рассказы от Bobrа

[камчадал]

Роман, у меня , во времена СУХОГО ЗАКОНА(Меченый - гнида!)- самогонный аппарат на участке был! Молочная фляга!

Столько историй из-за самогона! Смех ,одним словом... Но это нужно по настроению...

А ОНО, -настроение - ниже плинтуса, к сожалению ( детишки приподносят сюрпризы)

[Bobr]

Роман, у меня , во времена СУХОГО ЗАКОНА(Меченый - гнида!)- самогонный аппарат на участке был! Молочная фляга!

Столько историй из-за самогона! Смех ,одним словом... Но это нужно по настроению...

А ОНО, -настроение - ниже плинтуса, к сожалению ( детишки приподносят сюрпризы)

Жень, ну устаканятся проблемы - расскажешь, будет настрой. С удовольствием почитаем.

[камчадал]

ОК!

[Ленчик]

как я посмотрю, здесь на форуме сплошные таланты собрались!=))

[Сергей_Дрим]

Рома, когда еще истории будут? работа работой, но может на праздники чем порадуешь?

[Bobr]

обещать не буду, времени и правда ни на что не хватает... к тому же весна, открытие

[Леха 33]

обещать не буду, времени и правда ни на что не хватает... к тому же весна, открытие

Музу ждешь?

[Bobr]

Музу ждешь?

Ну вроде того чет Музы то музами, а весна - говно оттаяло и потекло ну и огороды, работа, в лес хочу писецки просто Пытаюсь одной рукой за все ухватить - сам знаешь, сложно это

[Леха 33]

Ну вроде того чет Музы то музами, а весна - говно оттаяло и потекло ну и огороды, работа, в лес хочу писецки просто Пытаюсь одной рукой за все ухватить - сам знаешь, сложно это

Ну если размер верхней части № 7, а нижняя с калошу, то можно попробовать

[Bobr]

КАЗАК

Над хмурым по непогоде Амуром занялся серый рассвет. Игнат вышел на крыльцо заимки – центральной избы именного земельного надела, жалованного царским указом еще его прадеду, Михаилу Ваганову. Правнук первооткрывателя земель амурских был мужиком домовитым, зажиточным, как могли бы сказать, да и говорили «за глаза», голозадые ленивые завистники. Работать он умел, да и многочисленное дружное семейство было огромной подмогой в ведении хозяйства. Жили крепко и не голодно.

Домой мужики, Игнат, трое сыновей и зять, вернулись совсем недавно, с полмесяца назад. Партизанили. Не сказать, за белых или красных. Что те, что другие чинили беспредел и устанавливали свои порядки. Воевали они, скорее, за исконно свои, законные земли. Потомки вольных амурских казаков, первопроходцев, пограничная стража русских рубежей. Кто бы там с кем не воевал, а они охраняли вверенные им исстари рубежи и свои собственные земли и от белых, и от красных, и от японцев, и от маньчжуров. Граница всегда была на замке.

Первую мировую Игнат воевал «за царя и отечество». Когда война окончилась, казачки потянулись по домам, гуртуясь в десятки, а то и сотни. Так и добрался до дома. Дома жена-умница, сыновья-погодки подросли, мужики совсем. Хозяйство, опять же, какое ни есть. Зажили.

Гражданская война долго катилась из центра к окраинам. Долетали слухи и россказни, приходили агитаторы. Все обещали сытую жизнь и прочие радости, но верилось во все это очень тяжело. Потому казаки держались нейтралитета. Воевать – воюйте, а на наших землях делать нечего! Конные разъезды и небольшие казачьи отряды патрулировали пограничные земли на добрых полсотни километров вдоль Амура, до самой железной дороги, в округе которой вся война и происходила. Одни убегали, другие догоняли, потом наоборот, и так несколько раз. Воевали казаки в основном с бандитствующим людом, что шайками и поодиночке пробирался в сторону китайской границы.

Красные победили. Основные военные действия окончились. Лишь изредка постреливали бандиты.

Наступил относительный мир и покой, только прибавилось пришлого, пытающегося ужиться на вольных землях, народа, бегущего от притеснений и разбоя с запада страны.

Еще и скотину не управляли, а Игнат уже при параде, коня седлает. Кобыла у него боевая, всю последнюю войну прошла. Красавица, хоть и не молода. Да и сам Игнат давно уже не мальчишка, шестой десяток разменял. Самый старший в роду, старики то уже давно прибрались. Сегодня в станице – большой станичный круг, собрание казачье. В повестке дня – отношения с новой властью. Всем станичникам мужского пола надлежит присутствовать на сборе, вот и снарядился ни свет, ни зоря в дорогу.

От имени новой власти говорить приехал мужик солидный. В кожаной куртке, при портупее и оружии. С ним несколько человек служивых-красноармейцев. Казаки собрались тоже все при параде, долго рассаживались в просторной «круговой» избе, согласно рангов и званий, бряцали шпорами и золочеными ножнами шашек.

Слово взял станичный голова, Прохорович:

- Казаки! Значится, такое дело. Человек приехал тут к нам. С самой Москвы! Думаю, он сам обскажет, что и как. Но выслушать прошу и подумать крепко.

Москвич долго хвалился, какие рабочие и крестьяне во главе с большевиками молодцы. Как на западе все хорошо, как с удовольствием люди объединяются в колхозы и совхозы, живут в достатке. Вся горячая речь агитатора сводилась к тому, что новая власть, конечно, не собирается притеснять казаков, но очень хотела бы видеть новый совхоз на станичных землях. Который, собственно, и предлагалось организовать станичникам. Еще красные хотели, чтобы казачьи войска, как и впредь, помогали в охране границы, хоть они и собирались разместить в станице постоянную пограничную войсковую заставу.

Были, конечно, и вопросы. Задавали, расспрашивали. Ответ порешили дать на следующем круге, ровно через неделю. Такие дела с наскока не решаются, тут подумать надо.

Семейный совет затянулся далеко за полночь.

Сыновья и зять, молодые и горячие, кричали в голос, что уйдут в партизаны воевать, но хозяйство рушить не дадут. Бабы на жизнь смотрели гораздо реальнее и на такие мужские слова причитали и плакали, утираясь уголками платков. Игнат молча слушал.

Умудренный годами, он прекрасно понимал, что войной тут делу не поможешь. Власть пришла другая и рано или поздно, но перекроит порядок жизни по-своему. Выход, в принципе, не плохой. Хоть с родной земли не погонит ни кто, ведь в составе совхоза будут земли. Так и сидел, раздумывая. Хоть и противно было такое решение вольной казачьей душе, но как ни крути, а вступать придется. Другого способа оградить себя и семью от возможных будущих бед просто не виделось, а в том, что они не заставят себя ждать, Игнат даже не сомневался. Слышал рассказы бегущих от коллективизации, в чем мать родила, беженцев из Украины. Не буди лихо, пока оно тихо, как говорится.

Так было принято волевое решение главы рода о вступлении в семьи совхоз…

[Bobr]

В «круговой» избе было душно. На круг собрались все, от мала до велика, вне зависимости от пола и возраста.

Всех изба не вместила, люди теснились в дверях, торчали в окнах, пересказывали стоящим на улице, что творится внутри. За столом, в красном углу, под иконами восседал станичный войсковой атаман, станичный голова и «московский», как окрестили местные языки приезжего комиссара.

Мнения станичников о «нужности» создания совхоза разделились. Большинство народа и без всякого совхоза жили не голодно, пусть и не богато. Голодранцы кричали «за», середняки осторожно помалкивали. Мужики, кто покрепче, да поопытнее, думали примерно так же, как и Игнат, потому в совхоз вступали, хоть и с явной неохотой. Поочередно поднимались со скамей, записывались, называя фамилию, размер хозяйства и пахотных земель, отписываемых в совхоз, количество людей. Комиссар записывал, иногда вставляя пару - тройку бодрых громких фраз в общий гул голосов.

«Из Вагановых в совхоз пойдут все! Я не пойду! Оставляю себе карабин и Махорку. Я на старости лет на земле уже не особо работник, вон сыны пусть пашут-сеют.» – громко изрек Игнат, даже гул в избе вроде притих. Что и говорить, а род Вагановых всегда был в авторитете, крепкий род. Комиссар заулыбался, начал расписывать, что уж в совхозе то у них махорки будет – ну совсем море и еще чуть-чуть, всем хватит. Долго бы еще пел соловьем, если бы Прохорович не подсказал, что так кличут Игнатову кобылу. Москвич снова заулыбался, уже над своей неловкостью…

Как и подозревали старики, первым большим совхозным делом стало помочь «голодающим Поволжья», кто, чем может. Казачки покряхтели, дали зернишка с урожая. Не принято на севере в беде бросать, последним поделятся.

Остальное зерно заложили в неприкосновенный семенной фонд, оставив себе совсем малую толику. Было решено распахать в будущую весну чуть не все доступные пахотные земли. Со скотинкой – тоже пришлось поприжаться.

Почти всю собрали в совхозное стадо, оставив только по корове на семью.

У Игната, в родовом наделе, пашни было не много. Зато были обширные пойменные луга с пятнами озер и перелесков, сопки, поросшие вековыми соснами и лиственницами, чистейшие таежные ключи, полные рыбы.

Он родился и вырос среди этой дикой красоты суровой амурской природы. Это его дом. Как представлял комиссар себе все это сделать совхозом? Эх, «московский».

В ноябре случилось горе. В совхозном стаде, собранном со всех дворов, начался падеж скота. Какая-то крупнорогатая лихоманка начисто выкосила почти всю скотину. Вот тут и заглянул к станичникам уже настоящий голод, кормиться стало нечем…

…Сухая ветка чиркнула по обветренному лицу, сбила морозный куржак с казачьей бурки. Декабрь… Морозы все суровей, все злее. Сковывают ледяными оковами тайгу, вспучивают голубыми наледями полноводные, промерзшие до дна на косах, ключи. Таежная жизнь все больше замирает. Зверь ходит мало, жмется по отстоям да недоступным чащам, ближе к кормовым местам. Низкорослая Махорка утопает в снегу почти по грудь, идет осторожно, не спеша.

Уже второй месяц Игнат появлялся в станице только для того, чтобы выгрузить добычу, которую тут же, прямо у саней, делил на равные куски станичный голова и раздавал по дворам. По справедливости чтобы и всем досталось. Домой, на заимку, заехать всего однажды получилось за все время, да и то проездом.

«Ох и хитер «московский», не даром агитатор!» - улыбнулся своим мыслям Игнат, утирая намерзший иней с бороды и усов. Сам ведь и не заметил, как в совхоз припутали! Ловко! Ну да ведь и сам согласился, чего уж тут.

В середине ноября приехали к Игнату на заимку станичный голова с председателем совхоза. Поговорить, посоветоваться. Что у совхозников настали тяжелые времена, Игнат знал. По мере сил он помогал родным рыбкой да мясцом, делился таежной добычей. Вот вокруг голодухи в станице разговор и пошел. Председатель околицами ходить не стал, по простецки попросил помощи. Предложил бить мясо для прокорма станичников и вступить в совхоз в должности штатного охотника. Игнат не мог не согласиться, помочь нужно. Ну и вступил.

«Совхозник теперича! А все думал, как таежника в совхоз можно пристроить. И ведь пристроили!» - опять улыбнулся он своим думкам, покачиваясь в седле в такт шагу кобылы…

[Bobr]

По берегам Амур из покон веков зарос низкорослыми дубравами. Вроде и не высокие дубки, но желудь кидали, росли. Это - любимые места обитания кабанов – и кормежка, и защита от холодных северных ветров. В глубину тайги Игнат не ходил. Вполне хватало проторенных троп вдоль берегов, да по распадкам.

В крепях давно развелось много кабана. И домашних свиней, находившихся на вольном выпасе, бывало, уводили. Часто разрождались чушки целым стадом полосатых и длиннорылых поросят, чем радовали станичников – свежая дикая кровь давала небывалый приплод и сильное потомство.

Через заснеженную тропу метнулась темная быстрая тень – секач! Игнат даже вздрогнул от неожиданности, Махорка вздрогнула и попятилась. Вскинул карабин, выстрелил в угон – попал вроде – необоримый быстрый ход зверя сбился, запетлял…

В последнее время с добычей стало что-то не густо, то ли ушел зверь от глубоких снегов и морозов за реку, в Китай, то ли стал осторожнее, но охотничье счастье все реже и реже стало посещать Игната, а может просто старый уже? В прошлой неделе кое-как сохатого добыл, вот хоть теперь кабан попался! В азарте пришпорил кобылу, завернул следом – догонять. Крупный секач, килограмм на триста мясом – как бросать?! Махорка всхрапнула, крупными скачками, по грудь утопая в снегу, послушно свернула следом за зверем…

С час кобыла пробиралась глухой крепью из заснеженных кустов, валежника, упавшего ивняка и молодых дубков. Игнат периодически пригибаясь в седле, думал бросить уже эту дурную погоню, но след зараненого зверя вдруг закрутился, свернул в сторону и пошел в другом направлении… О! Достал-таки! На душе сразу повеселело – на круг пошел подранок, значит, действительно попал…!

Очередной снежный куржак обвалился за шкирку, сопровожденный тихими Игнатовыми проклятиями. Махорка не спешит, пробует ногами, прежде чем ступить. Подрагивает шкурой, беспокоится…

Все! Уперлась! Кабаний след нырнул под низкие ольховые ветки, нырнул низом. Для коня – сплошная снежно-веточная стена, не проходимо. Игнат спешился, кинул повод на ветку, не подвязывая. Кобыла встала. Проваливаясь по колено, двинулся по совсем свежему следу…

Стемнело. В глухом распадке устроил Игнат ночлег. Наломал кустов, нодью большую зажег. Когда жар костра подтаял стены котловины – сдвинул костер в сторону, и лег, укрывшись куском холстины, тканной любимой супругой. И тепло и не сыро. От прогретой земли всю ночь поднимался пар – как у Христа за пазухой спать можно.

Утро выдалось хмурым. Упала легкая пороша, да ветер – низовик подмел, всю ночь дул вдоль Амура. Загладил холмы сугробов, переметнул вечерние следы, намел круги и петли по открытым местам и омутам, нарисовал загадок…

Стряхнув с себя и холстины наметенный снег, Игнат поднялся. В туманном, морозном , за 40, рассвете поднималось Солнце. Оборотившись к восходу, Игнат прочел ставшую уже привычной молитву «Во здравие» и «Отче наш» , встречая первые лучи дневного светила…

На след вышел сразу – глубокую борозду в снегу, оставленную зараненым секачем «низовкой» не затянуло. След видно совершенно отчетливо!. На радостях Игнат оттаборился, разжег костер, сварил чайку…

[Bobr]

вот редиски!

муза не ушла, скорее наоборот, ни фига не дает делать

ну и плюс сборы.... дочу отправил только что. С вокзала пришел

[ViZor]

Круто! С первого раза не повторишь. Но, как красиво написано!

[Bobr]

Охотником Игнат был с детства. Опытный мужик, сказать нужно, и не считая, что шестой десяток лет разменял – более чем опытный!

Гулко сломалась ветка от неосторожного движения, Игнат замер. Звонким эхом раскатился по утреннему лесу этот случайный треск. В пяти метрах от Игната шевельнулась, рванулась с лежки мохнатая могучая туша зверя…Подсел на ногах от неожиданности, повел стволом, жахнул в угон со страху полноценных 9 граммов свинца… сердце забилось, затрепыхалось, как у молодого! На пару секунд почувствовал себя Игнат молодым мальчишкой, которому подвластно ВСЕ, любая дорога в жизни, любая тропа…

А следующая секунда превратилась в БОЛЬ! Внезапный и резкий удар в живот опрокинул Игната на спину. Поволокло по земле, ударило…. В голове – жилкой мысль – кобыла рядом… волокуша… к людям надо…!

Почти получилось у Игната дойти до волокуши. Черной тенью, сбоку, кинулся матерый секач, рванулся, и… налетел на добрых три дюйма стали – офицерский кортик, купленный у конрабандистов-китайцев – пробил голову в глазницу, но не смог пресечь движения зверя, клыками пробившего грудину человека…

Третьи сутки пурга мела по полям и долам вокруг притихшей деревни. Около околицы, возле усадьбы старой бабки Семеновны, зашлись лаем собаки.

Семеновна вышла крыльцо, слепо вглядываясь в мутную пелену пурги. Резкий порыв ветра разорвал пелену снега… Перед воротами стояла Махорка, а на редкой березовой волокуше лежал Игнат и кабан, с ажурной рукоятью ножа в глазнице…

все.

[ViZor]

Толстой отдыхает!

[Bobr]

БОЛЬШАЯ ВОДА

Конец мая. Солнышко жарит совсем по-летнему. Жара. Народ вспахал огороды, отсадился, благодаря весну, хоть и затяжную, за теплые деньки. Земля как-то сразу отогрелась, оттаяла. Речки наполнились талой водой из мерзлых болот и марей. Ожил гнус, безбожно кусая огородников и дачников…

Вылезла первая картошка, самое время проборонить, чтобы корням дать воздуха, да и травка мелкая погибнет, все полоть меньше. Как назло, погоду захмарило… нужно бы яркий солнечный денек, а тут тучки ходят, грозой грозят. На праздник России, 12-го пошел мелкий нудный дождик…

Двенадцатое июля… идет дождь. Уже месяц… с короткими перерывами в полдня, но не перестает, идет непрерывно. Сначала были грозы. С градом, с ливнем стеной. Потом грозовые дожди приутихли, рождались редко, но метко - не короткие, а переходящие в затяжные ливни, с моросью по утрам и настоящим проливным дождем к вечеру. Духота… даже если выглядывает солнышко, то к вечеру испарения с громадной мокрой территории поднимаются вверх, образуя грозовые тучи, которые тут же разрождаются самым настоящим штормом.

Двадцать восьмое июля. Мужики пытались проехать на Уркан. Не доехали, вернулись… три километра дороги – нет как будто, говорят. Еще в начале лета «золотари» бочки с топливом вывозили, разбили дорогу, да плюс дожди, да глина – колеи с водой по пояс. И три километра такой «радости», совершенно не проходимой. А у меня отгулы горят, огнем прямо. Да корешок в отпуске… надо в тайгу, на рыбалку, но, как и на чем?! А соблазн велик, прямо скажем. Только недавно на УАЗик новые мосты военные с редукторами поставил, да лебедку. Пять ВэДэ, блин.

А все началось с чая,… «чайку» попили с Саньком. Ну и к следующему обеду я уже мерно тарахтел УАЗовским мотором под его калиткой. Сам в полной боевой готовности. Погрузили мотор, манатки, удочки, и в путь! У нас есть лодка, на причале, «Прогресс», под японской 40-ковкой – просто сказка. К тому же, воды должно быть в Уркане много, даже по новостям передают о начале наводнения, прибрежная Ивановка тонет, на пять метров уровень поднялся…

Дорога.

Почти сорок километров проехали – даже передок не включал. Везде накатом, пару раз блокировка на мосту включалась. Нормально, все работает. Проблемы начались на 39-м километре, если читать по столбикам. Непроходимая грязь, полностью залитая водой дорога. В болотниках иду смотреть, где ехать. Везде по колено, куда не ступи. Множество колей, нарезанных колесами «Уралов» и «66-х».

Путем долгого брожения по воде была выбрана дорога через этот бардак. Сашка, в «ЭЛьке», по колее идет, а я следом на «УАЗике» - по гребешку. Почти два километра проехали с Богом, а потом – началось…

Слетел с гребня передок левой стороной, сразу же включилась блокировка, но морду утянуло влево и машина плотно села на мост. На нервозе, так бывает, когда косяка ждешь, а его все нет, газанул еще. А вот он, твой косяк! Хорошо сидим…

Прикинули куда лебедку кинуть, подтянулись – легко вышли, через пару колей перетянулись, за одно, – проехали, короче! Ура!!! Спасибо зятьку за «ниссанновкую» лебедку, пятитонку.

Причал.

Всё в воде. Гаражи, которые на сопке - при нормальном уровне воды - стоят на самом берегу, некоторые подтоплены. Лодки, привязанные у причала – под водой, все потонули. Предстоит экстремальный дайвинг. Нужно отомкнуть под водой цепь на лодке и вытянуть ее, полную воды, на берег. А «Прогресс», это вам не фунт изюму, должен сказать. Большая посудина.

Сразу же поступило предложение «нажраться в какашку», чтобы все получилось. Ну не потонуть чтобы, говно-то, оно, как известно, не тонет. Предложение благополучно отклонили, нетрезвость тут - совершенно лишний «экстрим». Нырка так с пятого, замок успешно отомкнули и вытянули цепь на сколько возможно – все равно под водой. Подвязали причальный фал, чтобы лодку течением не утянуло. Вот теперь и порассуждать можно, как быть дальше.

Решение пришло на второй рюмке: «А лебедка у нас нафига?» Застолье прекратили, стол отодвинули, подогнали УАЗик напротив, подперли колеса, потому что склон очень крутой, потянули… . Сначала все было чудненько, пошло все, поехало, но вытянули сразу три лодки: свой «Прогресс» и две чужих «Казанки». Цепи перехлестнулись. Перецепились, отпутались. И вот уже наша посудина лежит килем вверх, сохнет.

Классно по большой воде на моторе ходить. В любую сторону кати! Прокатились, погрузились и в путь, на десяток километров вверх по широкой, быстрой, но ровной Уркановской глади…

[yury]

Бобр красавец писатель! Очень интересно читать

[Евгентар]

Да Бобр молодец. Похоже по стилю на Арсеньева и описания природы и постоянный, как сейчас говорят, экшен. Очень интересно.

[Хирург]

Ай малаца! Ай годно!

[Bobr]

чуть сбился в хронологии... сорри

Зеленый.

«Зеленый» остров встретил неприветливо. Коптящей печкой, сыростью и отсутствием дров. Печка – маленькая, всего сантиметров 30 топка. Обычно мы сами заранее дрова пилили, а тут – нету, вышли все, вернее уплыли. Да плюс воды еще по колено. Особо не заночуешь… да и комар ест… . Спасает газовая плитка да таблетки «Раптор», ночевать пришлось в палатке, далеко в стороне от зимовья, на склоне сопки.

Утро – задалось. Мелкая морось, можно вполне ходить, хотя и опрыскивают елки потоками воды с хвои – что твой ливень! Пошли проверять закидушки. Вот чего ни когда в Уркане не ловил, так это сазана. А тут - на крайней закидушке – дурачина сидит килограмм на двадцать…. Здоровенный!!! Рады, как два идиота…Ну, саданули, конечно, на кровях то! А как же! Не буду греха таить!

А вот потом началась рыбалка… Началось с того, что я закинул на спиннинге донку, два крючка, на червя. Клюнуло сразу, резко. Тяжело шло, но в награду – сразу пара грамм на 800 карасей. И так еще с часа полтора.

Очухались, когда улав превысил подъемный вес. Нагрузились под завязку и на зимуху – полтора километра по тропе…

Палатку и половину манаток – бросили, потом заберем. Рыбу – тоже в садок сначала хотели, но ведь и уплыть может, вода-то поднимается.

Кстати, давно заметили, еще деды. Если вода в Уркане в уровне стоит – рыбалки не будет. А вот если в подъеме, или наоборот, падает – рыба ловится и очень хорошо.

Уровень воды, судя по всему, поднялся на столько, что промыл озера-старицы, которые обычно не затапливаются. Очень много воды. Конечно, людям Ивановке и ниже по течению – горе, а нам – в радость. Вы когда-нибудь голубицу из лодки собирали? Такая красивая, чистая в прозрачной воде, руки сами тянутся набрать горсточку.

То, что поперлись пешком на зимовье – пожалели сразу метров через триста ходу. Все мелкие болотца и проточки – переполнены водой. Местами выше пояса. Бросили эту затею и вернулись к лодке. Уж лучше, где на шестах пойти, чем киснуть всю дорогу. На деле оказалось, что и шесты – орудие лишнее. Тоха исправно толкала лодку в полупогруженном режиме даже против течения. Правда, должен признаться, на моторе между елками – ни разу до этого ездить не приходилось.

Добирались долго. Да и дождик опять зачастил.

Пришли на «базовое». Прямо к порогу. Зимовье не затоплено, но причалили буквально в паре метров. Все в воде. Обсушились мальца, рыбки пожарили.

Завтра – дальше в гору. Водой зверя к сопкам прижало, надо брать!

Смотрю в бинокль по скалам, каборожка есть, изюбра видел еще…. Все прячутся от наводнения.

Утро… Серая хмарь тянет по небу. То ли дождь, то ли хрен поймешь. Сижу, ствол мажу, маслицем. По всем понятиям – говенное утро.

Шорох с севера. Притаился, смотрю. Барсук! Ну мож и барсУка J И трое молодых с ней. Щимятся от воды, лезут верх и нору под корнями матерой сосны гоношат.

Проводил взглядом. Тяжко им…

С утра затеплили моторчик – пойдем вверх. Через пару километров – вот оно! Через реку прет сохатый! Одни рога над водой, но что твой катер! Подкатили к мясу. Шуганулся, начал крутить.

Хапнул ногами за землю…. Только его и видели!

Есть тут байка, среди мужиков. Вроде как вот так же сохатого в воде видели. Ну решили, что в воде бить – плохо.. накинули на рога причальный фал, не убежал чтобы. В итоге – убежал! Правда лодку метров на триста в сопки занес Ну, а чего удивляться то? Конь – тот еще!

[Bobr]

Ночь… Засыпаем под нудный гул комарья и мошки. Хоть и не кусают, но зудят. Нудно и противно. Зимовье – промокло, душно и влажно. На крышу упала здоровенная береза, хоть и дрова, но крышу – проломила. Плотничать будем завтра, а сегодня – спать. Под тихий шелест дождевых струй.

Утро… еще забавней, чем вчерашний вечер. Дождь не утихает, рвется в каждую щелочку, протекает. Сидим в зимухе – нос лень на улицу высунуть. Даже собаки на улицу не идут. Сыро…

Слышно отдаленный гул лодочного мотора. Вылезаем встречать гостей. Охотинспекция. На «Крыме» под 30-й Ямахой. Прут по мелям, как посуху.

Пришли… поздоровались… Варим чай, угощаем гостей. Нам бояться не чего – ни какого криминала, все в законе – и оружие и снасти.

Мужики достают поллитру. Выпили. Завязался разговор.

Оказываеся, с соседней «зоны», «Тахтамыгда», бежали трое сидельцев. Мы не видели. Предупреждают…

Оружие сразу прибрали «ближе к телу». Хотя… такая вода большая, сложно на зимовье попасть. К тому же крутятся вертолеты, лодки. Режим ЧС…

- Бобер!!! Ты глянь, че творится!!! – Михалыч весь на ажиотаже, глаза – по блюдцу, аж подпрыгивает. Выхожу из зимухи под нудный дождь. Мать честная! По реке, цепляясь за подтопленные кусты и медленно вращаясь, плывет… ДОМ! Нормальный такой дом, с крышей под шифером, с крашеными окошками и ставнями. Восемь нА семь, примерно! ОФИГЕТЬ!

Не мешкая, прыгаем в лодку и запускаем моторчик.

Дом – совершенно целый, даже полы есть. Забили пару скоб в сруб, подвязались и потянули «ковчег» к берегу – готовое зимовье приплыло! Пришвартовали к крайней крепкой елке – есть надежда, что не уплывет. Сруб крепкий, не должно разобрать водой. Долго обсуждаем сей феномен, попивая чаек и рассматривая бескрайнюю Уркановскую гладь. Только сейчас начинает доходить, каковы масштабы бедствия… Уркан, в нормальной воде – от силы метров двадцать шириной, а сейчас перед глазами – водная гладь на пару-тройку километров. Впечатляет…

Дом пришвартовали… что-то беспокойство взяло. Ниже по течению есть заимка на реке под названием Орел. Там стоит свежерубленое зимовье, баня. Постоянно проживает мужичок-пенсионер и пара собак. При такой воде – затопило, наверное. Раньше на речке был золотарский поселок, теперь – только зимуха. Но Викторович давно там поселился, в деревне почти не бывает. Решаем проведать, как у него дела.

Вниз по течению – дуй, не стой! Летит лодка! Полчаса и мы уже на Орле. Речка бушует, мутным потоком вливаясь в Уркан. Зимовья – нет, смыло. Осталась одна баня, на крыше которой сидят две собаки, воем оглашая окрестности. Увидели лодку – вообще светопредставление устроили – орут в два голоса, вокруг – вода.

Решаем двинуться еще ниже, Викторовича поискать – вдруг, где бедует мужик?! Скатились до причала… Вздохнули с облегчением – возле гаражей костер шает, Викторович возле костра спит. Слава Господу! Причалили, слушаем новости.

Зимовье на Орле смыло еще три дня назад. Дед на плоту ушел на гаражи, где и жил все это время. Наш гараж взломал, но мы не в обиде – когда речь идет о выживании – все методы хороши. А у нас там и пожрать было, и выпить – почти бидон браги. Саданули с Викторовичем по «наркомовской», душа успокоилась, все живы-здоровы. За собак он нам отдельное спасибо сказал, хоть и подрались они с нашими прямо в лодке, разнимать задолбались. В итоге выкинул я свою Чую за борт, пару километров «пешком» по воде шла .

На гаражах – когда доплыла – ввалила, таки, звездячек пришельцам. И так смотрит на меня… аж мне стыдно.

Перекусивши, снова заводим моторчик и назад. Чуйка – на носу, такая важная вся, куда бы деться!

Почти перед зимовьем – козел через реку, еле плывет, течением его толкает, барахтается. Не стреляем, но собаку удержать – просто не реально. Прыгает в воду и за ним… Гуран, ошалевший от таких дел, прет как катер, но устал, собака – догоняет. Чуть земли хапнул копытами, пытается прыжками уйти. У собы ноги явно короче, она не достает до земли, но все равно рвется за зверем.

Развязку наблюдаем уже на сопке. Пара-тройка сильных прыжков, и соба уже висит на гурановской шее… Валит козла. Пока швартуемся, выходим из лодки – козел задушен. Хоть и не сезон, но собака – есть собака. Ей на любой сезон-не сезон – глубоко наплевать. Инстинкт охотничей лайки, что уж тут поделать. Наскоро свежуем добычу и дальше, на зимовье…

На зимухе – так же сыро и душно, как было. Под дождиком лезу на крышу – рубить березу.

Пара часов и Березина снята с крыши, разрублена на пяток матерых кусков. Вот идеальные дрова для нодьи! Вкатили пару полубревен в костер, затеплили…. Горит снизу, шают угли, а сверху – дождик поливает… Один плюс – шевельни чуть, малость сушняка и можно чаек сгоношить… Озеро промыло. Поднялся вековой ил и вода совершенно мутная. Рыба не ловится совсем, даже гольян...

[Bobr]

К утру дождик приутих. Мелкая морось. Не дождь даже, туман словно. Но мочит изрядно.

Нацепил ОЗК, хожу, закидушки-удочки проверяю. Пара карасиков поймалось в мутной водичке, да сомов штуки четыре… Изрядные, надо сказать. Карась один – кило семьсот по кантарю. Сроду не ловил такого!

Закидушки – короткие, метра по четыре – максимум. Всегда такими рыбалили, но тут вода, вроде бы и поглубже надо, подальше. Ан нет… на удлиненных снастях – крючки не тронуты, вся рыба - на коротышках. Видимо, по большой воде прет рыбка к берегу, червячков-жучков-паучков покушать на затопленных травах.

Соображаем и желаем воспользоваться. Кинул на живца закидушку… два крючка. Через пару десятков минут – поклевка!

Слабо сказал… леску чуть из рук не выдрало. Мать ее… щука! Кила так на полтора! Мать еЁ! Да хрен такое выловишь по нормальной воде, а тут – на тебе!

Растягиваем через озеро перемет…

Ну, в реке на перемет ловили, понятно… но чтобы в озере???!!!!!!!!!!!!

Про перемет скажу отдельно. Есть на реке Уркан одноименная деревня. Круглый год там натянут трос поперек реки – средство переправы, ну и рыбалки, за одно.

Существует и график, кто, как и когда сей перемет будет проверять, наживлять и прочее… Добыча – делится на всю деревню. Кое-где в неравных килограммах – допустим, шесть детей и папка в тюрьме, или еще чего… Короче, по-человечески делится улов. Так уж заведено у нас тут на Востоке – не бросать в беде ни кого.

Ну это, конечно, лирическое отступление от темы, прошу простить меня, уважаемый читатель.

[АСБОХОТ1]

Роман, почему перестал писАть? Здорово ведь получается. Фанклуб заждался.

[Сергеич-А]

Ром спасибо, с весной не сладилось 0,5 дня всего поохотил, а тебя почитал как буд то сам на Уркане побывал!