ОХОТНИЧЬИ БАЙКИ

[СВОЯК]

На мой взгляд охотничьи рассказы, или байки, которые передаются из уст в уста никак нельзя обойти стороной - чем ни устное народное творчество. А у каждого охотника в запасе их и не одна.

[СВОЯК]

ГОРЕ - МУЗЫКАНТ

В Советское время на одной из Карельских пограничных застав произошел такой случай:

Вернувшись с ночной службы наряд докладывает начальнику заставы - мол где-то там за озером, в районе старой довоенной заставы кто-то играет на гитаре. Начальник обложил солдат матом - какая гитара! На 40 километров вокруг ни одной живой души. Совсем мол рехнулись...

Следующий наряд доложил то же самое.

Чертовщина какая-то подумал начальник и доложил в отряд.

К вечеру прилетел уазик с особистом.

Особист опросил солдат. Взял СВД и пошел в ночь один.

Придя с утра гордо заявил - Забирайте своего музыканта!

Оказалось, медведь, нашел участок необвалившегося забора с колючкой и упражнялся по ночам, в подборе аккордов. Семеня лапой по колючке аки по струнам. На этом и закончилась творческая жизнь горе-музыканта.

[jyeula]

Мой дедушка столько рассказывал мне разных историй про охоту, я помню как в детстве всегда сидели с ним у костра под звёздным небом, тогда даже все ребята собирались и, и дедушка начинал рассказывать. Конечно же я уже многое позабывала, но постараюсь вспомнить во всех подробностях и обязательно поделюсь и с вами.

[Степаныч]

ГОРЕ - МУЗЫКАНТ

В Советское время на одной из Карельских пограничных застав произошел такой случай:

Вернувшись с ночной службы наряд докладывает начальнику заставы - мол где-то там за озером, в районе старой довоенной заставы кто-то играет на гитаре. Начальник обложил солдат матом - какая гитара! На 40 километров вокруг ни одной живой души. Совсем мол рехнулись...

Следующий наряд доложил то же самое.

Чертовщина какая-то подумал начальник и доложил в отряд.

К вечеру прилетел уазик с особистом.

Особист опросил солдат. Взял СВД и пошел в ночь один.

Придя с утра гордо заявил - Забирайте своего музыканта!

Оказалось, медведь, нашел участок необвалившегося забора с колючкой и упражнялся по ночам, в подборе аккордов. Семеня лапой по колючке аки по струнам. На этом и закончилась творческая жизнь горе-музыканта.

[Пафнутий]

Вобщем с меня байка такая (эх трудно в темноте по клавиатуре стучать).

Есть у меня два знакомых, Колян и Мишка. Правда Колян конечно уже мне дядя Коля, под 50 ему уж, но все зовут Колян. А Мишка старший брат моего товарища и напарника по рыбалке. Парочка эта совершенно неразлучная, промышляют, так сказать, грешат маленько браконьерством. Любят рыбку поботать, справедливости ради, замечу, что в нерест они сидят на берегу, ловят уклейку, или дома квасят. И вот в один ненастный летний день собрались они поботать. Как правило ботают потемному с минимумом освещения. И при этом стараются посещать такие места, куда ни на лодке не поъедешь, ни на машине, потому что у нас там в Кимрах и Рыбнадзор и Охотнадзор на всех видах транспорта катаются. А мест труднодоступных хотьб отбавляй. Вобщем смеркалось, и эти два чингачгуга вышли на браконьерскую тропу войны. Как я уже говорил день выдался ненастным, но в такую погоду браконьеры как раз и вершат свои грязные делишки. Вот и Мишка с Коляном нахлобучили капюшоны и пошли ботать. Берег там болотистый, сразу так и не подойдешь. Сначала надо пройти метров четыреста лесом к камышам, а потом еще столько же камышами да болотиной, чтобы к открытой воде выйти.

Наботали эти ухарцы полмешка рыбы. Все, больше никак что-то не смогли, не идет рыба в сеть. Потратили впустую часа два с половиной, а на улице хоть - глаз коли. У них были только налобные фонарики.

Непогода стала расходиться, дождь припустил и уже дождевики не спасали, как говорится "вода дырочку найдет". Да, пошли они в обратный путь. Кое как преодолели камыши с болотом, а еще по лесу переть до машины, всего около километра. Я и сам в тех местах бывал, так умумукаешься налегке-то идти, а они при полной омуниции, да еще с сетью, да еще с рыбой, килограмм двацать у них было. Сели они перед лесо маленько передохнуть, покурили, у Мишки батарейки в фонаре сели. И остались они с одной фарой Коляна. Тронулись дальше. Лес там малохоженный и трудно проходимый. И представьте себе, каково там пробираться в кромешной тьме. Эх, нелегка судьба браконьера. . Полпути на прошли они и вдруг зади раздается тихий старушчий голос:

- Мужички, дайте прикурить.

Колян повернул голову с фарой на этот голос. На поваленном дереве сидела маленькая бабка с вязанкой хвороста, а в зубах у нее торчала беломорина. Колян подошел и почиркал зажигалкой у нее перед носом, но кремень намок и зажигалка не горела.

- А рыбкой не угостите? - спросила старуха. Причем ее тон был даже какой-то угрожающий.

- Завтра на базаре купиш. - Колян сунул зажигалку в карман и пошел дальше.

Все это время Миишка стоял как вкопанный, а по спине его стекали капли холодного пота. Он тронулся за Коляном, но через десять метрой они снова резко остановились, и Колян посмотрел на часы. Время было полдвенадцатого ночи.

- Может ее хоть подвезти? - пробормотал Колян.

Он снова посветил в сторону старухи, но ее там не было. Вот оно поваленное дерево, буквально в десяти метрах от них, куда же она делась? Ни бабки, ни вязанки хвороста не было.

До машины они шли молча. И только после того уже как забили багажник своей НИВЫ и немного передохнули, Мишка завел машину и спросил:

- А чо она там ночью делала?

- Дык хворост собирала. - ответил Колян и сам себе не поверил. - Ну ты же ее видел?

- И кто же в наше время по ночам хворост летом собирает?

Колян только пожал плечами, и они поехали домой.

[Ramon]

Есть в нашем селе один знаменитый охотник,водит гончих.Так вот он однажды взял щенка,назвал его Бушуй.Щенок был от рабочей породной матери РПГ,отец был дворянином.Все посмеивались над Сашкой,особенно злорадствавал мой отец,насмехаясь над смешным щенком.Когда он немного подрос Сашка посадил его на цепь,щенок месяца 3-4 скулил и гавкал на цепи,день и ночь напролет.Сашка в то время жил один,уйдет на работу,а бабки во двор и всыпая возмутителю спокойствия кирпичей и палок.Когда он наконец-то заткнулся они прибегали по очереди к хозяину:

-Сашка дэ ты его див,убыв мабуть?

А щенок вырос окреп,но интереса и злобы к зверю не испытывал,да и отгонял не далеко.Зато к бабкам был злобен и вязкуч,и вообще людей не любил.Я как-то бросил ему четвертинку кирпича в вольер,он ее на лету в пыль превратил,Сашка тогда сказал мне:

-Дывысь Роман,вин злопамятный страшно,а нам завтра на охоту!

На следующ день первого ноября мы в большой компании двинули к заветным местам,пришли затемно к островам леса,открытие всеж,не терпится всем.Собак много,но все на привязи.Сашка отпустил Бушуя,хай побегает,все равно от ног не отгонишь.Ну разлеглись мы в остатках скирды,которую совсем недавно растормошили,пахнет соломой свежей,тепло,разговор не завелся поэтому половина из нас точно задремали,изредка поскуливали собаки,не терпелось им..Я расположился рядом с Сашкой,Бушуй попытался ухватить меня за ногу,но удар стволом по чердаку вразумил его,даже не взвигнул,просто ушел в сторону.Под Сашкин храп и я прикимарил..Сквозь дремоту слышу Бцзык-бзззык_бцзззык.открываю глаза и на рассветном фоне четко вижу как Бушуй задрав ногу ссыт на голову спящему хозяину! А на голове у Сашки советская ушанка,отделанная кирзой.Звучно так!

Затем истеричный смех охотников,крик Сашки "Тубо Бля!,убью е..ного!" Думали животы порвем!Весь день ржали,глянем друг на друга и смеяться хоцца.

Бушуй удрал с охоты в село,ганять бабок.Сашка держал его еще год,надеясь заработает.Но после того как одна старушка, жившая на отшибе, переночевала ночь на крыше сарая,в разорванной фуфайке,на босу ногу.(под чуткой охраной кобеля разумеется)Учитывая что дело в декабре было,и ее еле живую сняли с сарая случайные люди,Сашка привел в исполнение (собственноручно)приговор,который в детстве пророчили Бушую многие гончатники.

Но память о нем всегда с нами,с Сашкой мы общаемся и по сей день,намного реже чем прежде,расстояние большое.

Бушуя вспоминаем всегда с улыбкой,с характером у него было строго.

[Алек]

Взято с интернета. Отдельную тему не стал создавать, всунул в эту...Кстати, эту историю я слышал ранее. Правдива она или нет - вам решать...

Володя-снайпер. Рассказ о якуте-промысловике, воевавшем в 1-ю Чеченскую

Алексей ВОРОНИН. Рассказ из цикла-сборника «Я – Русский Воин!» ( впервые опубликовано на ресурсе "Православный Крест" ) 2009-год.

У Володи не было рации, не было никаких новых «прибамбасов» в виде сухого спирта, питьевых трубочек и прочего барахла. Не было даже разгрузки, бронежилет он не взял сам. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Да была шапка-ушанка – облезлая. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно увидел в столовой по телевизору груды трупов российских солдат на улицах Грозного, дымящиеся танки и услышал какие-то слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, да так сильно, что вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, продал и намытое золотишко. Взял дедовскую винтовку и все патроны, засунул за пазуху иконку Николая-угодника и поехал воевать якут за Российское дело.

О том, как ехал, лучше не вспоминать – о том, как три раза сидел в КПЗ, как много раз отбирали винтовку. Но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный. Наконец, якуту повезло, и он добрался до генеральского штаба.

Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома. Бумажка, которая поистрепалась в дороге, уже не раз спасала ему жизнь. Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе.

Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился временно штаб генерала.

– Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? – уважительно спросил Володя.

– Да, я Рохлин, – ответил уставший генерал, пытливо всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной.

– Чаю хотите, охотник?

– Благодарствуйте, товарищ генерал. Горячего уже три дня не пил. Не откажусь. Володя достал из рюкзака свою железную кружку и протянул ее генералу. Рохлин налил ему чаю до краев.

– Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью?

– Видел я по телевизору, как чеченцы наших из снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Стыдно, однако. Вот и приехал, чтобы их валить. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану – через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо... тяжело это.

Удивленный Рохлин закивал головой.

– Возьми, Володя, хоть новую СВДэшку. Дайте ему винтовку!

– Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось...

Так Володя начал свою войну, снайперскую. Он отоспался сутки в штабных кунгах, несмотря на минные обстрелы и жуткую пальбу артиллерии. Взял патроны, еду, воду и ушел на первую охоту. В штабе о нем забыли. Только разведка каждые три дня исправно приносила патроны, еду и, главное, воду в условленное место. Каждый раз убеждалась, что посылка исчезла.

Первым о Володе вспомнил на заседании штаба радист-«перехватчик».

– Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских, то есть у нас, появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой – бьет этот молодец чеченцев аккурат в глаз. Почему только в глаз – кто его знает...

И тут штабные вспомнили про якута Володю.

– Еду и патроны из тайника берет регулярно, – доложил начальник разведки.

– А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону...

Так или иначе, в сводке отметили, что наши снайпера их снайперам тоже прикурить дают. Потому что Володина работа давала такие результаты – от 16 до 30 человек укладывал промысловик выстрелом в глаз. Чеченцы раскусили, что появился на площади Минутка русский промысловик. А так как на этой площади и происходили все события тех страшных дней, то и изловить снайпера вышел целый отряд чеченских добровольцев.

Тогда, в феврале 95-го, на Минутке «федералы», благодаря хитрому замыслу Рохлина, уже перемололи почти на три четверти личного состава «абхазский» батальон Шамиля Басаева. Немалую роль сыграл здесь и карабин якута Володи. Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Однако это было такое время, когда группы и с одной и с другой стороны прорывали оборону противника и глубоко вклинивались в его территорию. Иногда так глубоко, что уже не оставалось никаких шансов вырваться к своим. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев – ночную «работу» снайпера – хоронили на следующий день.

Тогда, устав терять еженощно по 20 человек, Басаев вызвал из резервов в горах мастера воего дела, учителя из лагеря по подготовке юных стрелков, снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны. И они встретились через две недели. Точнее, Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя, ощутив прилив горячей волны сочащейся крови, понял, что наконец-то началась охота и на него.

Здания на противоположной стороне площади, а, точнее, их развалины, сливались в Володиной оптике в единую линию. «Что же блескануло, оптика?», – думал охотник, а он знал случаи, когда соболь видел сверкнувший на солнце прицел и уходил восвояси. Место, которое он выбрал, располагалось под крышей пятиэтажного жилого дома. Снайперы всегда любят находиться наверху, чтобы все видеть. А лежал он под крышей – под листом старой жести не мочил мокрый снежный дождичек, который то шел, то переставал.

Абубакар выследил Володю лишь на пятую ночь – выследил по штанам. Дело в том, что у якута штаны были обычные, ватные. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а отечественная светилась ярким салатовым светом. Так Абубакар и «вычислил» якута в мощную ночную оптику своего «Бура», сделанного на заказ английскими оружейниками еще в 70-х. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», – подумал снайпер.– Ну, значит, дуэль. Да, господин чеченский снайпер! – сказал себе мысленно без эмоций якут. Володя специально прекратил кромсать «чеченские порядки». Аккуратный рядок 200-х с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. «Пусть поверят, что я убит», – решил Володя. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер. Через двое суток, уже днем, он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, – он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром.«Вот я и нашел тебя, абрек! Без наркоты не можешь! Хорошо...», – думал с торжеством якутский охотник. Он не знал, что имеет дело с арабским снайпером, прошедшим и Абхазию, и Карабах. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину – и подавно. – Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, – хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, а не в левую, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Чтобы «достать» врага, Володе пришлось ночью поменять точку стрельбы. Он не мог ничего сделать заново, любой новый кровельный лист сразу же выдаст позицию снайпера. Но Володя нашел два поваленных бревна от стропил с куском жести чуть правее, метрах в 50-ти от своей точки. Место было прекрасное для стрельбы, но уж очень неудобное для «лежанки». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро вдруг увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был сражен наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу. Большое жирное пятно крови растекалось по грязи на площади дудаевского дворца.

«Ну вот, я тебя и достал», – подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Он понял, что должен продолжить свой бой, показав характерный почерк. Доказать тем самым, что жив, и что противник не убил его несколько дней назад. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел. Одним словом, охотник из глухой тайги!

И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Володя прицелился. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» – торжествовал Володя. Чеченцы действительно втроем подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.

Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и, отбросив тела товарищей, попытались вытащить снайпера. Со стороны заработал российский пулемет, но очереди ложились чуть выше, не причиняя вреда сгорбившимся чеченцам. «Эх, пехота-мабута! Только патроны тратишь...», – подумал Володя. Прозвучали еще четыре выстрела, почти слившись в один. Еще четыре трупа уже образовали кучку.

Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Генерал сразу принял его как дорогого гостя. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.

– Ну, как ты, Володя, устал? Домой хочешь?

Володя погрел руки у «буржуйки». – Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. Военком отпустил меня только на два месяца. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать...

Рохлин понимающе закивал головой.

– Винтовку возьми хорошую, мой начштаба оформит документы...

– Зачем? У меня дедовская... – Володя любовно обнял старый карабин. Генерал долго не решался задать вопрос. Но любопытство взяло верх.

– Сколько ты сразил врагов, считал ведь? Говорят, более сотни... чеченцы переговаривались.

Володя потупил глаза.

– 362 человека, товарищ генерал.

Рохлин молча похлопал якута по плечу.

– Поезжай домой, мы теперь сами справимся...

– Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

На лице Володи читалась откровенная забота о всей Российской Армии.

Впервые легенду о Володе-снайпере, или как его еще называли - Якуте ( причем прозвище настолько фактурное, что даже перекочевало в известный телесериал о тех днях) я услыхал в 95-м. Рассказывали её на разные лады, вместе с легендами о Вечном Танке, девочке-Смерти и прочим армейским фольклером, который ты, дружище, знаешь не хуже меня. Причем, самое удивительное то, что в рассказе о Володе-снайпере уливительным образом прослеживалась почти добуквенная схожесть с историей великого Зайцева, положившего в Сталинграде ганса, майора, начальника Берлинской школы снайперов. Честно говоря, я тогда воспринимал это так, как ... ну, скажем, как фольклор - на привале - и верилось, и не верилось. Тогда много чего было, как, впрочем, и на любой войне, чему не поверишь, а оказывается ПРАВДОЙ. Жизнь - она вообще сложней и неожиданней любой выдумки.

Позже уже, году в 2003-2004 м один из моих друзей и боевых товарищей рассказал мне, что лично знал этого паренька, и что действительно ОН БЫЛ. Была ли та самая дуэль с Абубакаром, и был ли на самом деле такой суперснайпер у чехов, по чести сказать - я не знаю, у них хватало серьезных снайперов, а в Первую Кампанию - особенно. И оружие было серьезное, в том числе и ЮАРовские КСВ, и каши ( в том числе прототипы В-94, которые только-только шли в предсерию, у духов уже были, причем с номерами первых сотен - Пахомыч не даст соврать.Как они у них оказались - отдельная история, но тем не менее, такие стволы у чехов были. Да и сами они полукустарно КСВ делали под Грозным.)

Володя -якут действительно работал в одиночку, работал именно так, как описано - в глаз. И винтовка у него была именно та, о которой рассказано - старая мосинская трехлинейка дореволюционного выпуска, еще с гранеым казенником и длинным стволом - пехотная модель 1891-г.

Подлинное имя Володи-Якута - Владимир Максимович Колотов, родом из села Иенгра в Якутии. Однако сам он не якут, а эвенк. В конце Первой Кампании его подлатали в госпитале, а поскольку он официально был никто и звать его было никак - просто уехал домой.

Чем жил, как добирался - мне неведомо.

Однако в 2009-м, по привычке протраливая СМИ в газете "Молодая Гвардия" ( агитка Единой России), натолкнулся вот на что: ( привожу в том виде, что оцтфровал и перебил тогда на жесткий диск)

Медведеву подарили пайцзу и оленя

(В.М.Колотов на снимке - слева.)

Ценными подарками Президента осчастливила семья Колотовых из якутского оленеводческого села Иенгра. Медведев вручил им ордена "Родительская слава" и "Орден Мужества", к которому один из Колотовых, Владимир Максимович, в прошлом снайпер, был представлен еще по время Чеченской войны, но награждения сразу по разным причинам не состоялось. Заслуженная награда наконец нашла героя и благодарные якуты решили в долгу не оставаться. Семья эвенкийского охотника-промысловика сразу же после награждения вручила Президенту панно работы сельских мастериц и символ власти - пайцзу - велительную доску со специальной надписью. Но и на этом аттракцион оленеводской щедрости не закончился. Колотовы решили подарить Медведеву еще и северного оленя, который считается у эвенков символом благополучия и достатка. Эта информация сопровождалась следующим комментарием: «Олень Медведева будет жить в Иенгре, пока его хозяин сам за ним не приедет - так требует местный обычай». Президент поблагодарил Колотовых за искренний подарок, но забирать оленя в Кремль пока не стал, выразив надежду, что животное останется жить в привычной для себя обстановке. После того, как эта статья мне попала в руки, я списался со своим хорошим приятелем, Мизаилом Арсеньевичем Кречмаром. Боря, ты скорее всего, встречался с ним в Чечне, этот парень в те годы был активным журналюгой, много писал для разных СМИ, бывало, и безбашенно на рожон лез. А сейчас он - замдиректора ФГУ «Государственный природный биосферный заповедник «Кедровая Падь» как раз в тех краях, где и продолжает работу по сей день и одно время очень много писал на Ганзе о якутских промысловиках и об охотничьем оружии в частности.Так вот, Кречмар вскорости прислал мне фото В.М.Колотова. Фото достаточно свежее, сделано у Колотова в - 2009 году.

Вот оно

Что же касается боевого счета Володи-Якута, полагаю, что в статье он не преувеличен, а ПРИУМЕНЬШЕН. Как умеют работать промысловики-профессионалы, ты сам знаешь. Паша Гаврилов как-то прислал мне снимок Максимова в те годы, но стопроцентную гарантию он не дает, а соответственно, её не могу дать и я. Тем не менее - ....."

[Александр dx]

Собака собирается на дачу http://www.youtube.c...Q4xC_uTgpU#t=21

Изменено 31 октября, 2014 пользователем Александр dx

[Potapych]

Вы когда нибудь видели как 65-летний человек запрыгивает на капот Волги 3102 ?

А дело было так.

Собак у нас во дворе не переводилось - меньше двух не бывало.

Однажды прибился к нам щенок. Бутуз лохматый расцветки восточно-европейской овчарки. Дети его назвали "Тайфун". Рос он рос... но какой был такой и остался через полгода, только в длину вырос

Как - то рано утром в воскресенье приехал ко мне мой директор. Вызвал меня по телефону на улицу, мол надо на часик на работу - срочные дела.

Я говорю "надо переодеться и хотя бы чаю попить"

- Ничего я подожду, посмотрю как ты живёшь похожу... У тебя собака есть ? -делая пару шагов во двор от калитки.

- Я как то и не подумал о Тайфуне, говорю есть, но она в хоздворе на цепи.

А Тайфун жил в старой будке, построенной для немецкой овчарки - огромная будка и огромная цепь кованная. Старая собака давно отправилась к праотцам своим, а цепь так и лежала с расстёгнутым ошейником ... И дёрнул меня черт сказать в ту же секунду, когда шеф увидел эту цепь с будкой, что у меня Тайфун без цепи бегает по двору.

Шеф уже был почти на середине двора ...

и при этом взял его еще и позвал "Тайфун! Ко мне!"

Что делает одно имя !

Все рекорды мира были побиты - за доли секунды он оказался за двором на капоте своей Волги.

Тайфун - ростом не выше 25 см, с добрейшей мордочкой так и не понял чего это пожилой человек запрыгнул на машину.

[sniper 352]

Взято с интернета. Отдельную тему не стал создавать, всунул в эту...Кстати, эту историю я слышал ранее. Правдива она или нет - вам решать...

Володя-снайпер. Рассказ о якуте-промысловике, воевавшем в 1-ю Чеченскую

Алексей ВОРОНИН. Рассказ из цикла-сборника «Я – Русский Воин!» ( впервые опубликовано на ресурсе "Православный Крест" ) 2009-год.

У Володи не было рации, не было никаких новых «прибамбасов» в виде сухого спирта, питьевых трубочек и прочего барахла. Не было даже разгрузки, бронежилет он не взял сам. У Володи был только старый дедовский охотничий карабин с трофейной немецкой оптикой, 30 патронов, фляга с водой и печенье в кармане ватника. Да была шапка-ушанка – облезлая. Сапоги, правда, были хорошие, он после прошлогоднего промысла купил их на ярмарке в Якутске, прямо на сплаве у Лены у каких-то заезжих торгашей.

Вот так он и воевал уже третий день. Промысловик-соболятник, 18-летний якут из дальнего оленьего стойбища. Надо было так случиться, что пришел в Якутск за солью и патронами, случайно увидел в столовой по телевизору груды трупов российских солдат на улицах Грозного, дымящиеся танки и услышал какие-то слова о «снайперах Дудаева». Врезалось Володе это в голову, да так сильно, что вернулся охотник на стойбище, забрал свои заработанные деньги, продал и намытое золотишко. Взял дедовскую винтовку и все патроны, засунул за пазуху иконку Николая-угодника и поехал воевать якут за Российское дело.

О том, как ехал, лучше не вспоминать – о том, как три раза сидел в КПЗ, как много раз отбирали винтовку. Но все-таки через месяц якут Володя прибыл в Грозный. Наконец, якуту повезло, и он добрался до генеральского штаба.

Единственным документом, помимо паспорта, была у него рукописная справка военкома о том, что Владимир Колотов, охотник-промысловик по профессии, направляется на войну, с подписью военкома. Бумажка, которая поистрепалась в дороге, уже не раз спасала ему жизнь. Генерал Рохлин, удивленный тем, что кто-то прибыл на войну по собственному желанию, велел пропустить якута к себе.

Володя, щурясь на мигающие от генератора тусклые лампочки, отчего его раскосые глаза еще больше расплылись, по-медвежьи, боком зашел в подвал старого здания, в котором разместился временно штаб генерала.

– Извините, пожалуйста, Вы и есть тот генерал Рохля? – уважительно спросил Володя.

– Да, я Рохлин, – ответил уставший генерал, пытливо всматривавшийся в человека маленького роста, одетого в протертый ватник, с рюкзаком и винтовкой за спиной.

– Чаю хотите, охотник?

– Благодарствуйте, товарищ генерал. Горячего уже три дня не пил. Не откажусь. Володя достал из рюкзака свою железную кружку и протянул ее генералу. Рохлин налил ему чаю до краев.

– Мне сказали, что Вы прибыли на войну самостоятельно. С какой целью?

– Видел я по телевизору, как чеченцы наших из снайперских валят. Не могу терпеть это, товарищ генерал. Стыдно, однако. Вот и приехал, чтобы их валить. Денег не надо, ничего не надо. Я, товарищ генерал Рохля, буду сам по ночам на охоту уходить. Пусть мне место покажут, куда патроны и еду будут класть, а остальное я сам делать буду. Устану – через недельку приду, отосплюсь в тепле денек и снова пойду. Рации и всего такого не надо... тяжело это.

Удивленный Рохлин закивал головой.

– Возьми, Володя, хоть новую СВДэшку. Дайте ему винтовку!

– Не надо, товарищ генерал, я со своей косой в поле выхожу. Только патронов дайте, у меня сейчас всего-то 30 осталось...

Так Володя начал свою войну, снайперскую. Он отоспался сутки в штабных кунгах, несмотря на минные обстрелы и жуткую пальбу артиллерии. Взял патроны, еду, воду и ушел на первую охоту. В штабе о нем забыли. Только разведка каждые три дня исправно приносила патроны, еду и, главное, воду в условленное место. Каждый раз убеждалась, что посылка исчезла.

Первым о Володе вспомнил на заседании штаба радист-«перехватчик».

– Лев Яковлевич, у «чехов» паника в радиоэфире. Говорят, что у русских, то есть у нас, появился некий черный снайпер, который работает по ночам, смело ходит по их территории и валит безбожно их личный состав. Масхадов даже назначил 30 тысяч долларов за его голову. Почерк у него такой – бьет этот молодец чеченцев аккурат в глаз. Почему только в глаз – кто его знает...

И тут штабные вспомнили про якута Володю.

– Еду и патроны из тайника берет регулярно, – доложил начальник разведки.

– А так мы с ним ни словом не перекинулись, даже и не видели ни разу. Ну, как он от вас тогда ушел на ту сторону...

Так или иначе, в сводке отметили, что наши снайпера их снайперам тоже прикурить дают. Потому что Володина работа давала такие результаты – от 16 до 30 человек укладывал промысловик выстрелом в глаз. Чеченцы раскусили, что появился на площади Минутка русский промысловик. А так как на этой площади и происходили все события тех страшных дней, то и изловить снайпера вышел целый отряд чеченских добровольцев.

Тогда, в феврале 95-го, на Минутке «федералы», благодаря хитрому замыслу Рохлина, уже перемололи почти на три четверти личного состава «абхазский» батальон Шамиля Басаева. Немалую роль сыграл здесь и карабин якута Володи. Басаев обещал золотую чеченскую звезду тому, кто принесет труп русского снайпера. Но ночи проходили в безуспешных поисках. Пятеро добровольцев ходили по передовой в поисках «лежанок» Володи, ставили растяжки везде, где он мог появиться в прямой видимости своих позиций. Однако это было такое время, когда группы и с одной и с другой стороны прорывали оборону противника и глубоко вклинивались в его территорию. Иногда так глубоко, что уже не оставалось никаких шансов вырваться к своим. Но Володя спал днем под крышами и в подвалах домов. Трупы чеченцев – ночную «работу» снайпера – хоронили на следующий день.

Тогда, устав терять еженощно по 20 человек, Басаев вызвал из резервов в горах мастера воего дела, учителя из лагеря по подготовке юных стрелков, снайпера-араба Абубакара. Володя и Абубакар не могли не встретиться в ночном бою, таковы уж законы снайперской войны. И они встретились через две недели. Точнее, Абубакар зацепил Володю из буровской винтовки. Мощная пуля, убивавшая когда-то в Афганистане советских десантников навылет на расстоянии в полтора километра, прошила ватник и слегка зацепила руку, чуть пониже плеча. Володя, ощутив прилив горячей волны сочащейся крови, понял, что наконец-то началась охота и на него.

Здания на противоположной стороне площади, а, точнее, их развалины, сливались в Володиной оптике в единую линию. «Что же блескануло, оптика?», – думал охотник, а он знал случаи, когда соболь видел сверкнувший на солнце прицел и уходил восвояси. Место, которое он выбрал, располагалось под крышей пятиэтажного жилого дома. Снайперы всегда любят находиться наверху, чтобы все видеть. А лежал он под крышей – под листом старой жести не мочил мокрый снежный дождичек, который то шел, то переставал.

Абубакар выследил Володю лишь на пятую ночь – выследил по штанам. Дело в том, что у якута штаны были обычные, ватные. Это американский камуфляж, который носили чеченцы, пропитывался специальным составом, в нем форма была невидима в приборах ночного видения, а отечественная светилась ярким салатовым светом. Так Абубакар и «вычислил» якута в мощную ночную оптику своего «Бура», сделанного на заказ английскими оружейниками еще в 70-х. Одной пули было достаточно, Володя выкатился из-под крыши и больно упал спиной на ступеньки лестницы. «Главное, винтовку не разбил», – подумал снайпер.– Ну, значит, дуэль. Да, господин чеченский снайпер! – сказал себе мысленно без эмоций якут. Володя специально прекратил кромсать «чеченские порядки». Аккуратный рядок 200-х с его снайперским «автографом» на глазу оборвался. «Пусть поверят, что я убит», – решил Володя. Сам же только и делал, что высматривал, откуда же до него добрался вражеский снайпер. Через двое суток, уже днем, он нашел «лежанку» Абубакара. Он так же лежал под крышей, под полусогнутым кровельным листом на другой стороне площади. Володя бы и не заметил его, если бы арабского снайпера не выдала дурная привычка, – он покуривал анашу. Раз в два часа Володя улавливал в оптику легкую синеватую дымку, поднимавшуюся над кровельным листом и сразу уносимую ветром.«Вот я и нашел тебя, абрек! Без наркоты не можешь! Хорошо...», – думал с торжеством якутский охотник. Он не знал, что имеет дело с арабским снайпером, прошедшим и Абхазию, и Карабах. Но убивать его просто так, прострелив кровельный лист, Володя не хотел. У снайперов так не водилось, а у охотников на пушнину – и подавно. – Ну ладно, куришь ты лежа, но в туалет придется тебе встать, – хладнокровно решил Володя и стал ждать.

Только через три дня он вычислил, что Абубакар выползает из-под листа в правую сторону, а не в левую, быстро делает дело и возвращается на «лежанку». Чтобы «достать» врага, Володе пришлось ночью поменять точку стрельбы. Он не мог ничего сделать заново, любой новый кровельный лист сразу же выдаст позицию снайпера. Но Володя нашел два поваленных бревна от стропил с куском жести чуть правее, метрах в 50-ти от своей точки. Место было прекрасное для стрельбы, но уж очень неудобное для «лежанки». Еще два дня Володя высматривал снайпера, но он не показывался. Володя уже решил, что противник ушел насовсем, когда на следующее утро вдруг увидел, что он «открылся». Три секунды на прицеливание с легким выдохом, и пуля пошла в цель. Абубакар был сражен наповал в правый глаз. Он почему-то, против удара пули, упал с крыши плашмя на улицу. Большое жирное пятно крови растекалось по грязи на площади дудаевского дворца.

«Ну вот, я тебя и достал», – подумал Володя без какой-либо восторженности или радости. Он понял, что должен продолжить свой бой, показав характерный почерк. Доказать тем самым, что жив, и что противник не убил его несколько дней назад. Володя всматривался в оптику в неподвижное тело сраженного противника. Рядом он увидел и «Бур», который он так и не распознал, так как таких винтовок ранее не видел. Одним словом, охотник из глухой тайги!

И вот тут он удивился: чеченцы стали выползать на открытое место, чтобы забрать тело снайпера. Володя прицелился. Вышли трое, склонились над телом. «Пусть поднимут и понесут, тогда и начну стрелять!» – торжествовал Володя. Чеченцы действительно втроем подняли тело. Прозвучали три выстрела. Три тела упали на мертвого Абубакара.

Еще четыре чеченских добровольца выскочили из развалин и, отбросив тела товарищей, попытались вытащить снайпера. Со стороны заработал российский пулемет, но очереди ложились чуть выше, не причиняя вреда сгорбившимся чеченцам. «Эх, пехота-мабута! Только патроны тратишь...», – подумал Володя. Прозвучали еще четыре выстрела, почти слившись в один. Еще четыре трупа уже образовали кучку.

Володя убил в то утро 16 боевиков. Он не знал, что Басаев отдал приказ во что бы то ни стало достать тело араба до того, как начнет темнеть. Его нужно было отправить в горы, чтобы захоронить там до восхода солнца, как важного и почтенного моджахеда.

Через день Володя вернулся в штаб Рохлина. Генерал сразу принял его как дорогого гостя. Весть о дуэли двух снайперов уже облетела армию.

– Ну, как ты, Володя, устал? Домой хочешь?

Володя погрел руки у «буржуйки». – Все, товарищ генерал, работу свою выполнил, домой пора. Начинается весенняя работа на стойбище. Военком отпустил меня только на два месяца. За меня работали все это время мои два младших брата. Пора и честь знать...

Рохлин понимающе закивал головой.

– Винтовку возьми хорошую, мой начштаба оформит документы...

– Зачем? У меня дедовская... – Володя любовно обнял старый карабин. Генерал долго не решался задать вопрос. Но любопытство взяло верх.

– Сколько ты сразил врагов, считал ведь? Говорят, более сотни... чеченцы переговаривались.

Володя потупил глаза.

– 362 человека, товарищ генерал.

Рохлин молча похлопал якута по плечу.

– Поезжай домой, мы теперь сами справимся...

– Товарищ генерал, если что, вызывайте меня заново, я с работой разберусь и приеду во второй раз!

На лице Володи читалась откровенная забота о всей Российской Армии.

Впервые легенду о Володе-снайпере, или как его еще называли - Якуте ( причем прозвище настолько фактурное, что даже перекочевало в известный телесериал о тех днях) я услыхал в 95-м. Рассказывали её на разные лады, вместе с легендами о Вечном Танке, девочке-Смерти и прочим армейским фольклером, который ты, дружище, знаешь не хуже меня. Причем, самое удивительное то, что в рассказе о Володе-снайпере уливительным образом прослеживалась почти добуквенная схожесть с историей великого Зайцева, положившего в Сталинграде ганса, майора, начальника Берлинской школы снайперов. Честно говоря, я тогда воспринимал это так, как ... ну, скажем, как фольклор - на привале - и верилось, и не верилось. Тогда много чего было, как, впрочем, и на любой войне, чему не поверишь, а оказывается ПРАВДОЙ. Жизнь - она вообще сложней и неожиданней любой выдумки.

Позже уже, году в 2003-2004 м один из моих друзей и боевых товарищей рассказал мне, что лично знал этого паренька, и что действительно ОН БЫЛ. Была ли та самая дуэль с Абубакаром, и был ли на самом деле такой суперснайпер у чехов, по чести сказать - я не знаю, у них хватало серьезных снайперов, а в Первую Кампанию - особенно. И оружие было серьезное, в том числе и ЮАРовские КСВ, и каши ( в том числе прототипы В-94, которые только-только шли в предсерию, у духов уже были, причем с номерами первых сотен - Пахомыч не даст соврать.Как они у них оказались - отдельная история, но тем не менее, такие стволы у чехов были. Да и сами они полукустарно КСВ делали под Грозным.)

Володя -якут действительно работал в одиночку, работал именно так, как описано - в глаз. И винтовка у него была именно та, о которой рассказано - старая мосинская трехлинейка дореволюционного выпуска, еще с гранеым казенником и длинным стволом - пехотная модель 1891-г.

Подлинное имя Володи-Якута - Владимир Максимович Колотов, родом из села Иенгра в Якутии. Однако сам он не якут, а эвенк. В конце Первой Кампании его подлатали в госпитале, а поскольку он официально был никто и звать его было никак - просто уехал домой.

Чем жил, как добирался - мне неведомо.

Однако в 2009-м, по привычке протраливая СМИ в газете "Молодая Гвардия" ( агитка Единой России), натолкнулся вот на что: ( привожу в том виде, что оцтфровал и перебил тогда на жесткий диск)

Медведеву подарили пайцзу и оленя

(В.М.Колотов на снимке - слева.)

Ценными подарками Президента осчастливила семья Колотовых из якутского оленеводческого села Иенгра. Медведев вручил им ордена "Родительская слава" и "Орден Мужества", к которому один из Колотовых, Владимир Максимович, в прошлом снайпер, был представлен еще по время Чеченской войны, но награждения сразу по разным причинам не состоялось. Заслуженная награда наконец нашла героя и благодарные якуты решили в долгу не оставаться. Семья эвенкийского охотника-промысловика сразу же после награждения вручила Президенту панно работы сельских мастериц и символ власти - пайцзу - велительную доску со специальной надписью. Но и на этом аттракцион оленеводской щедрости не закончился. Колотовы решили подарить Медведеву еще и северного оленя, который считается у эвенков символом благополучия и достатка. Эта информация сопровождалась следующим комментарием: «Олень Медведева будет жить в Иенгре, пока его хозяин сам за ним не приедет - так требует местный обычай». Президент поблагодарил Колотовых за искренний подарок, но забирать оленя в Кремль пока не стал, выразив надежду, что животное останется жить в привычной для себя обстановке. После того, как эта статья мне попала в руки, я списался со своим хорошим приятелем, Мизаилом Арсеньевичем Кречмаром. Боря, ты скорее всего, встречался с ним в Чечне, этот парень в те годы был активным журналюгой, много писал для разных СМИ, бывало, и безбашенно на рожон лез. А сейчас он - замдиректора ФГУ «Государственный природный биосферный заповедник «Кедровая Падь» как раз в тех краях, где и продолжает работу по сей день и одно время очень много писал на Ганзе о якутских промысловиках и об охотничьем оружии в частности.Так вот, Кречмар вскорости прислал мне фото В.М.Колотова. Фото достаточно свежее, сделано у Колотова в - 2009 году.

Вот оно

Что же касается боевого счета Володи-Якута, полагаю, что в статье он не преувеличен, а ПРИУМЕНЬШЕН. Как умеют работать промысловики-профессионалы, ты сам знаешь. Паша Гаврилов как-то прислал мне снимок Максимова в те годы, но стопроцентную гарантию он не дает, а соответственно, её не могу дать и я. Тем не менее - ....."

Про Володю Якута к сожалению не слышал,но был у нас в роте Николаев,тоже эвен с Якутии.. Так он на 20-ке в Грозном метров с 70 ночью на звук собаку с ВСК вальнул.Так что все может быть.

[krutov.vladimir2012]

Тайга. Первый урок.

Тайга, тайга! Как часто,  сидя вечером, после удачной зорьки у костра. Делюсь с друзьями рассказами о незабываемых встречах с ее обитателями. Эта страсть к охоте, общению с природой, передалась мне от моего отца. Азартного охотника, тонкого любителя и ценителя природы родного края. Отлично помню, то удивительное время. Когда, семилетним «мальцом», принимал деятельное участие в его сборах и проводах на охоту. А потом, с нетерпением ждал его возвращения и подробных рассказов об охотничьих  мытарствах и приключениях. Он был хорошим психологом и сумел зажечь в моей молодой, душе огонь этой страсти. До сих пор,  заставляющей  усиленно биться сердце. При виде гомонящей над головой,  пролетной  стаи гусей.  Или  выскочившего,  из под ног,  ошалевшего от испуга  зайца.  Занятие охотой стало достойной заменой бесцельной беготне по улицам. Другим пустопорожним занятиям. Уже тогда моей заветной мечтой стало собственное ружье. И как и было обещано, по окончании на «отлично» четвертого класса. Моим достоянием стала дедовская одностволка. И не было в тот момент человека счастливее меня! До самого открытия охоты, я через день чистил и смазывал, разбирал и собирал эту драгоценность. Несмотря на отличный бой,  быстро пришло разочарование. Ствол только один. И после частого на первых порах промаха. Оставалось только провожать тоскующим взглядом, быстро улетающую дичь. Да разводить в очередной раз, от огорчения руками. Реакция отца не заставила себя ждать.  Начало следующего охотничьего сезона, я встретил с новенькой, курковой «ижевкой», 16- калибра. С высоты прожитых лет, вижу, каким хорошим воспитателем и наставником бал мой отец! Если выпадало свободное время, оно целиком посвящалось охоте. Сначала на велосипедах или попутках, потом на мотоцикле.  В зной и холод,  дождь и жару мы устремлялись в заветные угодья. Объектами наших охот были, в осеннее время  - утки и тетерева, дикие лесные голуби и куропатки, перепела и бекасы.  Зимой охотились на немногочисленных, в наших местах, зайцев и лис. Сохранились его фотографии на фоне добытых лосей и кабанов,  но  всем другим охотам, он предпочитал,  охоту по «перу». В те времена мы запросто, за короткий осенний день. Могли «отмахать» два, а  то и больше десятков километров, в поисках пролетных утиных стай. Отец никогда не огорчался, если наградой в конце тяжелого пути, была пара сереньких чирят. Или вообще одни «убитые» ноги. Кстати чирков он стрелял мастерски,  давая нам с братом , по современной терминологии уроки «мастер – класса». Его любимым «коньком», была «ходовая» охота.  Неожиданная стрельба с «подъема», где помимо твердой руки, необходима  мгновенная реакция, выдержка и хладнокровие. Отец научил меня не только хорошо стрелять,  но  много и  бесшумно ходить.  Стойко переносить все тяготы,  этих утомительных порой походов. Научил по едва заметным признакам, примятой траве, оброненному перышку.  Точно предсказать, вернутся ночевать утки на это озеро или нет. Научил отличать свежие звериные следы, от  старых.  Разгадывать хитросплетения заячьих скидок и лисьих «петель». Разжечь в сырую погоду костер, переправиться через разлившийся ручей и многому другому. И,   самое  важное, на мой взгляд, уже взрослого человека. Никогда не делал бесцельного выстрела. Всегда обходился минимумом, да и мне привил, эту важнейшую заповедь, настоящего охотника. В общем,  к  8 – 9 классам, я стал «заядлым» охотником,  не мыслящим себя без этого «наркотика». Уже не существовало таких понятий, как «нет времени», «далеко», «не на чем добираться». Если «замаячила» перспектива интересной охоты, то  в жертву приносилось все, или почти все.                                                                               

И  так       , прибыв в Февральск в августе 1976 года, слушал  рассказы, об изобилии здешних мест зверем и птицей. А увидев своими глазами на территории части, сидящего на лиственнице глухаря. Немедленно написал домой письмо. Основным  леймотивом   которого, была просьба о немедленной высылке ружья и  прилагающейся к нему амуниции. Через месяц,  после возвращения со сборов из Красноярска, на почте меня встречала  ожидаемая посылка. Недолгие формальности с нашим «особистом»  и  надежный  ТОЗ – 25, становится моим постоянным спутником в странствиях по таежной глухомани.                     

Завтра  мой первый выход на охоту, в неведомую  и манящую тайгу. Как показали последующие события, едва  не  ставший   и последним. Это было восьмого ноября, после отшумевшего праздника и полагающихся к нему мероприятий. Тщательно, как мне казалось, готовлюсь. Спички и бумага в целлофановом пакете, нож и патронташ в комплекте.  Одежда и  суточный запас еды  проверены ,  и ждут своего часа. Инструктирую, когда меня разбудить истопника и засыпаю в предвкушении завтрашних приключений.  Как всегда, казалось, только закрыл глаза, а уже будят, пора вставать. Собравшись и наскоро выпив кружку, заранее приготовленного  чая, покидаю натопленный вагончик. Еще совсем темно. По приметам выхожу на «зимник»,  ведущий к  поселку  Февральск. Там,  на «островах». Участках  суши, разделенных многочисленными протоками реки  Селемджи, по рассказам «знающих» людей,  в изобилии водились рябчики. С этой дичью мне встречаться еще не приходилось, в нашей местности они не водились. Но из охотничьей литературы знал,  как они выглядят и как на них охотятся.  До поселка 2 – 2,5 километра .  По появившимся в носу ледышкам, соображаю, морозец за минус 30*. Брезжит рассвет. С интересом рассматриваю тут и там, встречающиеся стежки следов. Напряженно всматриваюсь в верхушки лиственниц.  Ничего, только изредка раздается треск лопнувшего на морозе дерева.  Показались крайние дома  Февральска.  Уже почти рассвело. Деревья стоят в «куржаке»,  дым над трубами, замер огромными столбами. Алеет заря, вот, вот покажется краешек солнца.    Изумительная зимняя сказка.               Куда идти дальше? Замечаю, в обход деревни, вдоль реки ведет неширокая тропинка. Снега еще немного, но по тропинке идти удобнее. Появляется интерес,  куда же она ведет? По мере движения, от тропы, как сучья от ствола дерева, отходят менее натоптанные  стежки. Примерно через час ходьбы, моя тропа едва угадывается. Ничего не видно и не слышно. Еще через пару сотен метров, тропка сворачивает на лед. Немного отдохнув, иду на другой берег реки. Встает солнце, сверкают, покрытые тысячами разноцветных иголок деревья. Чарует девственная белизна, нетронутого снега. Перейдя одну протоку и исследовав островок, выхожу на берег другой. Опять едва заметная тропка, ведет через лед протоки на следующий берег.  Иду по ней и в двух десятках  метров  от приближающегося берега, замечаю подозрительно синеющее пятно льда. Следы ведут через это пятно.  На секунду задумавшись и сняв с плеча ружье,  наверное,  бог  надоумил. Продолжаю идти вперед.  И…  стремительно, по плечи, погружаюсь  в темную, обжигающую воду. Все происходит мгновенно, рывок и я лежу на спине, головой туда, откуда пришел. Ноги еще в воде, руки сжимают ружье. Потом,  я много раз прокручивал в памяти эти мгновения. И все равно не могу восстановить произошедшее в деталях.  То ли достал ногами дно и оттолкнулся от него. То ли  выручило ружье,  опертое стволами и прикладом на края полыньи.                Осторожно,  все еще на спине, отползаю от  этого  коварного  места.  И ноги,  сами несут  меня к берегу.

Выбравшись на берег, соображаю, что делать? Провалился капитально, сухие только голова и плечи.  В первую очередь надо вылить воду из валенок и попытаться отжать воду из одежды.  Лихорадочно принимаюсь за дело. Отжавшись, начинаю одеваться  и  с ужасом понимаю, одежда замерзает, становится «колом».  Пальцы рук коченеют, теряют чувствительность. Влезаю в брюки и натягиваю валенки.  Сую руки в меховые рукавицы, пытаюсь их отогреть. Получается совсем плохо, они тоже намокли. Начинаю паниковать, «таежник х..нов».  Принимаю решение  бежать в поселок,  до него километра  2 – 2,5, на бегу должен согреться! Не тут - то  было.  Через сотню метров, одежда превращается в ледяной  панцирь, холодеют ноги,  ими уже трудно передвигать.          В голове колотится мысль, не добегу, замерзну. Стараюсь успокоиться, приходит на выручку опыт, приобретенный в охотничьих походах. Вспоминаю про спички и бумагу.  Они должны быть сухими, паковал надежно. Оглядевшись, вижу, на берегу полно сухого «наносника». Торчат пучки сухой травы. Ногами разгребаю от снега небольшую площадку.  Кое - как,  занемевшими руками собираю траву и стебли полыни. Основа для костра готова, с трудом достаю бумагу и спички. И … не могу зажечь спичку, руки одеревенели.  Сую пальцы в рот,   пытаюсь согреть дыханием, растираю и сую за пазуху. Постепенно они «отходят». От боли хочется орать,  но я уже могу держать спичку. Со второй или третьей  попытки она загорается, задымился наспех сооруженный костер.  Гора с плеч, теперь не замерзну. Отогрев руки начинаю готовить дрова. С «ожившими» руками, это уже не проблема. Костер заполыхал, начинаю просушку. И опять проблема,  спиной повернусь  -  зад  стынет.  Задом к костру -  нос  мерзнет.  Топчусь на разостланной бамовке, не могу приспособиться. То носок в костер упадет. То штаны на палке, в снег обратно рухнут. И счастье улыбается мне во второй раз. Бросив мимолетный взгляд на кромку берега,  вижу волчью  морду,  с торчащими ушами.  Хватаю воткнутое в снег ружье, патронташ.  Лихорадочно ищу патроны с крупной дробью. Пока я принимаю меры для борьбы,  с  невесть  откуда взявшейся волчьей напастью. Над чертой берега показывается ствол ружья и голова человека.  Затем второго. Ко мне подходят два мальчугана, как потом выяснилось 9 и 12 лет от роду. Около них вьется серого окраса,  здоровенная лайка,  которую, с перепугу принял за волка.  Пацаны, без лишних слов помогают  решить мои проблемы. Костер заполыхал в полную силу.  Мокрая одежда развешена на рогульках,  вокруг набравшего силу костра. До пояса заворачиваюсь в выданную  сухую телогрейку,  неудобно перед  ребятишками без трусов.  И только потом начинаем знакомиться. Это сыновья профессионального охотника,  который на несколько месяцев ушел в тайгу на промысел. А я нахожусь на территории их промыслового участка. Здесь на «путиках» - промысловых тропинках, стоят их капканы и ловушки. У них план по добыче пушного зверя и птицы.  И вообще, они на работе. В скором будущем, эти ребята тоже пойдут тропой отца.  Станут профессиональными охотниками. С первых же минут знакомства мне нравятся эти ребята. Маленькие, немногословные с серьезными лицами «мужички».  В них чувствуется какой - то стержень, основательность, взрослого человека. Они ненавязчиво интересуются, кто я и откуда. Чем занимаюсь, есть ли с собой еда. И мне все более симпатичны эти молодые таежники.                  

Через  час я почти сухой.  Мне очень не хочется расставаться с этими молодыми  охотниками,  и я напрашиваюсь поохотиться вместе с ними. Они переглядываются и после секундного замешательства соглашаются. Позднее понял причину их заминки. Оказалось,  какой - то прапорщик из  автобата, повадился грабить их капканы.  Вечером, когда мы прощались, попросили разыскать этого человека  и предупредить. Их дед поставил на «путике» самострел.  И если он не хочет стать добычей волков, то  должен  оставит это «грязное» занятие. Кстати эти люди, до прибытия строителей,  не знали, что такое замок. Уходя на два – три дня из дома, вставляли в щеколду щепочку. Сигнал - хозяев нет дома. Ни у кого и мысли не возникало, залезть в чужое жилище. А если и случалось такое раз в сто лет. Такой человек  рано или поздно пропадал в тайге. Именно тогда я понял смысл поговорки: «судья – тайга, прокурор – медведь».               Но я отвлекся. С их согласия мы, уже втроем продолжили охоту. И хотя пришлось еще раз останавливаться на просушку, в тот день охота удалась! Ребята добыли с помощью капканов и лайки несколько колонков и белок.  А я  впервые увидел охоту с лайкой на белку.  Постиг «азы» капканного промысла пушного зверя: норки, колонка, соболя, горностая. Попутно подстрелил пяток рябчиков. А какой восторг был на их лицах.  Когда из неожиданно взлетевшей стайки рябчиков,   выбил пару.  В их глазах  читалось огромное уважение,  их друг «суперстрелок».  А дело вот в чем, таежный охотник никогда не стреляет бегущего зверя или летящую птицу. Не потом, что не умеет, а  из чисто прагматических соображений. Берегут патроны.  Они вообще очень бережливы и рачительны. Нужда заставляет! Завозить припасы и провиант приходится за сотни километров. Когда на лошади, когда на лодке, потом и на себе. Тут не захочешь, станешь бережливым. И истратить драгоценный патрон на промах,  непозволительная роскошь.  Эта привычка  вырабатывалась годами, десятилетиями  и наверное веками. Вот так, к концу этой охоты, уважение стало взаимным.       Вечером,  возвращаясь после охоты в поселок,  ребята пригласили к себе домой на ужин. Познакомили со своим дедом, крепким, подвижным, с большущей белой бородой, стариком. Как потом выяснилось, семидесяти с лишним лет от роду.      До сих пор помню вкус деревенского, дымящегося борща, разлитого дедом в  громадные, алюминиевые тарелки . Потом братья проводили меня до части и мы расстались совершеннейшими друзьями.

Вот так и состоялось мое первое знакомство с тайгой, едва не ставшее последним. Мне еще много раз приходилось охотиться и просто встречаться с  этими замечательными и по своему уникальными людьми. Это были прирожденные охотники и следопыты,  дети тайги. С молоком матери впитавшие в себя              вековой опыт и традиции отцов и дедов. Навыков и опыта выживания в  суровых условиях вечной и бескрайней тайги.

За давностью лет не могу вспомнить их фамилию. Запомнился только девятилетний Павлик, серьезный, не  по  детски рассудительный. Некрасовский, « мужичок с ноготок», с которым мы на равных общались, в наших последующих  охотничьих вылазках. После этого,  едва не закончившегося трагедией приключения, отложились в мозгу, основные «азы» таежника. Был сделан и первый вывод: «без острой» нужды, нельзя идти в тайгу одному, только с напарником! Намертво засел в памяти основной принцип таежника. «Никогда и ни при каких обстоятельствах не паниковать.  Запаниковал – погиб».

А когда, спустя,  несколько лет. Перед  отъездом  в Ленинград на учебу,  заехал к  ним попрощаться.  Мне подарили две шкурки великолепного баргузинского  соболя. Это был дорогой  подарок. И я, не раздумывая,  сделал «алаверды».  Павлику было вручено «штучное» ТОЗ – 25, а его старшему брату,  редкие по тем временам,  охотничьи лыжи «Тайга».