал сторожа. Дичь размножалась, кишела в этих местах.

Выполняя свое дело, каждый охотник большой индивидуалист: каждому хочется выучить лучше другогосвою собаку и обстрелять своего товарища. Но основа души настоящего природного охотника, получившего прививку этой страсти в детстве, хранит стихийный коммунизм. Только этим и объясняется, что на охоте сходятся, как друзья, люди самых разнообразных жизненных положений. Так сошлись между собой богатый англичанин Мерилиз и бедный русский мужик Егоров. Теперь, когда егерь рассказывает о конце своего хозяина, жена его плачет и дети сидят, повесивши нос. После трудной операции Мерилиз уже не мог ходить по болоту, но до самого конца все-таки охотился. Выдумал со своим егерем натаскать собаку так, чтобы она сама, без хозяина, обегала большие пространства. Собака ищет. Мерилиз сидит на стуле и наблюдает. Собака делает стойку. Охотник, поддерживаемый своим егерем, еле передвигая ноги, приближается: дупель крепко сидит и собака надежная...

Алексей Михайлович и с малоопытным и небогатым охотником будет теперь весь день ходить и виду не покажет, только бы начинающий, охотник любил свое дело. Может быть, с таким охотником он не пойдет в другой раз, но все мы кормимся своим ремеслом.

С первого слова, с первого взгляда на мою собаку Алексей Михайлович почуял мою природу, и только успели мы поздороваться, вступаем с ним в продолжительную беседу на тему: кто умней — куропатка или же тетерев. Взвесив все, мы решили, что тетерев много умней. Правда, глуповата куропатка: приладится зимой и летает все на то же самое место, и она утром только, бывает, собирается вылететь, а ястреб уже дожидается ее на дереве.

— Тетерева, — рассказывал егерь, - много умней. Сели раз тетерева всей большой стаей на березовые почки, стали клевать. Вдруг ястреб, и вмиг все бросились вниз и зарылись в снегу. Ястреб за ними и вот ходит, вот ходит по снегу, и видел, и знает, что тетерева под ним, а нет того, чтобы

себе покопать, очень умен на другое, а это ему не дано. Ходит и ходит, а те лежат. Так тетерева, а куропатка от ястре

ба только голову в снег, — хвост на виду. Ястреб берет ее за хвост и тащит, как повар на сковороде.

Так, беседуя, мы высидели незаметно далеко за полночь.

— Я вас, — сказал Алексей Михайлович, — отведу спать на сено в сарай, на то самое место уложу, где и сам Ленин спал.

— Как Ленин?

После того долго еще пришлось посидеть, слушая рассказы этого охотника о Ленине.

ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА

Сразу узнал, — сказал Алексей Михайлович.

— По портрету?

— По карточке, да и так — взгляд серьезный. Все другие товарищи сидят просто, а у него взгляд.

— И не шутит?

— Ну, как же не шутит, смеется, а все-таки заметно, взгляд не такой.

— Не охотничий?

— Ну, какой Ленин охотник: ездил, конечно, на деревенскую жизнь посмотреть, отдохнуть. «Не охотник» было сказано егерем почти с уважением, потому что очень уж много настрадался он от тех, кому хочется быть настоящими охотниками. Да, вот тоже так не бывает с настоящими охотниками: собираются на охоту, и вдруг Ленина нет. Бросились в сад — нет, во дворе — нет, на улице никто видал. Ленин пропал, а ведь это не шутка. Долго искали, тревожились, пока, наконец, слух дошел: Ленин в Шеметове в совхозе сидит и с ребятами беседу ведет.

— И про охоту забыл, — сказал Алексей Михайлович, — а ведь у настоящих охотников так не бывает.

ЛЕНИН НА ТЯГЕ

Старый егерь терпеть не может револьверов, считает, что у охотника должно быть одно ружье. Но по тому времени считалось, что необходимо ходить с револьвером: опасное было время. Так и они с Лениным взяли по револьверу и пошли в лес на вальдшнепов.

Известно, как тянут вальдшнепы: каждый год вдоль такой-то просеки, у такой-то березки завертывают, и тут одна линия пересекается с другой, и кто знает эту березку от прошлого года, и непременно весь вальдшнеп пойдет через тебя.

Возпе такой замечательной березки егерь поставил Ленина, и сам отошел, но все-таки устроился, чтобы ему видно было Ленина. Опытный охотник не ошибся, конечно: только успели расставиться, раздается «цик» и «хор», показывается вальдшнеп и через голову Алексея Михайловича прямо тянет на Ленина. Что с ним? Не слышит ли, или обманулся слухом, ждет с другой стороны.

— Владимир Ильич!

Оглянулся, поднимает ружье, выстрелил и вдруг повалился навзничь. Егерь бросился.

— Что с вами. Владимир Ильич?

Поднимается. Вышло это, верно, оттого, что он поспешил, плохо ружье прижал к плечу, оно его толкнуло, попятился, а там, назади, пенек под ногу, и повалился.

«Ну, — подумал егерь, — так много вальдшнепов не убьешь» — и стал рядом. Ленин не гонит. Вот опять тянет вальдшнеп. И тут Алексею Михайловичу вдруг пришла в голову одна счастливая мысль. Ведь это известно всем охотникам, что если выстрелить одновременно двум стрелкам, то каждый из них не будет слышать выстрела соседа: свой выстрел у самого уха все заглушает. Это иэвестное и положил егерь в основу своего загада. Ленин целится. и егерь целится. Вместе ударили. Вальдшнеп упал. Прекрасный загад: конечно. Ленин не мог слышать выстрела. Побежал подымать, а ружье-то продуть и забыл. Эх, дурень ты, дурень, старый Алексей, чтобы тебе дунуть в кустах, когда подымал вальдшнепа! Несет теперь добычу Ленину, поздравляет:

— Ловко ударили, с полем. Владимир Ильич!

— Спасибо. Алексей Михайлович — отвечает Ленин — только отчего же у тебя ружье-то дымится?

Сам смеется, закатывается, как ребенок.

— Ну, ничего, — говорит, — ничего, становись рядом, давай вместе стрелять.

Стали рядом. Стреляли вместе. И за вечер семь штук убили без промаха.

ПРИМУС

Мерилиз очень любил егеря и жил с ним хорошо целых двадцать лет. Конечно, такому охотнику не понравилось, когда все стали бить лосей, и в какой-нибудь год истребили их совершенно. Но ведь так же было тогда и со всяким хозяйством. Степенным мужикам-хозяевам казалось, что кто-то сознательно грабит, кому-то это на пользу и в чьи-то руки все попадает. А более развитым обывателям казалось, что если и не попадает никому ничего в руки, то все-таки кто-то наверху во всем виноват.

Обменявшись с Алексеем Михайловичем разными скорбными мыслями об истреблении лосей и хозяйственном разорении того времени, я спросил его:

— А как вы думаете, виноват ли Ленин был во всей этой разрухе?

— Нет, — ответил Алексей Михайлович. — я был у Ленина в Москве, все видел: у Ленина нет ничего. Так это удивительно вышло и незаметно прошло: я сказал: «Виноват», а егерь на это ответил: «Нет ничего». И стал мне рассказывать очень подробно, как после одной охоты Ленин позвал его к себе в Москву в гости. Вот и выдумал однажды егерь поехать к Ленину в Москву и все посмотреть. Стал собираться обдуманно: это не шутка из такой глуши попасть прямо во дворец к Ленину. Конечно, представлялось, что вроде как бы к царю едет, но деревенского хлеба взял с собой все-таки порядочно: может быть, это только так говорил Ленин, а там к нему и не допустят, а может быть, и дома не будет. Так ехал к Ленину в Кремль, а хлеба захватил. Но Ленин оказался дома, и егеря к нему повели сразу, как назвался. Вот открылась комната большая-большая и вроде как бы пустая. Может быть, там что и стояло, но комната была большая, и казалось, будто совсем-таки пустая. А в конце этой большой комнаты стоит ящик, на том ящике сидит Ленин и вот примус накачивает, вот накачивает... Очень обрадовался, смеется.

— Чем же тебя угостить, Алексей Михайлович, хочешь кофей сварю, только не настоящий, овсяный?

Стали варить кофе. Поспело. Пошел Ленин, принес хлеба. Страшно смотреть было, какой хлеб: хорошей собаке не дашь.

Алексей Михайлович сказал:

— Извините, Владимир Ильич, что назовусь: я с собой деревенского хлеба прихватил...

— Давай сюда!

Пили овсяный кофей и ели хлеб. Три дня егерь кормил Ленина своим хлебом. Закончив рассказ свой, Алексей Михайлович сказал:

— Вроде как сон, и сейчас часто вижу: комната большая-большая, в конце ящик и на ящике примус.

«Значит, — спросил я, — Ленин не виноват?» — «Нет, — ответил русский мужик, — чем его виноватить, у него нет ничего».

Было уже очень поздно. До свету оставалось всего часа два.

— Здесь спать ляжете, — спросил хозяин, — или на сене?

— Веди в сарай.

— Вот и Ленин тоже: любил спать на сене.

Я ночевал в сарае, где ночевал и Ленин: сарай все такой же, и едва ли хоть на одну морщинку переменился неутомимый егерь, переживший и Мерилиза, и Ленина. Я лежал в том же самом углу, где и Ленин лежал, на том же самом месте, все было точь-в-точь, как и тогда, но только Ленина нет больше в живых, и сено другое.

[Лисовин]

О ВРЕДЕ ПЬЯНСТВА И ШОКОВОЙ ТЕРАПИИ.....

Голова раскалывалась, глотка пересохла, и сильно мутило. Страшное утреннее похмелье после вчерашней, а точнее, недельной пьянки мешало Тимохе Черноусу, слесарю местной котельной, нормально соображать. «Эх. опохмелиться бы! Бабка Агафья сказала, что в долг больше не даст. Коли, говорит, денег нет, буду брать натурой. Хорошо еще не в сексуальном смысле, а просто ягодами да грибами, утками да гусями, или, там огород перекопать».

Тимоха оделся, приладил корзину к велосипеду и, чертыхаясь, покатил в лес за брусникой. Собрать ведро ягоды, отнести его к поезду и продать — вот единственный и законный способ заработать «живые деньги» у большинства населения маленьких таежных поселков, расположенных вдоль Северной железной дороги в Архангельской области. Забросив велосипед в траву. Тимоха направился к густому ельнику. У высокой, разлапистой ели он осмотрелся по-шпионски, нащупал на стволе дерева замаскированный тросик и потянул за него. Через ми-нуту в его руках оказались видавший виды дробовик 16-го калибра и узелок с четырьмя патронами: один пулевой и три «пятерки». «Не густо...— подумал Тимоха. — Ладно, пособираю ягоду, а в полдень пройду к ручью на болоте. Может, повезет подстрелить пару уток». Утолив мучительную жажду спелой брусникой. Тимоха стал быстро наполнять корзину дарами природы. Треск сухих веток под тяжелой поступью заставил его насторожиться. «Крупный зверь. Идет без опаски. Лось или медведь? — пронеслось в голове. — Вот повезло-то! Отдам долги, опохмелюсь, получу кучу денег, заживу нормальной жизнью!» Мысли вертелись в тяжелой голове, наскакивая друг на друга. «Так медведь или лось?» Тимоха быстро зарядил ружье и прижал его к плечу.

За кустами на противоположной стороне поляны галопом проскочил убегающий, видимо, от медведя лось. Зверь дышал тяжко, с храпом. Через несколько мгновений поляну на махах пересек медведь. Он тоже тяжело дышал, с морды свисала пена. Все произошло так быстро, что Тимоха не успел выцелить ни того, ни другого. Хотел плюнуть с досады. Но хруст веток там, откуда бежали лось с медведем, не смолк, а наоборот, нарастал. Тимоха терялся в догадках: какого же еще зверя ждать? Наконец, лес расступился, и на поляну вышел... СЛОН!!! Развернув уши. животное подняло хобот и победно затрубило. От неожиданности Тимоха выронил ружье и сел прямо в корзину с ягодами. «Твою мать!!! — заорал внутренний голос. — Допился... Участковый, Семеныч. медикам сдаст!» Укусив себя за щеку (изнутри, конечно) и перекрестившись, «охотник» закрыл и открыл глаза. Но слон не исчез, а, медленно покачивая хоботом, застыл у края поляны. А потом, по-вернувшись обширным «зеркалом» к изумленному Тимохе, не разбирая тропок, ушел в чащу. Черноус медленно выбрался на негнущихся ногах на поляну и осмотрел следы, оставленные гигантом. Увидев и отпечатки лап и копыт медведя и сохатого. Тимоха понял: слон тоже был настоящий! Не привиделась зверюга заморская! «...Как слону дробина, как дробина слону...» — вертелись в голове обрывки какой-то поговорки. Следы указывали, что слон направился в сторону поселка, находящегося километрах в пяти от поляны. Слон в тайге! Может, это мамонт-отморозок из вечной мерзлоты оттаял в связи с глобальным потеплением? Черноус помчался в поселок к своему «лучшему другу» Семенычу. Брезгливо отворачивая лицо от заикающегося Тимохи и покачивая головой в знак согласия. Семеныч с иронией произнес: «Вот подика братец, сюда, возьми ручку и все напиши: и про слона, и про крокодила. А чтобы тебе никто не мешал, я всех от тебя за решетку спрячу». С этими словами он впихнул Черноуса в обезьянник и взялся за телефон: «Срочно приезжайте. Белая горячка. Слонов в тайге видит...» Но не суждено было Черноусу пообедать в местной психушке, через полчаса в милицию завалились две негодующие бабки и заявили, что если такое дело и в тайге начали проводить эксперименты по разведению слонов, то пусть выдают средства на бетонные ограждения для огородов, а то один уже вытоптал получастка. Участковый наморщил лоб. Еще через десять минут Семеныч выглянул в окно на лай обезумевших от злобы собак и увидел движущееся по улице поселка млекопитающее из отряда хоботообразных, типичного представителя фауны Черного континента, не так давно сбросившего оковы колониального прошлого. Семеныч выскочил на крыльцо и смотрел на типичного представителя, не мигая, а слон поравнялся с конторой, грустно глянул по сторонам и, обеспечив участкового на ближайшее будущее запасом свежего слоновьего навоза, продолжил путь в направлении леса.

Час спустя Семеныча привел чувство расстроенный директор передвижного зоопарка, накануне остановившегося на окраине поселка. Он пришел рассказать, что рано утром по халатности смотрителя сбежал дрессированный слон. Очень просил помочь найти пропажу!

[Алексей 44]

Вот еще один рассказ из разряда охотничьих баек. Рассказывался у костра много раз, всегда в разных вариантах, но с одним и тем же смыслом.

Лось

Все мы знаем, что такое VIP охота. В этом рассказе речь пойдет о случае, произошедшем на одной из таких вот VIP охот.

В одном из дальних районов (конкретно называть не буду, ибо действующие лица могут узнать себя) усиленно готовились к встрече высоких гостей.

Речь идет о Советских временах, когда гости были председателями различных обкомов и райкомов, привыкшие к халяве местные баи.

Вот и поступило в дальний участок распоряжение приготовить все к охоте по высшему разряду. Зверя в угодьях было много, приезжающие охотники были известны 

именно как охотники, а не стрелки, поэтому лося привязывать никто не стал. Охотовед решил, что достаточно будет просто грамотно организовать загонную охоту.

По приезду, высоких гостей встретили достойно, по старинной Русской традиции поднесли к трапу вертолета запотевший пузырь лучшего первачка. 

И конечно же сразу после прилета - за стол. Отметили приезд знатно, но высокие гости, как оказалось, были ограничены во времени.

Поэтому после хорошего застолья гостями было выдвинуто предложение отправиться сразу на охоту.

 Егеря напряглись, но общими усилиями набрали достаточное количество людей для загона. Погрузили гостей на сани и в лес, на номера.

 Провели несколько безрезультативных загонов (все таки выпитое давало о себе знать) и решили сменить место.

 А на улице стояла нормальная Русская зима - мороз под двадцать градусов. 

 Поэтому, что бы гости не замерзли на номераз, их периодически заправляли новыми порциями алкоголя.

 Ну, дело за малым, погрузили гостей в сани и повезли дальше, на место нового загона.

 И тут то, за поворотом лесной дороги все увидели: в густой поросли кустов стоит лось. Какой уж тут загон. 

 Стреляли гости прямо с саней. Раз пять. Лось стоит. 

 Охотовед, тоже не сильно трезвый, решил что гости уже не в состоянии попадать по зверю.

 Поэтому помог еще раза три из карабина. Лось стоит. Немного протрезвев, начали с опаской подходить.

 При ближайшем рассмотрении обнаружилась расстрелянная лошадь, в оглоблях, запряженная в телегу с дровами.

 Оглобли, и ствол ближайшей елки, на который облокотилось ее тело, не давали упасть.

 Мужик, который был при телеге, сбежал в деревню и сумел растолкать участкового с криками - караул, убивают!

 Дело конечно замяли, мужику возместили стоимость лошадки. И с чувством удовлетворения от охоты гости отбыли восвоясьи.

 Но история эта получила неожиданное продолжение спустя два месяца. Сидят охотовед с егерями на лавочке, вечерком у клуба, 

 прибегает постреленыш, лет шести от роду, и кричит: дяденьки, дяденьки! там лось по деревне ходит! 

 Мужики подорвались, благо дом егеря рядом, похватали ружья, прибегают. По деревенской улице уныло ходит старый мерин.

[Улль]

Вот повезло.

Все события, физические и юридические лица являются от начала до конца бессовестной выдумкой автора и к тому, что случилось на самом деле, не имеют никакого отношения.

Не секрет, что многие охотники боятся кабанов. Боятся, правда, по разному: кто-то платонически, кто-то скрыто, кто-то панически, кто-то до смерти и т. д. Но, конечно, тех, кто не боится, намного больше кабаньих трусов. Соотношение приблизительно 10:1 в пользу тех смелых, но слегка опасающихся. Почему именно 10:1? Доводы в пользу этого соотношения, можно представить в двух плоскостях:

1. Изложить 10 (100, 1000 и т. д.) случаев, когда охотник не сдрейфил перед лицом кабаньей опасности и 1 (10, 100 и т. д.), когда вышеупомянутый охотник доблестно испугался.

2. Вспомнить, когда 10 (100, 1000 и т. д.) охотников одновременно напали на одного кабана, но, соответственно 1 (10, 100 и т. д.) из нападающих - тоже одновременно, праздновали труса.

Я, пожалуй, пойду по второму пути, просто для экономии места.

Так вот, случай этот произошел в 80-х годах. В то время охотничья судьба занесла меня в компанию комитетчиков, которые в сезон каждые выходные планомерно ездили на копытную охоту в сопредельные с Московской области. Собирались, по традиции, у кафе "Лель" на проспекте Мира в 19-00 в пятницу. У комитетчиков всегда в распоряжении был ГАЗ-66 с отапливаемым кунгом, лицензии на лося и кабана. Старшим команды, но не по званию, был некий Вася, сильно смахивающий ниспадающими верхними веками и тяжелым мутным взглядом на вурдалака. Его всегда провожали на охоту последовательно сначала жена, а потом любовница. Было забавно смотреть, как эти женщины по очереди повязывали шерстяные шарфики на Васину шею и совали ему теплые варежки.

Основной задачей старшего была отобрать у нас все спиртное, чтобы потом равномерно распределять его на все дни охоты. Наша задача была, наоборот, утаить от Васи как можно больше алкоголя, чтобы потом бесконтрольно им пользоваться. Умудренные опытом офицеры, старшины и прапорщики, в том числе воевавшие в Афганистане, прятали от Васи спиртное совершенно изощренными способами. В ход шли и медицинские грелки с самогоном, и супертонкие, изготовленные по форме тела на заказ фляжки со спиртом, и даже, коньяк, разлитый в стволы двуствольного ружья, заткнутых с двух сторон специальными пробками. Кстати, знаете, сколько входит в двустволку 12-го калибра водки? При длине стволов 750 мм и не очень строгих патронниках - 410 мл.

Так вот, отобрав все (ой ли!) горючее у охотников, Вася неизменно цитировал Ю. А. Гагарина: "Поехали!" и нажимал специальную кнопку, чтобы водитель-солдатик начинал движение. Причем гагаринская цитата не имела отношения к водителю, а была сигналом к началу контролируемого Васей процессу поглощения спиртного копытной командой.

Сами понимаете, что команда в тот раз состояла из круглого числа 10, составляющих ее охотников-копытников. Да, среди охотников встречаются и специальные охотники-копытники. Больше того, среди копытников подчас встречаются еще и низкопробные "мясники". Этих "мясников" отличает патологическая жадность до мяса, паническая боязнь зверя и изощренная хитрость в сокрытии своих тайных пороков. Как потом выяснилось, был среди нас один такой мясник-подполковник, но об этом потом…

Поскольку ГАЗ-66 под управлением срочного солдата передвигался по дорогам общего назначения очень и очень не срочно, то у дружного охотколлектива было предостаточно времени для распития различных напитков в количестве, необходимом для осознания своего несомненного превосходства над остальными обывателями и другими, по большей части, гражданскими ротозеями.

Когда мы прибыли на базу всего-то в 150 км от города-героя Москвы, боевой дух команды достиг небывалых высот. Все были готовы рвать и метать. Только глубокая темень и условия недостаточной видимости останавливали нас от немедленного преследования скопищ кабанов и сонмов лосей. Нерастраченная энергия обратилась непосредственно на остатки дозволенного спиртного. Причем Василий усердствовал больше всех, чтобы личным примером контролировать процесс. В конце концов, его сильный организм не выдержал и он, засунув завтрашнюю и послезавтрашнюю водку под матрац своей кровати, ничком повалился на нее. Все "живые" охотники тут же окружили мертвецки спящего Васю, досчитали до трех, приподняли старшего команды вместе с матрацем, извлекли фьючерсную выпивку и немедленно продолжили подготовку к грядущей охоте…

Весь следующий день прошел в бесплодных загонах под знаком тяжелого похмелья. Зверь упорно не хотел выходить на номера, отворачивая в самый последний момент, за 100-150 метров от стрелковой линии. Настроение у охотников падало, началась ругань и препирательства. Темнело… Уставшие, недовольные мы вернулись на базу. Разбор полетов начался за общим столом. Было высказано много мнений и колких взаимных замечаний. В обсуждении приняли участие все члены команды, даже гражданские. Один Вася молча молчал, но на его невысоком челе явно было написано, что он думает глубокую оперативную думу. Его чекистский проницательный взгляд последовательно вперивался то в одного охотника-копытника, то в другого… Дольше всех старший команды всматривался в некоего гладкого подполковника, ничем, впрочем, до сих пор себя не проявившего. Напряжение нарастало, воздух явственно потрескивал вокруг Васиной головы. "Все, гаси свет, завтра разберемся…" - наконец тяжело промолвил старший команды и по противозенитной траектории двинулся к своей койке.

На следующее утро, "утро стрелецкой казни", сбор команды начался довольно необычно. Старший, чисто выбритый и благоухающий "Шипром", ласково будил охотников, спрашивал как спалось, как самочувствие и всем без исключения задавал один и тот же вопрос: "Ну как, стул сформировался?" Потом он внимательно отследил посещения членов команды деревянно-дощатого сортира. На его лице читались азарт доследования и упорное желание докопаться до истины. Вася не выпускал никого из поля зрения. Некоторым, наиболее вчера отличившимся, он даже предлагал глоток-другой из личной алюминиевой фляжки, обшитой мореным дубом. Наконец, погрузившись в Шишигу (Газ-66), мы двинулись в угодья.

Тем, кто частенько бывал на облавных охотах, не надо объяснять, какие внутренние интриги плетутся при расстановке номеров и при делении команды на стрелков и загонщиков. Хорошо, если это слепой жребий… Но в данном случае всем процессом командовал единолично Вася, руководитель некоего секретного отдела и адъютант начальника N-ского управления. Кстати, имевший право на постоянное ношение табельного оружия системы Стечкина.

Во втором загоне все и приключилось… Вася услал загонщиков с егерям, расставил стрелковую линию, сам встал на соседний справа от меня номер, помахал мне рукой, приложился к фляжке и, выждав 5 минут, стал, скрываясь за кустами, передвигаться в мою сторону. Поскольку загон еще не начался, я с интересом стал наблюдать за Васиными маневрами. Он, поравнявшись со мной, жестами и многозначительными гримасами призвал меня следовать за собой. Я уже было раскрыл рот, чтобы выяснить, что происходит, но Старший откуда ни возьмись выхватил пистолет и приложил ствол себе к губам. Я понял это как приказ молчать как могила.

Дальше все проходило в обстановке повышенной секретности. Мы с Васей гуськом, сначала согнувшись в три погибели, потом и вовсе ползком, добрались до соседнего слева от меня номера, на котором был "поставлен охранять границу" как раз тот самый гладко-подозрительный подполковник. Изгиб лесной дороги и мягкий рыхлый снег позволили нам скрасть Гладкого почти вплотную, тем более что тот, к вящему моему изумлению, деловито собирался справить большую нужду прямо на отведенном ему номере… Тут до меня, наконец-то, все и дошло: и многочисленные бесплодные загоны, и блестящее расследование старшего нашей команды, которое стремительно приближалось к развязке, т. к. злополучный подполковник уже уселся под кустик, разминая в руках кусок газеты "Правда". Вася на цыпочках прокрался к засранцу и, громко хрюкнув, пнул его в оголенную задницу правой ногой, обутой в валенок с высокой калошей.

Дальше все было очень трагикомично: Гладкий упал на четвереньки и, не оборачиваясь, пропахал с голой попой по снегу около 11 метров (мне за свою жизнь много раз приходилось бить пенальти, поэтому глазомер у меня заточен как раз под 11 метров). Затем подполковник-мясник, упав ничком, попытался медленно поднять и повернуть голову назад, в нашу сторону. Вася немедленно дал очередь из Стечкина в воздух. Засранец опять зарылся мордой в снег...

Пока на выстрелы собиралась вся команда, Вася неспешно закурил и стал мне рассказывать/ каким образом он раскрыл данное преступление. " Первым делом я заметил, что подполковник жмется на расстановке номеров и не хочет вставать на хорошие. Потом обратил внимание на то, что там, где он стоял, очень сильно истоптан снег, как будто он бродил на номере. Ну и самое главное, утром засранец всегда клал в карман газету "Правда", а ведь он член партии… Вот я и решил взять эту сволочь с поличным."

На мгновение деревенский профиль Василия трансформировался в благородный абрис Шерлока Холмса. Я уже хотел что-то брякнуть по-английски, типа: "Ну, ты, бл@, и Штирлиц" - но наваждение рассеялось вместе с появлением первых членов нашей команды. Пока они подходили к нам, я успел спросить, почему Старший выбрал именно меня в свидетели. На что он мрачно ответил: "Наши бы его вообще пристрелили."

В. Ахтямов

[Алексей 44]

Нина.

Вот и осталась одна. Казалось бы еще совсем недавно была она молодой и красивой деревенской девушкой. Вышла замуж за любимого человека, родила ему двоих сыновей. Прожили они вместе в родной деревне без  малого пятьдесят лет. И жили всегда душа в душу, никогда не было раздоров в их чистом и светлом доме.

Но годы летят незаметно, дети выросли и потянулись в города. Муж ушел прошлой зимой. Вроде бы все было  нормально, крепкий деревенский мужик, и в свои семьдесят два года еще не думавший стареть, сам колол  дрова, занимался огородом. И в один из февральских дней просто слег и за два дня истаял. Фельдшер из  соседней деревни только покачал головой, старость сказал, пришло его время, и ушел. В деревне остались  только Нина и еще одна старушка, такая же одинокая и всеми забытая. Часами сидели они в гостях друг у  друга, попивая чай и вспоминая лучшие годы жизни. Они никогда не жаловались и привыкли все всегда делать  сами. Вот и этой осенью решила Нина сходить в лес, набрать брусники. Скоро обещался приехать старший сын, надо собрать угощение детям. Собралась баба Нина на старую гарь. Много лет назад горели леса и на месте  пожарища местный совхоз, высадил сосновую молодь. Высаживали сосны по паханым бороздам и поэтому лес, рос там стройными рядами. Бровки паханых посадок с годами сплошь заросли брусничником. Раньше часто ходила  сюда Нина собирать бруснику. Казалось бы недалеко от дома, всего несколько километров лесом, вдоль  речушки, по натоптанной деревенскими детьми тропке. Сейчас же тропа заросла, лес сгустился, наступая на  брошенную деревню и давно непаханые поля. И возраст уже давал о себе знать, идти с большой корзиной (другой просто не было) было тяжело. Отдышавшись после ходьбы, присела она на старый поваленный ствол дерева. Отсюда хорошо видна родная деревня, речка и необозримые просторы полей. Когда то давно, сидела она так же на этом месте и смотрела на свою деревню. Кругом звучали звонкие детские голоса, из полей доносился гул техники, кричали плавающие в затоне гуси. Сейчас все опустело. Почему то накатила страшная тоска, остро захотелось вернуть годы назад и пережить все радостные моменты жизни еще раз, хотя уже давно Нина смирилась со старостью и осознанием прожитой жизни. Но хватит горевать, назад время не повернуть. Пришла за ягодой, нужно собирать пока не наступила дневная жара. Ягоды в этот теплый год  уродилось много, корзина постепенно наполнялась. Не спеша, потихоньку передвигалась Нина по брусничнику, собирая душистую и крепкую, налитую солнцем ягоду. День тянулся и тянулся, после жары наступила вечерняя прохлада. А корзинка еще не полная. Годы уже не те, подумала Нина, раньше бывало, до обеда корзинку наполняла ягодой. Наверно пора домой, и так нести будет трудно. Разогнув с трудом уставшую спину,  поднялась она и огляделась. Куда идти? Раньше, никогда не путалась Нина в лесу, не пользовалась никакими  приметами, просто как то знала куда нужно и все тут. А сейчас это знание отсутствовало. И память не могла подсказать, где она находиться. Все кругом было новое и незнакомое. Видимо увлекшись сбором, Нина ушла  довольно далеко. И что же делать? Нина не боялась леса, просто ее страшило сознание того, что появилась  какая то неизвестность. Взяла корзинку и пошла потихоньку туда, где как ей казалось, была деревня. С почти полной корзиной ягоды идти было тяжело. Много ли прошла она за этот короткий вечер, Нина не знала. Но думалось что деревня уже, где то рядом. Сколько не прислушивалась она, не смогла услышать единственного соседского петуха, который всегда голосил на вечерней заре. То ли не стал сегодня петь петух, то ли просто очень далеко, кто знает. Наступила ночь. Нина легла на теплый мох, накрылась курточкой, поела ягод и уснула. Ничего не снилось ей в эту ночь. Утром поднялся сильный ветер, он разбудил Нину своим шумом в кронах сосен. Подняла корзину и пошла, теперь уже без определенного направления, куда угодно, только бы не сидеть на месте. Через два дня пришло осознание безысходности. Пошел моросящий холодный дождик. Но Нина упорно шла и шла, не бросая корзинки с ягодами. Казалось ей, еще немного и выйдет она к дому, зачем бросать корзинку, ведь внукам так нравилась лесная ягода. 

Соседка хватилась Нину через день, после ее ухода. Хотела пойти искать, но почувствовала себя так плохо,  что не решилась идти влес. Отправилась в соседнюю деревню, к участковому, тот на лошади поехал в город.  

Прошла неделя. Нину искали спасатели, и солдаты расположенной неподалеку от города ракетной части. 

Нашли ее за семьдесят километров, на берегу реки Волги. Была она очень уставшая и замерзшая, но корзина с ягодами была при ней! Так и не бросила Нина корзинку. Подлечили бабулю в городской больнице три дня, да и отправили домой. Приехал сын. Он не знал ничего, о произошедшем. Вот тут то и случилось несчастье. Увидев у порога сына, баба Нина, сидя у открытого окна, вскрикнула и опустилась на стул. Сердце не выдержало радости встречи. Ее еще крепкий организм пережил недельный поход по тайге, но не смог  справиться с нежданной радостью.

Рассказ основан на реальных событиях.

[юр-ко]

…Там силушка на мощь, а воля

на злобу,

Как в поле бранном алчут

перевеса…

(Авт.” Охотничий экстрем”)

– Выбирай, па-алковник… Тут всякие. На вкус, вес и рост, – широким жестом пригласил Титыч гостя поближе к столу. На нем, как на витрине оружейного магазина, поблескивали лезвиями ножи и кинжалы.

– Хош черкесский, а этот, подлиннее, – штык итальянский, им колоть хорошо, но хряка домашнего, когда стоит смирно. А кабана – нет. Там все быстро, с наскока… Вжик по горлу и… в сторону. И чтоб лезвие волос брошенный секло.

Кабанья щетина все одно, что пук соломы, – добрый булат нужен. Вот еще русский охотничий палаш. Справное оружие. Но всем больше других почему-то этот нравится, – хозяин взял, повертаючи сторонами, средних размеров обоюдоострый кинжал.

– Титыч, не полковник я, да и не на службе уже.

– Ты, Николаич, не серчай, мне так проще. «Капитан первого ранга» когда выговоришь!.. Звезд одинаково, а полковник все ж привычней звучит, мы люди сухопутные.

«Зачем это ему, – думал Андрей, – полковник... полковник…»

Видно, Титычу перед своими хотелось подчеркнуть важность гостя и дружеское к нему расположение, хотя полковников этих, тем более в запасе, в Беларуси нынче что грязи в Добрушских болотах. Сам он в свои 43 года на пенсионера никак не тянул и предпочитал обращение демократичное, без отчеств. Этот типично европейский стиль Андрей принял в Латвии, где вырос и затем служил на кораблях. Даже флотский регламент отношений не помешал ему его сохранить.

Так сложилось, что уволился он не по сроку рано, с развалом страны, которой отдал, как и многие его сверстники, молодость и лучшие годы жизни. Другой стране служить не захотел, а Россия… Разве ж думал Ельцин, тешивший себя победой над Горбачевым, о таких, как он, враз потерявших и флот, и кров, и Отечество… Вопрос идеалов не мучил. Но чашу «белого офицерства» испить пришлось. Не стало Большой Родины, а Малая, приклеив ярлык оккупанта, отринула. А человек без Отечества, что «вечный жид», проклятый и гонимый судьбою. И тут, и там – ненужность и унижение.

Неистребимой, несмотря ни на что, оказалась лишь вера в Россию. Теперь он, генетический русский и «человек без Родины», хорошо знал, что в основе выживания множества волн русской эмиграции лежали надежда и вера… Мысли о России стали неотвязными. Наверное, это и есть ностальгия, когда чувство исторической родины становится всепоглощающим, и зов сердца определяет характер сознания. Не раз он задумывался над тем, что «разбрасывание камней», словно чума, ведет Россию к пока еще не явственно ощутимой, но от этого еще более опасной черте, за гранью которой ассимиляция и вырождение ядра нации – русского человека. И эта вынужденная, невиданная прежде, многомиллионная масса «новых эмигрантов» поневоле, как отколовшийся от ледника айсберг, влекомый ветрами и течениями, медленно, но неуклонно дрейфует в безбрежие океана, навсегда пропадая для породившей его земли.

…Давно, давно уж время собирать камни…

– Раз ты воевал, то толк в них знать должон, – подал Титыч клинок Андрею.

– Не-ет, Титыч. На флоте холодным оружием морская пехота да боевые пловцы забавляются. У корабельных офицеров кортик – скорее дань традиции, принадлежность формы одежды. Но им, как и тельняшкой, моряки особенно дорожат. Однажды маршалу Жукову вздумалось подцепить кортики армейским офицерам. Флотские в знак протеста отказались носить свои. Не любил бывший кавалерист моряков. Ему лошади были милее. А что до войны, то на море она совсем не похожа на сухопутную. Моряки, Титыч, редко вступают в непосредственное боевое столкновение с живой силой противника. Он для них чаще географическими координатами да отметкой на экране радара обозначается. На «вжик» пираты мастера были. Теперь на флоте больше мозгами и кнопками работают… Не знаю, как и отнестись к вашей затее с поножовщиной.

– Отличаются умом и сообразительностью, умом и сообразительностью, – съехидничал Борис Петрович, своею профессией художника еще меньше друга подходивший на роль экстремала.

– Шутишь… А представь себе историю этого клинка. Думаю, она побогаче многих из нас будет. Ведь это эсэсовский кинжал. Такие только у них имелись.

– Да ну?!

– Вот те и «ну»… Смотри. Здесь все особенное. В каждом элементе тайный смысл эзотерики и оккультизма.

Прекрасное состояние кинжала говорило о том, что он не откапывался «черными археологами» в местах давних жестоких боев в Белорусских лесах. Обоюдоострое, идеальной шлифовки лезвие, исполненное в форме древнегерманского меча, не имело ни единой раковины. В торце деревянной ручки из полированного красного дерева поблескивала серебряная свастика. Почти не потускнели, лишь слегка потерлись на щеках клинка червленые надписи: «Alles fur Deutschland» с одной стороны и «Got mit uns» – с другой.

«Все для Германии», «Бог с нами» – перевел Андрей.

На полированных деревянных ножнах тоже было тиснение – эсэсовский знак и еще какие-то вензеля. Наверное, деревянные ножны и позволили, кроме всего прочего, так хорошо сохраниться клинку. В кожаных ножнах присутствуют дубильные вещества, вызывающие окисление металла, что дерево исключает.

Ясно, что оружие принадлежало не рядовому солдату, а офицеру какой-нибудь из дивизий SS: «Мертвая голова», «Эдельвейс», «Бранденбург», «Нахтигаль»… Кто теперь скажет?..

– Надо же, «Соловей», при такой-то жестокости, – удивился поэтическому названию «Нахтигаль» художник.

– Любили утонченность эстетствующие убийцы. Сама организация «SS» многим напоминала Орден тамплиеров. Все восходит к руководству гитлеровской Германии. Еще молодого Адольфа Шикльгрубера (Гитлера) увлек оккультизмом приверженец мадам Блаватской мастер Эккерт. Потом будущий фюрер попал в поле зрения профессора эзотерики и оккультных наук Карла Хаусхофера и стал членом тайного оккультного товарищества «Туле». Состояли в нем и Г. Гесс, и Г. Гиммлер, и многие другие из правящей верхушки Германии. Это и обусловило слияние государственной идеологии и власти с эзотерикой, магией, оккультизмом и астрологией. Весь этот бред был обращен на поиск формулы господства…

– Вот уж действительно бесовщина… К вам-то кинжал как попал?

– Старый Вертай, покойничек, подарил. Лесником он при жизни трудился. А как к нему – не ведаю. Должно, с партизанских времен… Колдовством, говоришь, интересовались?.. Вот и Вертай сказывал, что эсэсовцы все знахарей да темных шептунов выискивали… Наверно, не просто ж так, от нечего делать. Какая-то цель да была.

– Гиммлер, у которого, как считалось, была медиуматическая связь с Гитлером, основал университет тайных наук, где готовили молодых эсэсовцев и учили их той самой бесовщине. По всему видать, в Христа-то они мало верили, хоть много об этом говорили, больше с темными силами якшались. Превозносили Одина – бога войны Северных народов, внушали членам своего клана, что бессмертие придет через героическую смерть. Где-то здесь, в Белорусских болотах, команда любимца Гитлера, Отто Скорцени, в скрытых бункерах проводила эксперименты над людьми по программе создания суперсолдата и будто бы даже получила некий препарат, умножающий силы человека, легко способного принести себя в жертву.

– Чем не ваххабиты – смертники?..

– Очень похоже. Люцифера они считали не князем тьмы, а принцем света. На Востоке искали инструменты эзотерического могущества. Гитлер все время стремился овладеть святыми реликвиями: копьем, которым был убит Иисус на распятии, священным Граалем – деревянной чашей, из которой он пил на тайной вечере, мечом святого Маврикия и другими. То, что эсэсовцы стаскивали со всего мира, хранилось в Нюрнберге. Кстати, американцы, вступив в Германию, тоже охотились за этими реликвиями, и Сталин не стоял в стороне…

– Да что в той бесовщине? Не помогла ж она немцам.

– Если войну выиграть, так вряд ли, а вот людей оболванивать – вполне… В 1939 году Гиммлер посылал экспедицию эсэсовцев в Тибет с задачей отыскать следы сникшей расы арийцев, наследниками которой гитлеровцы себя провозгласили. Экспедицию возглавлял Отто Ран Майер. Главное, чего они стремились достичь – установить связь с Шамбалой. Оттуда была доставлена Гитлеру Тантра, впоследствии хранившаяся у него. Лишь только уверовав, что тайные силы Шамбалы на его стороне, он начал войну за мировое господство.

Кроме реликвий, якобы дающих оккультистам силу, искали эсэсовцы разного рода галлюциногены, наркотические средства, яды и колдовские смеси, способствующие контролю сознания, манипуляции им. Посылали с этой целью людей в Южную Америку, Африку. Очень желали овладеть тайнами колдовства Вуду, верили, что на полюсах есть порталы в иные измерения.

– С кинжалом это вроде никак и не связано, – прервал увлекшегося Андрея художник, внимательно изучавший завитушки вензеля, орнамент которого вызвал у него чисто профессиональный интерес.

– Прямо – нет, но это все звенья одной цепи: работа над летающими тарелками, ракетами и ядерной бомбой, поиск технологий внеземных цивилизаций… А начиналось с таких вот кинжалов. Кстати, все массовые убийства эсэсовцев носили ритуальный, жертвенный характер. В том числе холокост, начавшийся после Ванзейской конференции, решавшей, как уничтожить 12 млн. евреев, приговоренных в жертву темным силам.

Кинжал этот тоже своеобразный инструмент жертвоприношения, только персонифицированный. У него своя жизнь. Считалось, что чем больше эсэсовец убьет им врагов, особенно если перережет жертве горло, тем больше впитает в себя тайных сил, тем достойнее станет его кандидатура занять место в Новой Германии, если не удастся достичь целей той самой войны.

– Новой Германии? – удивленно переспросил Титыч. – Это что же, снова оттуда гидра поползет?..

– Имелась в виду другая, та, которую после разгрома эсэсовцы создавали в джунглях Аргентины. Они жаждали реванша, считая, что великий Вельзевул украсит знамя новых победителей.

– Хватит чертовщины, пошли-ка лучше в баньку, парок дошел. У нас свой ритуал – перед охотой «на булат» обязательное омовение, веничек березовый, чай с медком…

– Говоришь – чертовщина, а у самого тоже ритуал, – и тут вставил Борис Петрович свои «пять копеек». – Ты лучше расскажи, сколько кабанов этим самым «Гот мит унсом» в жертву принес? – Потом добавил: – Ножичком пусть «па-алковник» орудует. Мне поглазеть любопытно. Я все же анималист.

– Таксидермист, вот кто ты! – засмеялся Андрей. – Мою шкуру подставляешь, а свою бережешь.

– Ох,..ух,..охо-хо, – доносилось уже из парилки под аккомпанемент отомлевшего веника. Титыч брал первый парок.

– Щас размякнем, глядишь, и кабану будет легче нас пороть, – не унимался художник.

– Ну, это еще бабушка надвое сказала. Так я перед ним и раскардашился. Да и с чего ты взял, что я «на булат» согласился?..

– О-о, Андрюха, уж как ты смотрел на кинжал… Заворожил он тебя. У меня глаз – ватерпас, наметанный. И не в том дело, что эсэсовский… Магия в нем какая-то есть, нам не понятная. Сам ведь сказал: своей жизнью клинок живет.

Уже употев после баньки горячим чаем и липовым медом, Андрей вдруг ощутил жгучее желание еще раз подержать в руках невероятно противоречивый предмет.

Чего в нем больше-то: ритуальности или боевого предназначения? Он вышел в заиндевевшие к ночи сени. Стылый клинок словно обжег его пальцы. «Got mit uns», – снова прочитал его взгляд. Теперь, в свете тусклой «сороковки», лезвие не отбрасывало искрящиеся блики солнца; прихваченная холодом сталь мерцала таинственным голубоватым пламенем, будто в нем совершалось неведомое превращение, как если бы некая сила пробуждалась от соприкосновения с жаркой человеческой ладонью. Странно, ему казалось, что от вещи с такими знаками для души хоть и не истово набожной, но крещеной, должно исходить отторжение. Но его не было.

– На «булат»... на «булат»... – бормотал Андрей, уткнув острие кинжала в старый верстак и пальцами вращая рукоять.

– А давно ли забавушка булатная у вас завелась? – спросил он вдруг вышедшего следом за ним Титыча.

– Скажу тебе – года три, а то маленько и поболе того… Приехали как-то залетные – то ли с Москвы, то ли с Питера. А с ними наш «дядька» важный с Минска. «Давай, – говорят, – охоту на кабана». А у самих на четверых один карабин, да и тот «дядькин». Я в ответ: «Как же вы охотиться-то собираетесь… не с кольями же?.. Ружьишки ваши где, небось, «умаялись» да и забыли? Тогда я баньку вам сварганю, а кабанятинки на стол подам». Те смеются: «Что ж, банька дело хорошее, с нее, пожалуй, и начнем».

Попарились, повечерили. Вот и ладно, думаю, отоспятся, а утром… скатертью дорожка, откуда взялись. Не тут-то было. Опять про охоту. «Люди добрые, – толкую им, – ружей ведь у меня для вас нет». Встает самый маленький, но, видать, жилистый и ласково так: «Да ты, батя, не переживай, мы ведь и впрямь с кольями можем… Но для этого у нас ножички имеются, а у тебя собачки вязкие да злобные, чего ж еще надо?..» – и вытаскивает из рюкзака этакую загогулину: нож – не нож, а штось таке… ничего подобного видеть не доводилось.

Смотрю на «дядьку». Тот кивает, мол, все нормально…

Так-то оно так, да не очень. Веришь, сам я не робкого замеса, а тут колбасить начало. Влип, думаю, по самое «не хочу». До пенсии не дотяну – снимут, если вдогонку не посадят за грубое нарушение техники безопасности на охоте. Ведь правила организации и проведения охоты на кабана такого способа не предусматривают. Но разве возразишь этому «шишке»… Э-э, чешу лысину, была не была, а выкручиваться надо… Звоню Стусю Вериничу – есть тут у нас хлопчик, что там белку в глаз – муху на лету с карабина, будто плевком, сшибает. Так, мол, и так, чтоб был с ранку на хозяйстве. Страховать надо, ядрена Матрена...

Ночью глаз не сомкнул. Чего только в башку не темяшилось. Приперла ж нечистая. И впрямь – незваный гость… Прямо «Клуб самоубийц» пожаловал во главе с «Клетчатым», только принца Флоризеля и не хватает.

Настало мое утро «стрелецкой казни». Едем в угодья, а я все смекаю, где бы это стадо перехватить, чтоб сеголетков и подсвинков при свинье побольше, а крупняка поменьше. Не дай бог секачи… Веринича наставляю: по пятам за «самоубийцами» ходить, и ежели чего…

Возил их, возил по лесам и болотам, надеялся: день до вечера. Клуб зароптал, дескать, за кабанов заплачено, так и подавай зверье…

У Малкинской елани объехали стадо. Да только молодняка в нем, по следам вижу, почти что и нет. Четырех лаек пустили, и скоренько они сели на гачи – ладно бы свинье там или подсвинку, так нет же, самого что ни на есть крупного вепря выбрали. «Приехали», – только и подумал, а гостей моих уже след простыл. Ничегошеньки и не сказал, как ни хотелось инструктаж на полчаса закатить. Обозлился до жути, иду и сам не знаю отчего злорадствую: «Щас я вас, как чучела тетеревиные, с дерев сымать буду». И все Стуськиного выстрела жду.

Не выдержал. Бегу на лай. Все одно не поспел. Без меня управились.

Стусь после всего рассказал, что лайки секача знатно вертели: две сзади, Чита в шею вонзилась, четвертая – Дора – у пятака юлила. Ему удержать кабана на прицеле никак не удавалось. Клубок. Настоящий клубок, когда зверь мощный и опытный. Читу он стряхнул легко, как шквал спелую грушу, распоров лопатку.

Людей наш «снайпер» не видел и не слышал. Они выросли за кабаном, словно тени. Тот самый, что орудие свое хитрое показывал, в умопомрачительном прыжке вдруг оказался на кабаньей холке, аж собаки отпрянули. Левая его рука впилась в пятак и рванула за ноздри кабанье рыло, а правая «вжикнула» по открывшейся горлянке. Кровь хлынула на грудь зверя, захлюпала и запенилась в разъятой пасти.

Секач упал на колени, и прежде чем сумел, агонизируя, мотнуть рылом, порываясь достать невидимого и невесть откуда явившегося врага, собаки снова сидели на нем.

Так по очереди охотилась эта троица. Кем были странные гости, Петр Титыч мог лишь догадываться, но кто и откуда, вопросов не задавал. Еще два раза они приезжали на такие тренировки, именуемые «охотой», непременно начиная с баньки, вот ритуал и сложился.

– Дальше слухи да сплетни, что поземка по кустам, зашуршали. От наших же и пошло: как «наемники» кабанов ножами шкворили.

К нам с разных мест приезжают. Слава богу, дичинушка есть. Одни прилипли, навроде банного листа к мягкому месту: так, мол, и так, слыхали про охоту «на булат» – круто! Вот бы нам. Мы, говорят, и в Африке бывали, и в Австралии крокодилов ловили, с луком охотились, и с этим, ну, как его – арбалетом. Очень «на булат» им попробовать захотелось.

Я-то кола тех маленько пообтерся, поглядел… Скажу тебе, тоже загорелся. Но виду не показываю. Те ж мастаки ого-го какие были! А эти, вприкид, с жиру не знают, что и удумать. Умаяли меня. С ними и сам решился охоту «на булат» освоить… Большой интерес к ней предрекали. Так оно и вышло. Не пойму одного – чего их так тянет этот экс... экс…

– Экстрем, – подсобил Титычу Андрей.

– Во-во, он самый. И деньжищи не копеечные платят. Только дай кабанчика отколоть. С ружья как безопаснее, а поди ж ты…

– А чего с парашютом прыгают, на Полюс на лыжах чего тащатся, к акулам спускаются, в горы карабкаются?.. Страсть в человеке играет. Адреналин. Есть, конечно, и возврат к традиции, дань прошлому. Копье, кинжал… Такое оружие шансы уравнивает.

– По мне, все мода...

– И мода тоже… Куда ж от нее…

Еще стояла беспросветная рань. Титыч молча подал егерю парусиновую сумку, из которой торчала наружу рукоять, не умещавшегося в ней охотничьего палаша. Глухо звякнув, все вчерашние экспонаты умостились под лавкой. Лишь

«Got mit uns» надменно поблескивал с высоты пояса начальника хозяйства. Вскоре густая синь размякла. В окоеме вспыхнула и зарделась оранжевая полоска, будто кто горящей головней прочертил над лесом. Сперва обозначились индевелые кусты ивняка и ольховой мелочи. И быстро-быстро откатившиеся тени уступили место ясным и четким линиям.

Горелое болото…Истекая нетерпением повизгивали собаки. Титыч знал, что стадо здесь, но прошло еще с час, пока устоялся свет нового дня и он, завершив инструктаж, получил подтверждение этому предположению от своего мрачного, напоминающего Пугачевского Хлопушу, помощника.

- «Ему бы кистень в самый раз пришелся», - подумал Андрей, искоса поглядывая на дремучего лесовика. –«Велика ли мудрость эдакой верзиле подсвинка удавить. Ишь, ручищи – лопата с клешнями. Им все одно: что кабан, что медведь»…

Рядом с «Хлопушей» фигура отставного моряка имела вид жалкий и совсем не ристалищный.

- Да не гляди ты на яну, як хрен на брытву, пей, па-алковник…Так в нас ящо нихто кабана «на булат» не брав. Ты ж яво бытто мечом запорол…А сказывал кортики для форсу, но…нос… сите,..- зашелся в неистовом хохоте Титыч…

- Гы-гы-гы, - бухал в окладистую бороду «Хлопуша» - Митяй. – Ен в кышки як за вожжы вчапывся, а кабан яво тяне…

- Я, ж, говорил: живодер в нем скрывается,..препаратор,.. таксидермист,.. - жуя свежину, вальяжничал художник.

В усадьбе лесного кордона сквозь гам, смех и реплики Андрей постепенно выстраивал картину своей первой, словно во хмелю случившейся, охоты «на булат».

Умчавшиеся по следу стада собаки молчали не долго. Не успели охотники взять номера, как тишину взбаламутил их яростный лай. На кубло лайки натекли дружно и там, в самом детинце, началась суматоха.

Подхватившись с уже нагретых лежек, кабаны, вихря снежной пылью, брызнули, как тетерева с лунок. Крупные, оборотясь к собакам, фукали и ждали. Мелочь откатилась под их защиту. Началась осада.

- С ружьем,..али как? – молвил «Хлопуша» - Митяй. И сказал вроде серьезно, без ехидства, или какой издевки, а все одно Андрею сделалось неуютно и жарко, как если бы в баньке кто не в меру с шайки плеснул на каменку. Во взгляде его было что-то цыганское. Глаза черные, будто драпом задернутые – ничего не видать. Глядит на тебя и, кажется, мысли читает.

Уходя в дальний кут болота к перетоке кабаньих троп, Титыч снял с пояса кинжал и отдал Андрею:

- Если надумаешь, с ним справней будет…Бог не выдаст - свинья не съест! - заспешил, только и видели.

Оставшись на попечении «Хлопуши» и Веринича, Андрей должен был выбирать. А времени нет. Лай и треск камыша приближались.

Совсем не слышно скользнул из ножен клинок и холодный блеск стали, что таинственный ворожей, начал свою игру.

-«Гот мит унс,..свинья не съест…» - Андрей почувствовал как холодная, только что, рукоять наполнилась теплом и его ладонь, уже не отторгала ее, словно побежала сквозь пальцы к неодушевленному предмету сама жизнь, превращая в единое целое оружие и руку.

Суэцкий канал,..Египет…Разве тогда он убоялся стать командиром десантной группы, сформированной из моряков их эсминца и приданной морпехам? На тренировках потели в соль – война легко заставляет. Но то, когда было? Да и орудовать ножом не пришлось. Теория без практики, как беременность понарошку. А ристалище, вот оно…И он, словно одинокий рыцарь ордена меченосцев.

- Пальцы в ноздри, а рыло вверх, - шептал «Хлопуша».

- Что, - не дошло до Андрея. – Какое рыло?..

- Не-е, ты того, ежели,..стрели, - стянул с плеча двустволку, - все одно брать трэба, - мотнул головой, заметно разочарованный бородач.

Казалось, еще недавно, сами с робостью присматривавшиеся к охоте «на булат», как к дикому атавизму давно минувших эпох, эти люди: лесники, егеря, охотники – сами того не замечая, уж так пообвыклись, что охота ружейная стала для них делом если не презренным, то наверняка малорадостным и не интересным.

Из камыша в подрост, а там и в приграничный с болотом ельник собаки вытеснили хорошего трехлетка. Молодой секач, вертясь и отступая, отбивался от наседавших лаек. Они кружили зверя, по очереди болезненно хватая за гачи. Он еще не взматерел, но уже лежку устроил поодаль от свиней и молодняка, и первым атаковав его, собаки уж больше секачика не отпускали. Воспользовавшись этим, иные кабаны и свинья с поросятами сумели убраться. Секачику выпала незавидная доля. Он устал, и пена белела на его заметных клыках. Время от времени он сам предпринимал атаки, срываясь в погоню за самой наглой и назойливой из собак. Чаще всего это была Чара. Когда ей приходилось увертываться от клыков молодого вепря и удирать, на помощь тут же спешили товарки.

До выкатившейся из мелочей свалки было не дальше прямого выстрела. Митяй протянул ружье, считая, что Андрей решил стрелять. Но тот, не глядя, отвел его руку. Желваки заиграли на его скулах. Очень обидными показались ему слова этого «соловья-разбойника», в которых уже сама тональность не требовала перевода, будто говорил он: - «Что, па-алковник, струхнул…Штаны запасные есть?..»

Еще секунду он стоял неподвижно, как бы примеряясь к дистанции, похожий на спринтера, приготовившегося к рывку.

- «Гот мит унс,..гот мит унс»,.. – затукало в висках, и сжимая в руке кинжал, вчерашний моряк бежал к припертому под комель бронзовой сосны, кабану.

Почти уверенные в том, что он, таки, не решится брать секача «на булат», Митяй и Стусь опешили от неожиданности. Бородач даже дернулся следом, вдруг испугавшись за его жизнь.

Лайки - умные собаки…- « в них все и дело», - поймет после Андрей; они, завидя бегущего «булатчика», словно взбесились, сгрудившись полукругом перед рылом зверя, еще крепче приперев его к дереву.

Охотник, стремясь не упустить удачный момент, старался, все же, держаться, в меру возможного, по-за деревьями, чтоб кабан до последнего не мог обозреть его, а там уж… «свинья не съест»…

-«Пальцы в ноздри,..пальцы… - Какие, к черту, ноздри, лешая твоя душа, - успел подумать Андрей , добегая до скрывавшего кабана дерева. – Холера так мотает башкой, что заместо ноздрей, аккурат в пасть угодишь».

Дальше вспоминалось с трудом. Какие-то мгновенья обрушили память. Ему еще хорошо виделось, как в момент прыжка на кабанью холку, боковые лайки отскочили, а он, протянув левую руку по лохматому и мокрому рылу в поисках, будь они не ладны, ноздрей,.. уже летел через его и свою голову.

Страховщики ахнули. Андрей, перевернувшись, грохнулся хребтиной пластом и, попадись какой-либо пенек,.. Переполненный яростью кабан метнулся на нового врага, уже почти поверженного. К кабану Андрей лежал «валетом» и голова его, только он шмякнулся, была не дальше метра от кабаньего рыла. Клыки трехлетка хоть и не в пятнадцать сантиметров, однако, и не пластилиновые. Не приведи, Господи, полоснет по шее.

Зверь и бросился на охотника. Только Чита и Дора не дали ему этого сделать. Стоило кабану сунуться вперед, лайки мертвой хваткой впились ему под уши с обеих сторон и в прыжке он невольно задрал рыло, не задев лежащего под ним человека.

По сути, Андрей был прав, когда сказал, что кабан сам запорол себя. Охотник машинально выбросил вверх зажатый обеими руками кинжал, словно хотел ими прикрыться и зверь, перепрыгивая вдоль лежащее его тело, сначала рухнул всей тяжестью на клинок, а затем, силою инерции движущейся туши, раскроил свое брюхо от самой грудины до кабаньего хозяйства. И кровь, и внутренности хлынули «булатчику» в лицо, заливая глаза и лишая возможности дышать. Кабан еще бежал с висящими на нем лайками, а кишки, нанизавшись на запястья Андреевых рук, сжимающих кинжал, разматывались меж ног бегущего зверя. Секач еще пытался развернуться, но собаки уже рвали вывалившиеся и парящие его внутренности. Жуткую тризну прекратил подоспевший Митяй. Кабан вперед и боком завалился и, посучив ногами, издох тут же.

Андрей вскочил, и еще плохо понимая происходящее, стоял скособочась, готовый отражать нападение. С головы до ног залитый кровью, он казался лишенным страха гладиатором, только что отвоевавшим у жизни очередное мгновенье. И не понять было: его это кровь или зверя. Только теперь он почувствовал, что пальцы у него холодные и белые, как снег. Будто выпил кинжал все тепло, окропив себя жертвенной кровью.

Со стороны их скоротечная битва и ее финал показались наблюдавшим Стусю и Митяю не случайностью, не фартом новичка, а высочайшим мастерством единоборца, рассчитавшего все до мелочей: прыжок, сальто, удар снизу…такого они не видели даже у тех, кто занес им охоту «на булат». И только Андрей точно знал, как ему повезло.

- Прими па-ал.., Андрей Николаич, от всех нас этот кинжал. До тебя здесь никто кабана так не валил, - повторил Петр Титыч уже говоренную фразу…

«Got mit uns» и теперь в коллекции Андрея Николаевича. Но с кинжалом этим он больше не охотился. Говорит, не чувствует связи. А может и впрямь время тайных сил иссякло. Бог его знает…

Иван Касаткин

Изменено 22 мая, 2009 пользователем юр-ко

[Vladimir G]

Класс !

Очень понравилось!

[mih64]

Куда то пропал наш дед Меткач? Его отсутствие на форуме попробую заменить байкой про деда Сергеича.19

Как-то летом довелось мне отдыхать в деревне, где познакомился я с колоритнейшим персонажем. Звали его дед Сергеич. Внешне эдакий обеспеченный сельский житель начала позапрошлого века, старый как дубовый пень, и такой же крепкий. Постоянно употребляющий непонятные слова (кстати все знают, что "придрочить", обозначает "приласкать" по-старорусски? Я вот не знал и в свое время на деда обиделся.)

Дед этот вызывал у односельчан стойкое уважение, поскоку был танкистом, героем войны, механизатором от бога, и на удивление основательным мужиком. Но благодаря своей основательности постоянно вызывал подколки и насмешки. К примеру, однажды договорился он с соседом об организованно выпить, тока сказал в лесок ближайший пробежаться надо, дабы насест новый спроворить в курятник. Ждал сосед деда часа три, после чего забил на все, выпил всё в одного и с песнями пришел домой, от чего душевно и физически пострадал через посредство жены. А дед пришел домой тока ночью, найдя где-то абсолютно ровную жердину (два метра не то что без изгибов, но даже без сучков). Да еще и хвастался всем, какой у него евронасест таперича в курятнике. Ну ибёт ли курей, есть ли на жердине изгиб? Хотя мы сейчас не об этом.

Короче решили мужики отдохнуть. То есть под предлогом <пострелять уток> слинять на целый день, попить водочки и поохотиться заодно. И вот дернул же их черт пригласить Сергеича. Приключения начались с момента приглашения, то есть за сутки. Во-первых, была раскритикована лодка, как плавсредство непригодное не то что к плаванию, но даже и на растопку. Охотники были посвящены, во что надо одеваться, во сколько ложиться спать, кто где будет в лодке сидеть, была распределена очередь гребли, и дед уже было собрался распределять и караулы, но, когда мужики серьезно спросили "А вот перед охотой жопу после сранья надо подтирать правой или левой рукой? Или может вообще газеткой?", дед на вопрос обиделся, гордо повернулся и удалился, бросив напоследок: "да и ружья у вас - баловство одно". Кстати в середине разговора подтянулся я и, уяснив в чем дело, подписался с народом, благо на*** послать было как раз некому, все общались друг с другом.

Утром, с трудом продирающие глаза охотники подошли к берегу, неся по полупустому рюкзачку и ружьишку, их ждал дед у своей здоровенной заново просмоленной плоскодонки. Началась загрузка, охотники просто запрыгнули в лодку и стали смотреть на деда, который укладывал в лодку вещи, совершенно необходимые для охоты. Здоровенный рюкзак, якорь, сделанный из сломанного плуга, шест, болотные сапоги, моток веревки (чтобы связывать пленных уток, не иначе), топор (наверное, чтобы было за что держаться, если лодка утонет), плащ-палатка (???), запасные весла, завернутые в непромокаемую ткань, короче если бы нас прямо так, в лодке закинуло на необитаемый остров, то Робинзон со своими пожитками, снятыми с разбитого корабля, тихо рыдал бы от зависти, глядя на нас. В итоге плоскодонка легла-таки пузом на дно, и пришлось ее сталкивать поглубже. Дед как заправский капитан командовал отплытием, я как впередсмотрящий тупил в темноту, потому что было рано шопездец, два охотника менялись на веслах и молча гребли. Дед грозно супил брови, в его бормотании явно проскальзывало что-то о "сухопутных моря не нюхавших", и бля буду, не хватало деду деревянной ноги и повязки на глазу!

Айвазовский с его непередаваемой техникой изображения морской волны и бури, конечно, мог бы нарисовать наше грандиозное плавание по речке-усыхайке в сторону озерца Заростун.

Наконец мы добрались, и собственно охота началась, охотники проделали какие-то хитрые манипуляции с подкрадыванием в камышах, ориентируясь на звук, взлетела небольшая стайка уток голов этак в 15, охотники дружно стрельнули, пара-тройка уток упала, все были рады... Тока дед глянул на результат, пробормотал "Баловство это все", и полез в рюкзак.

Первым делом из рюкзака появился спасательный круг (не пижжу самый настоящий) с полустертой надписью <непотопляемый> то ли констатация факта, то ли названия места, откуда бил спижжен. Затем появились: здоровый кусок сала, булка хлеба, завернутая в ткань, а поверх ткани в полиэтилен, запасные штаны, походный набор для шитья, две пачки махорки, соль, спички, походный маленький примус "Шмель", кусок доски, полуметровая металлическая рогатка, две пачки дроби и пачка дымного пороха. Все взирали на это, разинув рот, и гадали, что же будет дальше.

А дальше дед запихнул все обратно в рюкзак, оставив только порох, дробь, рогатку, спички, кусок доски, и (заметно поколебавшись и подозрительно поглядев на охотников на предмет "не с****ят ли") спасательный круг. Потом он поднял то, что все приняли за запасные весла, и развернул ткань. Вот тут то все ахренели настолько, что даже выматериться никто не догадался. Такое не в каждом музее увидишь. Кремневое ружье начала позапрошлого века, диаметр ствола с теннисный мячик, на стволе раструб, приклад весь украшен какой-то резьбой, и размером все это великолепие с нормальное такое полноформатное весло. Пака все таращились, дед сноровисто снаряжал антиквариат. На один заряд ушла вся пачка пороху и две пачки дроби. Рогатка была воткнута в специальную дырку в борту (потому что весило это чудовище с полдеда), доска подложена под фуфайку (как видно и отдача была соответствующая), и дед изготовился к стрельбе. На всю возню ушло наверное с полчаса. Но наконец-то дед дал команду "Поднимать стаю". Подплывание на звук повторилось. Охотники пугнули уток и заполошно стрельнули. Испугавшись выстрела, в воздух поднялась стая уток голов в 30.

И тут стрельнул дед. Я, конечно, не слыхал как стреляют корабельные орудия (это у которых в стволе ходить пешком можно), но подозреваю, что ненамного тише. Если бы я не оглох сразу, то уверен, еще минут 20 слышал бы гуляющее эхо. Отдачей деда просто смело со скамьи и унесло на корму, все видимое пространство заволокло дымом, нихера видно не было, и захотелось тихо и жалостливо закричать "Ё-ё-ё-ё-ёжы-ы-ы-ы-ык". Стояла тишина, лодка медленно дрейфовала назад, все тихо сидели, кроме деда, который лежал, и думали о бренности бытия... Потом дед с кряхтением поднялся, завернул свою аркебузу в тряпку и принялся укладывать рогатку и доску в рюкзак. Налетевший ветерок рассеял дым, охотники в очередной раз, раззявив рты, глядели на результат дедовой охоты. Три четверти стаи лежало на воде, вдобавок повсюду плавали вылетевшие перья, короче создавалось впечатление, что уток там больше, чем воды. Дед, оглядев это безобразие, сказал "Эх правее надо было брать, полстаи ушло!".

В общем, собрали уток, И все поняли, что смысла задерживаться больше нет. Мужики наскоро выпили и понуро погребли домой. По дороге дед сноровисто увязывал уток в какую-то копну, получился пучок килограмм этак на 40, не считая того, что дед отдал охотникам (типа не зря же плавали). В целом все кончилось отлично, вот тока каждую третью утку есть было нельзя, потому что дроби в некоторых было заметно больше, чем мяса, впрочем на это как раз никто не обиделся, но деда больше с собой на охоту не звали. Как говорил дед <Не хотят в свои пехотные дела старого артиллериста допущать> и по-ленински вскидывал бровь.

с какого сайта текст спиз... - не помню. извыняйте

[plase]

Да, уж! На ночь глядя настроение поднялось! Спасибо!

[mih64]

А вот рассказ на злободневную тему:

-" Живые подсадные или чучела при охоте на уток, что этичней ?"

Моя первая охота.

Лет десять мне было, когда батя первый раз взял меня на охоту. За неделю до этого я уже не мог спать, переживая, что вдруг все сорвется или батя передумает.

И вот настал день х. Я сунув ноги в резиновые сапоги уже час стоял в прихожей переминаясь с мысли на мыслю, и думая, все ли я взял? Батя собирался неторопливо, со знанием дела, периодически останавливаясь и критически оглядывая кучу вещей, посереди которой в кожаном чехле лежала его двустволка.

Наконец подъехал уазик и перегрузив все вещи в него мы двинулись на сафари.

Я так и думал, что до места мы на уазике то и поедем. Оказалось все не так просто.

Подъехав к берегу Далдына, который пересекал поселок поперек, водитель заглушил мотор и воцарилось молчание.

Неужто все? – сердце упало в сапоги и там съежилось. Это и есть вся охота? Однако я плохо знал батю. Как оказалось.

Через пол часа на другом берегу показалась танкетка, которая съехав по пологому берегу в тихие воды Далдына потихоньку погребла в нашем направлении. Батя оживился – О! Вот и Витя. И мне - давай, шмотки из машины вытаскивай.

Я до этого подобную технику только на картинках и видел, поэтому можете представить ощущения десятилетнего пацана впервые забравшегося на сие чудо.

…Чудо громко рыкнув мотором, лязгнуло траками и покатило в лес. В дороге, которая заняла весь день, ничего необычного не было. На месте нас встретило холодное зимовье, разлившаяся река и холодная погода.

Но на утро все изменилось – светило солнце, река освобожденная ото льда спокойно текла что то там бурча водой под берегами, в доме было тепло. Мужики уже успели похмелиться и поэтому обладали настроением соответствующим окружающей обстановке.

Ну что, пойдем, уток подсадных поставим? – батя взял вязанку резиновых птиц и направился в заводь. Я, потому как не разу не видел это священодейство, кинулся следом.

Утки у отца были какие то импортные, красивые. Привязанные к кустикам они плавали как настоящие.

…Весь день мужики просидели глядя в небо…Птица не шла…И тогда было принято решение, вполне традиционное, но как я сейчас подозреваю несколько скоропалительное. А именно – они решили поужинать.

Я остался на посту – в высьглядящем, а они торжественно скрылись в зимовье. Через пару часов дверь зимовья отворилась и показался веселый батя. Очень веселый.

- Ну, что, хочешь пострелять? – произнес он волшебные слова.

- Ну так…Ё…Ессно! – в зобу от радости что то сперло, а ноги сами несли меня туда, где прислоненное к стене зимовья, стояло ружье.

- Ааа…ээээ….Стрелять то куда? – мой оригинальный вопрос достиг адресата и вернулся в виде ответа

- А вон, в резиновых и стреляй! Батя был на сто процентов уверен, что я не попаду. Потому и разрешил.

Ружье было тяжелое, неудобное. Прижав приклад к плечу я посему то не доставал пальцем до спускового крючка. А если доставал, то приклад ложился мне на плечо сверху. Со стороны казалось, что я держу не охотничье ружье, а фаустпатрон какой то.

Наконец бати надоело мое обезьянничество. Тем более, что уток не предвиделось, а в зимовье еще оставалась водка и жирно-наваристый шулем.

- Давай – батя сел на корточки – клади ружье мне на плечо и целься. Вряд ли по трезвости он решился бы на такое, но тут сами понимаете, природа…речка…солнышко…

Ухнув ему на плечо непослушное орудие я начал выцеливать резиновую утку.

- Правее…ниже…осторожно…левее… - батя решив нынешним вечером сделать из меня Робин Гуда давал дельные советы.

Вообще то я и без него знал как целиться. Дома у меня было ружье стреляющее пластмассовыми пробками.

- Ну как? – бате надоело сидеть на корточках изображая орудийный лафет – прицелился?

Тогда – огонь!!! – торжественно провозгласил он.

Я до сих пор не могу понять, как мой первый в жизни выстрел получился дуплетом? То ли случайно на оба крючка нажал, то ли еще что. Не знаю.

…От выстрела, а точнее от отдачи я сверзился на землю тут же. Далее все шло по секундам:

… Пока я падал с ружьем, батя чуя что оглох, засунул в ухо палец.

… Я упал, попутно этим ружьем огрев отца по голове сбоку.

… Батя не вынимая пальца из уха и с очень удивленным выражение на лице начал прикладываться боком на землю.

… Я чуя нехилые пилюли посереди леса осторожно пополз в чащу.

… Дядя Витя, до этого сидевший в зимовье, и пивший водочку, решил, вот оно счастье! Утки налетели! В портянках на босое тело он вылетает из зимовья, краем глаза видит притаившегося в кустах отца с ружьем на голове и стайку плавающих уток. Ну не было у мужика времени ни на осмысливание ситуации, не на идентификацию пернатых.

Припав на колено, дядя Витя начал палить со свей пятизарядки, как со шмайсера.

… Батя от канонады приподняв из травы голову, и узрев дядю Витю, остервенело расстреливающего что то там на воде, понял - вот оно счастье! Утки налетели!

Отрепетированным жестом он переломил свое ружье, вогнал пару патронов и припав на колено сделал два выстрела по целям.

Через некоторое время с берега донеслось – а ты чо стрелял?!

- А я сморю ты стреляешь! Ну я тоже!

- Это не я стрелял! Это Сережка!

- А потом зачем стрелял?!

- Да вот, утки…показались.

- Какие утки?! Вот эти?! – дядя Витя театральным жестом обвел резиновое побоище – Вот эти?! – трагичным голосом повторил он.

Авиабомба попавшая в магазин резиновых игрушек. Вот что творилось в тихой заводи. Это был расстрел безоружных пленных, по другому и не назвать. Итогом охоты явились полностью испорченный комплект подсадных резиновых уток, которые кстати, были у бати с дядей Витей напополам.

А если бы были живые?

Взято у друзей с ЯПа.

[Шатун]

Куда то пропал наш дед Меткач? Его отсутствие на форуме попробую заменить байкой про деда Сергеича.19

Как-то летом довелось мне отдыхать в деревне, где познакомился я с колоритнейшим персонажем. Звали его дед Сергеич. Внешне эдакий обеспеченный сельский житель начала позапрошлого века, старый как дубовый пень, и такой же крепкий. Постоянно употребляющий непонятные слова (кстати все знают, что "придрочить", обозначает "приласкать" по-старорусски? Я вот не знал и в свое время на деда обиделся.)

Дед этот вызывал у односельчан стойкое уважение, поскоку был танкистом, героем войны, механизатором от бога, и на удивление основательным мужиком. Но благодаря своей основательности постоянно вызывал подколки и насмешки. К примеру, однажды договорился он с соседом об организованно выпить, тока сказал в лесок ближайший пробежаться надо, дабы насест новый спроворить в курятник. Ждал сосед деда часа три, после чего забил на все, выпил всё в одного и с песнями пришел домой, от чего душевно и физически пострадал через посредство жены. А дед пришел домой тока ночью, найдя где-то абсолютно ровную жердину (два метра не то что без изгибов, но даже без сучков). Да еще и хвастался всем, какой у него евронасест таперича в курятнике. Ну ибёт ли курей, есть ли на жердине изгиб? Хотя мы сейчас не об этом.

Короче решили мужики отдохнуть. То есть под предлогом <пострелять уток> слинять на целый день, попить водочки и поохотиться заодно. И вот дернул же их черт пригласить Сергеича. Приключения начались с момента приглашения, то есть за сутки. Во-первых, была раскритикована лодка, как плавсредство непригодное не то что к плаванию, но даже и на растопку. Охотники были посвящены, во что надо одеваться, во сколько ложиться спать, кто где будет в лодке сидеть, была распределена очередь гребли, и дед уже было собрался распределять и караулы, но, когда мужики серьезно спросили "А вот перед охотой жопу после сранья надо подтирать правой или левой рукой? Или может вообще газеткой?", дед на вопрос обиделся, гордо повернулся и удалился, бросив напоследок: "да и ружья у вас - баловство одно". Кстати в середине разговора подтянулся я и, уяснив в чем дело, подписался с народом, благо на*** послать было как раз некому, все общались друг с другом.

Утром, с трудом продирающие глаза охотники подошли к берегу, неся по полупустому рюкзачку и ружьишку, их ждал дед у своей здоровенной заново просмоленной плоскодонки. Началась загрузка, охотники просто запрыгнули в лодку и стали смотреть на деда, который укладывал в лодку вещи, совершенно необходимые для охоты. Здоровенный рюкзак, якорь, сделанный из сломанного плуга, шест, болотные сапоги, моток веревки (чтобы связывать пленных уток, не иначе), топор (наверное, чтобы было за что держаться, если лодка утонет), плащ-палатка (???), запасные весла, завернутые в непромокаемую ткань, короче если бы нас прямо так, в лодке закинуло на необитаемый остров, то Робинзон со своими пожитками, снятыми с разбитого корабля, тихо рыдал бы от зависти, глядя на нас. В итоге плоскодонка легла-таки пузом на дно, и пришлось ее сталкивать поглубже. Дед как заправский капитан командовал отплытием, я как впередсмотрящий тупил в темноту, потому что было рано шопездец, два охотника менялись на веслах и молча гребли. Дед грозно супил брови, в его бормотании явно проскальзывало что-то о "сухопутных моря не нюхавших", и бля буду, не хватало деду деревянной ноги и повязки на глазу!

Айвазовский с его непередаваемой техникой изображения морской волны и бури, конечно, мог бы нарисовать наше грандиозное плавание по речке-усыхайке в сторону озерца Заростун.

Наконец мы добрались, и собственно охота началась, охотники проделали какие-то хитрые манипуляции с подкрадыванием в камышах, ориентируясь на звук, взлетела небольшая стайка уток голов этак в 15, охотники дружно стрельнули, пара-тройка уток упала, все были рады... Тока дед глянул на результат, пробормотал "Баловство это все", и полез в рюкзак.

Первым делом из рюкзака появился спасательный круг (не пижжу самый настоящий) с полустертой надписью <непотопляемый> то ли констатация факта, то ли названия места, откуда бил спижжен. Затем появились: здоровый кусок сала, булка хлеба, завернутая в ткань, а поверх ткани в полиэтилен, запасные штаны, походный набор для шитья, две пачки махорки, соль, спички, походный маленький примус "Шмель", кусок доски, полуметровая металлическая рогатка, две пачки дроби и пачка дымного пороха. Все взирали на это, разинув рот, и гадали, что же будет дальше.

А дальше дед запихнул все обратно в рюкзак, оставив только порох, дробь, рогатку, спички, кусок доски, и (заметно поколебавшись и подозрительно поглядев на охотников на предмет "не с****ят ли") спасательный круг. Потом он поднял то, что все приняли за запасные весла, и развернул ткань. Вот тут то все ахренели настолько, что даже выматериться никто не догадался. Такое не в каждом музее увидишь. Кремневое ружье начала позапрошлого века, диаметр ствола с теннисный мячик, на стволе раструб, приклад весь украшен какой-то резьбой, и размером все это великолепие с нормальное такое полноформатное весло. Пака все таращились, дед сноровисто снаряжал антиквариат. На один заряд ушла вся пачка пороху и две пачки дроби. Рогатка была воткнута в специальную дырку в борту (потому что весило это чудовище с полдеда), доска подложена под фуфайку (как видно и отдача была соответствующая), и дед изготовился к стрельбе. На всю возню ушло наверное с полчаса. Но наконец-то дед дал команду "Поднимать стаю". Подплывание на звук повторилось. Охотники пугнули уток и заполошно стрельнули. Испугавшись выстрела, в воздух поднялась стая уток голов в 30.

И тут стрельнул дед. Я, конечно, не слыхал как стреляют корабельные орудия (это у которых в стволе ходить пешком можно), но подозреваю, что ненамного тише. Если бы я не оглох сразу, то уверен, еще минут 20 слышал бы гуляющее эхо. Отдачей деда просто смело со скамьи и унесло на корму, все видимое пространство заволокло дымом, нихера видно не было, и захотелось тихо и жалостливо закричать "Ё-ё-ё-ё-ёжы-ы-ы-ы-ык". Стояла тишина, лодка медленно дрейфовала назад, все тихо сидели, кроме деда, который лежал, и думали о бренности бытия... Потом дед с кряхтением поднялся, завернул свою аркебузу в тряпку и принялся укладывать рогатку и доску в рюкзак. Налетевший ветерок рассеял дым, охотники в очередной раз, раззявив рты, глядели на результат дедовой охоты. Три четверти стаи лежало на воде, вдобавок повсюду плавали вылетевшие перья, короче создавалось впечатление, что уток там больше, чем воды. Дед, оглядев это безобразие, сказал "Эх правее надо было брать, полстаи ушло!".

В общем, собрали уток, И все поняли, что смысла задерживаться больше нет. Мужики наскоро выпили и понуро погребли домой. По дороге дед сноровисто увязывал уток в какую-то копну, получился пучок килограмм этак на 40, не считая того, что дед отдал охотникам (типа не зря же плавали). В целом все кончилось отлично, вот тока каждую третью утку есть было нельзя, потому что дроби в некоторых было заметно больше, чем мяса, впрочем на это как раз никто не обиделся, но деда больше с собой на охоту не звали. Как говорил дед <Не хотят в свои пехотные дела старого артиллериста допущать> и по-ленински вскидывал бровь.

с какого сайта текст спиз... - не помню. извыняйте

Миха, спасибо! Настроение на весь день поднял.

[Николай Ш]

Про деда Сергеича - классно.

Прочитав рассказ,вспомнил "самоделкина" Соломина Васю, который из кардана в качестве ствола смастерил ружо на гуся. При испытаниях его я присутствовал. Вася стреляет по газете. вывешанной метров за 50, осматривает результат и резюмирует"кучно пошла". После чего достаёт круглый длинный напильник, типа рашпиля и ... "разворачивает"(как развёрткой) раструб. Повторный выстрел и "вот теперь всё нормально". В дальнейшем, что удивительно довольно плодотворно у него на охоте получалось,про навеску пороха и дроби не спрашивал..страшно.

Когда идёт охотник по полю и ствол торчит высоко из-за спины - сразу узнаём, что Вася.

[КАЮР]

Случился со мной и моими двумя друзьями, на мой взгляд, веселый случай...Происходило все в начале декабря 2008 г., т.е. практически сразу после приобретения мной второго ствола-Фабарм. Договорились с дружком на выходных отстрелять покупку в деревне, тем более что еще должен был подъехать еще один дружок детства из Москвы. Сказно-сделано. План был следующий : днем отстрел ружжа, далее поход на зимнюю рыбалку в перемежку со всякими приятными глупостями . Сказано-сделано, но мои рабочие проблеммы внесли свои коррективы в наши планы и выехать на мероприятие мне удалось только ближе к вечеру. Ну да ладно, думаю, рыбалка пролетела, ружжо отстреляю завтра, а сегодня просто водки попьем. Приехал на место уже по темному. Меня встречали два моих корешка, в изрядном подпитии и благостном расположении духа, поскольку были после рыбалки, а нам с вами известно что смесь :- рыбалка (охота), свежий воздух и С2Н5ОН , благоприятно влияют на неокрепший, сорокалетний мужской организм. После братаний, горячих объятий и прочего мои ребятки предлагают следующее -" Давай зайчика погоняем по полям ". Ребята, каюсь, о том что это, в принципе, не правильно даже не подумал. Я терзвый за рулем, второй потрезвее рядом, третий практически не трезвый в багажник Нивы (задние сиденья сняты). С собой, бутылка водки, бутылка коньяка, плавленный сырок и банка паштета... Катаемся по полям около двух часов- никого, ну просто ни одной живой души. А у меня слюна через край, уже и зайчик этот не нужен. Убалтал народ остановится, ввиду безперспективности такой охоты ,и просто выпить-закусить на свежем воздухе. Пока выпивали, разговаривали что зайца здесь нет либо он ушел на дальнмй кардон как в том фильме. После сокрушений по поводу неудавшейся охоты, собрали мой новенький Фабарм и побабахали из него, с соблюдением всех мер безопасности, по бочке, из под масла, оставленной в песочном карьере. Ну что, охота не удалась, я догнал градусом ребят, ружье разобрано, едем домой. Только тронулись-вот он, косой, бежит себе в свете фар... Надо признатся, нагло так бежит, особенно неторопясь. Такой ржач нас разобрал Так и провожал он нас практичеки до самой деревни, охотничков блин.

[mih64]

Случился со мной и моими двумя друзьями, на мой взгляд, веселый случай...Происходило все в начале декабря 2008 г., т.е. практически сразу после приобретения мной второго ствола-Фабарм. Договорились с дружком на выходных отстрелять покупку в деревне, тем более что еще должен был подъехать еще один дружок детства из Москвы. Сказно-сделано. План был следующий : днем отстрел ружжа, далее поход на зимнюю рыбалку в перемежку со всякими приятными глупостями . Сказано-сделано, но мои рабочие проблеммы внесли свои коррективы в наши планы и выехать на мероприятие мне удалось только ближе к вечеру. Ну да ладно, думаю, рыбалка пролетела, ружжо отстреляю завтра, а сегодня просто водки попьем. Приехал на место уже по темному. Меня встречали два моих корешка, в изрядном подпитии и благостном расположении духа, поскольку были после рыбалки, а нам с вами известно что смесь :- рыбалка (охота), свежий воздух и С2Н5ОН , благоприятно влияют на неокрепший, сорокалетний мужской организм. После братаний, горячих объятий и прочего мои ребятки предлагают следующее -" Давай зайчика погоняем по полям ". Ребята, каюсь, о том что это, в принципе, не правильно даже не подумал. Я терзвый за рулем, второй потрезвее рядом, третий практически не трезвый в багажник Нивы (задние сиденья сняты). С собой, бутылка водки, бутылка коньяка, плавленный сырок и банка паштета... Катаемся по полям около двух часов- никого, ну просто ни одной живой души. А у меня слюна через край, уже и зайчик этот не нужен. Убалтал народ остановится, ввиду безперспективности такой охоты ,и просто выпить-закусить на свежем воздухе. Пока выпивали, разговаривали что зайца здесь нет либо он ушел на дальнмй кардон как в том фильме. После сокрушений по поводу неудавшейся охоты, собрали мой новенький Фабарм и побабахали из него, с соблюдением всех мер безопасности, по бочке, из под масла, оставленной в песочном карьере. Ну что, охота не удалась, я догнал градусом ребят, ружье разобрано, едем домой. Только тронулись-вот он, косой, бежит себе в свете фар... Надо признатся, нагло так бежит, особенно неторопясь. Такой ржач нас разобрал Так и провожал он нас практичеки до самой деревни, охотничков блин.

Это же...это..., у...и...., короче это 258 через 30 ( да еще с особым цинизмом - смеялись над бедным зайкой ! ). Завтра едешь в Иваново, к нашему дорогому форумчанину и каешься, и каешься, и каешься.А что бы легче каялось, не меньше 3-х литров жидкости чайного цвета ( помогает в раскаянии) берешь с собой. Виталий подскажет какие слова говорить при раскаянии.

У-у-у, ппроказники !!!

[mih64]

Случился со мной и моими двумя друзьями, на мой взгляд, веселый случай...Происходило все в начале декабря 2008 г., т.е. практически сразу после приобретения мной второго ствола-Фабарм. Договорились с дружком на выходных отстрелять покупку в деревне, тем более что еще должен был подъехать еще один дружок детства из Москвы. Сказно-сделано. План был следующий : днем отстрел ружжа, далее поход на зимнюю рыбалку в перемежку со всякими приятными глупостями . Сказано-сделано, но мои рабочие проблеммы внесли свои коррективы в наши планы и выехать на мероприятие мне удалось только ближе к вечеру. Ну да ладно, думаю, рыбалка пролетела, ружжо отстреляю завтра, а сегодня просто водки попьем. Приехал на место уже по темному. Меня встречали два моих корешка, в изрядном подпитии и благостном расположении духа, поскольку были после рыбалки, а нам с вами известно что смесь :- рыбалка (охота), свежий воздух и С2Н5ОН , благоприятно влияют на неокрепший, сорокалетний мужской организм. После братаний, горячих объятий и прочего мои ребятки предлагают следующее -" Давай зайчика погоняем по полям ". Ребята, каюсь, о том что это, в принципе, не правильно даже не подумал. Я терзвый за рулем, второй потрезвее рядом, третий практически не трезвый в багажник Нивы (задние сиденья сняты). С собой, бутылка водки, бутылка коньяка, плавленный сырок и банка паштета... Катаемся по полям около двух часов- никого, ну просто ни одной живой души. А у меня слюна через край, уже и зайчик этот не нужен. Убалтал народ остановится, ввиду безперспективности такой охоты ,и просто выпить-закусить на свежем воздухе. Пока выпивали, разговаривали что зайца здесь нет либо он ушел на дальнмй кардон как в том фильме. После сокрушений по поводу неудавшейся охоты, собрали мой новенький Фабарм и побабахали из него, с соблюдением всех мер безопасности, по бочке, из под масла, оставленной в песочном карьере. Ну что, охота не удалась, я догнал градусом ребят, ружье разобрано, едем домой. Только тронулись-вот он, косой, бежит себе в свете фар... Надо признатся, нагло так бежит, особенно неторопясь. Такой ржач нас разобрал Так и провожал он нас практичеки до самой деревни, охотничков блин.

Это же...это..., у...и...., короче это 258 через 30 ( да еще с особым цинизмом - смеялись над бедным зайкой ! ). Завтра едешь в Иваново, к нашему дорогому форумчанину и каешься, и каешься, и каешься.А что бы легче каялось, не меньше 3-х литров жидкости чайного цвета ( помогает в раскаянии) берешь с собой. Виталий подскажет какие слова говорить при раскаянии.

У-у-у, ппроказники !!!

[КАЮР]

Это же...это..., у...и...., короче это 258 через 30 ( да еще с особым цинизмом - смеялись над бедным зайкой ! ). Завтра едешь в Иваново, к нашему дорогому форумчанину и каешься, и каешься, и каешься.А что бы легче каялось, не меньше 3-х литров жидкости чайного цвета ( помогает в раскаянии) берешь с собой. Виталий подскажет какие слова говорить при раскаянии.

У-у-у, ппроказники !!!

Бес попутал, дяденька, не буду я больше, не буду....

[Улль]

Бурундук.

Извиняюсь за длину текста - меньше не получается. Есть у меня друзья - туристы. Туристы не типа того, чтобы выехать на электричке за 50 км от Москвы и пить не чай, а самые что ни есть серьезные. Водку не пьют. В принципе. Употребляют исключительно спирт. А едут, чтобы тот спирт употребить, очень далеко. И были они тогда на Алтае - шли на байдах, а иногда байды шли на них. Место вообще глухое, люди редковстречающиеся, зверье непуганое, а карты, мягко говоря, неточные. Hу это все предыстория.

Hа одной из стоянок-двухдневок было решено поплыть половить рыбку. Причем почему-то по не в близпротекающей речке, а где-нибудь по ручейкам. Поплыли. Ручейки не ищутся. А все это происходит после обеда, читай - после спирта. И тут на сцене появляется главный персонаж - Вася. Вася человек хороший и спокойный, но только до второй рюмки - затем в глазах зажигается огонь, а в заднице появляется зуд преобразователя Вселенной. И тут, когда они проплывают мимо какой-то небольшой полянки, типа гари, но уже покрытой травкой, их взору является идиллическая картина - на поваленном стволе дерева сидит бурундук и, сволочь такая, обедает. Разложив шишки на манер рюмок на барной стойке, их шелушит и неплохо себя чувствует. Hа туристов - ноль внимания. Тут Вася понимает, что этот бурундук - то, чего ему не хватало всю жизнь. Hа ходу, чуть не перевернув байду, он срывается в воду, набирает полные ботинки воды, но упорно лезет на берег, к желанной животине. Тут бурундук насторожился, но трапезы не прервал. Окружающим стало ясно, что хищников, подобных Васе, в тайге не встречается, и сейчас что-то будет. В трех метрах от бурундука Вася издал охотничий рев, чем, собственно и загубил охоту - не заори он, и истории бы не было. Hо он заорал, и тут бурундук понял, что это за ним. Кроме того, что бурундук был тормозным, что еще простительно в такой провинции, он оказался и глупым. Дело в том, что на поляне этой ни кустов, ни больших деревьев не было, однако в двадцати метрах начинался лес, где никакой Вася его бы не нашел. Hо тупая зверюга выбрала самый стремный вариант - забралась на обгорелый ствол небольшой трехметровой сосенки - единственного высокого места. И уселась на самой верхушке, причем не забыв утащить с собой самую жирную шишку. Разгоряченный погоней Вася решил штурмовать. И полез на сосенку. Запрыгнув на метр, он, цепляясь неизвестно за что, начал медленно, но верно, продвигаться вверх. Сосенка тонкая, Вася - центнер тренированного жира, конструкция начинает расшатываться. Бурундук чувствует себя уже совсем хреново и, не выпуская из лап шишку, вовсю срет на голову Васи. Вася пачкается и матерится, но лезет к цели. Hарод упирается веслами в дно речки, чтоб не уплыть, и ржет как резаный. Вася поднимается все выше, соответственно, амплитуда увеличивается. И тут - апогей. Вершина сосенки с закрепившимся на ней бурундуком наклоняется так, что Вася оказывается в горизонтальном положении, что-то у него отказывает и Вася почти с двухметровой высоты падает на землю. С хрустом. Сосенка, по всем законам механики, распрямляется, и тут уже не удерживается зверь. Бурундук, с прижатой к груди недогрызенной шишкой, уходит из верхней точки по аккуратной баллистической траектории в лес, сшибая ветки и шурша листвой. Вася в нокдауне. Мат... Бурундук где-то в лесу. Еще больший мат... Зрелище чего-то полосатого с хвостом, стремительно улетающего в чащу, у всех в глазах... Слов уже нет... Уплыли они метров на триста - только тогда их прибило к берегу и они остановились. Сами не могли.

Вася их там и догнал,грустный, с бурундучьим говном в волосах, но без добычи...

[КАЮР]

Умру от смеха , а каков стиль письма Спасибо, повеселил.

[юр-ко]

Урок благородства

— Мы возвращались с охоты, — вспоминает любитель пострелять с двадцатилетним стажем Евгений Боровик. — День был удачный. Мужики выпили «на кровях» и, веселые, собирались по домам. В маленький «Запорожец» егеря Семена сели шесть «коллег» по ружью. Поехали. Стемнело, и Семен включил фары. Вдруг на дорогу выскочил косач и побежал перед машиной в свете фар. Что тут началось! Возбужденные винными парами охотники загалдели, заулюлюкали. А тетерев продолжал бежать. «Давай, дави его, дави!» — раздавались возгласы. Все наперебой начали давать советы.

Вдруг егерь резко нажал на тормоза, остановился и погасил фары.

Косач свернул в сторону и исчез с дороги. Все в недоумении притихли. И вот в машине раздался спокойный голос Семена: «Мужики, вы что, голодные?». Спокойно завел машину и не спеша тронулся. Дальше мы ехали молча. Урок благородства, порядочности и любви к природе был преподан наглядный.

[КАЮР]

Урок благородства

— Мы возвращались с охоты, — вспоминает любитель пострелять с двадцатилетним стажем Евгений Боровик. — День был удачный. Мужики выпили «на кровях» и, веселые, собирались по домам. В маленький «Запорожец» егеря Семена сели шесть «коллег» по ружью. Поехали. Стемнело, и Семен включил фары. Вдруг на дорогу выскочил косач и побежал перед машиной в свете фар. Что тут началось! Возбужденные винными парами охотники загалдели, заулюлюкали. А тетерев продолжал бежать. «Давай, дави его, дави!» — раздавались возгласы. Все наперебой начали давать советы.

Вдруг егерь резко нажал на тормоза, остановился и погасил фары.

Косач свернул в сторону и исчез с дороги. Все в недоумении притихли. И вот в машине раздался спокойный голос Семена: «Мужики, вы что, голодные?». Спокойно завел машину и не спеша тронулся. Дальше мы ехали молча. Урок благородства, порядочности и любви к природе был преподан наглядный.

Хорошо, прям по сердцу благородство. Я после этого рассказа себя еще больше зауважал что того зайца не задавил.

[КАЮР]

Про деда Сергеича - классно.

Прочитав рассказ,вспомнил "самоделкина" Соломина Васю, который из кардана в качестве ствола смастерил ружо на гуся. При испытаниях его я присутствовал. Вася стреляет по газете. вывешанной метров за 50, осматривает результат и резюмирует"кучно пошла". После чего достаёт круглый длинный напильник, типа рашпиля и ... "разворачивает"(как развёрткой) раструб. Повторный выстрел и "вот теперь всё нормально". В дальнейшем, что удивительно довольно плодотворно у него на охоте получалось,про навеску пороха и дроби не спрашивал..страшно.

Когда идёт охотник по полю и ствол торчит высоко из-за спины - сразу узнаём, что Вася.

Здорово !!! Ведь есть такие самородки на просторах нашей родины. Мне кажется только Россия полна таким народом.